Последний свидетель

— Ну, наверное.

— И еще леди Энн обычно любила прогуливаться по пляжу, верно, миссис Мартин?

— Верно.

— Выходила через северную калитку, потом шла по лужайке к морю. И иногда, должно быть, просто забывала запереть за собой калитку, я прав, миссис Мартин? Когда выдавался особенно теплый приятный вечер, а?

— Ага, теперь вижу, куда вы гнете. Пытаетесь сказать, что миледи оставила калитку незапертой и это позволило злоумышленникам войти. Так вот, можете забыть. Ничего подобного.

— Но откуда ж вам было это знать, миссис Мартин? Ведь вы уже уехали сразу после пяти. Ведь именно так вы ответили на вопрос мистера Спарлинга, или я ошибаюсь?

Майлз говорил быстро, напористо, куда только делась маска эдакого сонного лентяя, и переходил от одного вопроса к другому, не давая экономке толком ответить на предыдущий.

— Хочу вернуться к тому, что, по вашим словам, произошло перед ленчем, миссис Мартин. К событиям, последовавшим за смертью несчастной собачки. Давайте проясним все обстоятельства. Вы ведь не говорили, что моя клиентка знала о том, что собаку надо было держать в доме, так или нет?

— Не знаю, что там она знала. Лично я ей этого не говорила. Я вообще старалась как можно меньше общаться с ней.

— Мы уже обсуждали это, мистер Ламберт, — заметил судья.

— Да, ваша честь. Просто хотел внести некоторую ясность. Только что вы сказали, миссис Мартин, что Томас набросился на мою клиентку. Очевидно, чтоб как-то защититься, ей не оставалось ничего другого, как оттолкнуть его, верно?

— Но он ведь мальчик. Она вообще не смела его трогать.

— Но что оставалась делать, если он набросился на нее?

Экономка отвернулась от Майлза Ламберта и возвела глаза к потолку.

— Что ж, судя по всему, у вас нет ответа на этот вопрос, миссис Мартин. Возможно, вы согласитесь со мной, что моя клиентка проявила крайнюю сдержанность, когда по лестнице спустилась леди Энн и тоже набросилась на нее. Ведь, в конце концов, она ничего плохого не сделала.

— А вот и нет. Сделала! Из-за нее погибла маленькая собачонка. А потом она говорила за спиной миледи такие гадости, что у меня просто волосы встали дыбом. Я не стала бы называть это сдержанностью.

— Да ничего подобного, миссис Мартин. Ничего плохого она о вашей хозяйке не говорила.

— Говорила! Господь свидетель, еще как говорила!

Миссис Мартин почти выкрикнула последние слова, при этом руки ее судорожно вцепились в деревянный край бокса для свидетелей. Черная кожаная сумочка соскользнула с коленей и упала на пол.

Майлз Ламберт улыбался.

— Вы действительно думаете, что моя клиентка вела себя по отношению к миледи оскорбительно?

Теперь миссис Мартин уже не сводила глаз с защитника. И ответила ему еле заметным кивком.

— И вы ненавидели ее за это, верно?

— Да.

— Вы ведь с самого начала ее возненавидели, верно?

— Ничего подобного. Я невзлюбила ее из-за того, что она сделала.

— Ведь она постоянно подчеркивала свое превосходство над вами? Вы столько лет проработали в доме экономкой, а потом является она и обращается с вами, как со служанкой. Именно поэтому вы и злились, так или нет?

— Нет, это меня ничуть не удивило. Нынешние молодые люди вообще дурно воспитаны. Их не научили уважать старших, как в свое время учили нас.

— Плохо воспитана и много о себе воображает. Правильно, миссис Мартин?

— Ну, раз вы говорите, значит, так оно и есть, — ответила экономка. Она из последних сил старалась сохранять спокойствие.

— Да дело не в том, что говорю я. Важно то, что говорите здесь вы. И еще вам не нравилось, что она переманивает Томаса на свою сторону, настраивает против вас, верно?

— Ничего не вышло, в конце концов он ее раскусил. Просто мальчику понадобилось время.

— Вы возненавидели ее с самого начала, так? — невозмутимо и с напором продолжил Майлз, не давая возможности свидетельнице как следует обдумать ответ на вопрос. Она явно дрогнула под его напором.

— Да змея она подколодная! — взвизгнула старуха.

— И вы хотите, чтоб ее засудили, верно?

— Хочу правосудия. Ради миледи. Ради Томаса.

— Правосудия любой ценой. И для этого вы готовы на все, верно, миссис Мартин?

— Не понимаю, о чем это вы.

— Да прекрасно вы все понимаете. А говорю я о даче ложных показаний. Моя клиентка никогда не говорила: «Что, получила, мать твою? Погоди, то ли еще будет». Она этого не говорила.

— Нет, говорила! Конечно, не сказала бы, знай, что я нахожусь поблизости, но ведь она не знала. Выставила себя полной дурой.

Старая экономка злобно выплюнула эти последние слова в сторону Майлза, тот же ответил одной из самых приятных своих улыбок.

— Прискорбно видеть, миссис Мартин, что вы так расстраиваетесь. Давайте же пойдем чуть дальше и попробуем пролить свет на то, что произошло. Скажите, что сделала моя клиентка после этой небольшой, как вы утверждаете, речи?

— Выбежала из двери. Как чуть раньше сэр Питер.

— Понимаю. И когда и где вы увидели ее снова?

— Позже она была в кабинете.

— Насколько именно позже?

— Ну, не помню точно, позже, тем же утром. Должно быть, вошла в дом через боковую дверь. Сама я была в кухне, по другую сторону от прихожей, не сразу заметила, что она вернулась.

— А как вообще вы заметили присутствие в кабинете моей клиентки, миссис Мартин?

— Миледи прошла туда поговорить с ней. Вместе с Томасом. Хотела выяснить отношения. Такова уж она была, моя хозяйка, слишком хороша для всех остальных. Но если хотите знать мое мнение, делать ей этого не следовало. Не о чем было разговаривать с этой Гретой. Надо было заставить ее собрать свои вещи и выгнать из дома. Только так и не иначе.

— Ясненько… Именно так вы советовали поступить своей хозяйке, да, миссис Мартин?

— Ну, разумеется, нет! Уж я-то свое место хорошо знаю. Хотя, конечно, я сказала миледи, что говорила про нее эта дамочка.

— Где именно сказали? В холле?

— Да.

— И было это, должно быть, до того, как леди Энн прошла в кабинет, объясниться с моей клиенткой?

— Да.

— А вам не кажется это, мягко говоря, странным, а, миссис Мартин?

— Чего тут странного?