Последний удар сердца

Юля с Данькой прибыли в аэропорт. Илья уже успел в очередной раз переговорить с Голубем, чтобы тот приказал своим парням из числа сопровождающих убраться от аэропорта подальше. Сестра в скором времени лично подтвердила, что сопровождающие уехали.

— Будь внимательна, — посоветовал брат. — Возможно, еще кто-то из его людей будет виться вокруг вас. Осмотрись, нет ли кого подозрительного.

— Илюша, ну это же аэропорт. Здесь тьма народу. Кто-нибудь да и покажется подозрительным, — заметила она, посмотрев по сторонам, и проговорила: — Извини, тут вроде что-то объявляют про наш рейс. Хочу послушать.

— Что там? — спросил Илья через некоторое время.

— Черт, — растерянно промолвила сестра.

— Что такое? — заволновался брат.

— Наш рейс задерживают из-за погоды, — объяснила она.

— Что-то тут нечисто, — засомневался Прудников.

Поиски метеосводок в Интернете много времени не заняли. Везде по пути следования авиалайнера была летная погода. Он сразу же набрал номер Голубинского и заявил:

— Я сейчас сожгу товар!

У генерала екнуло сердце, а душа чуть не ушла в пятки. Он не нашелся с ответом. Трубку взял Сохатый.

— Зачем сжигать-то? Мы ведь все твои требования выполнили. Что тебя не устраивает? — проговорил тот успокаивающим тоном.

— Меня не устраивает то, что вы нарочно затягиваете время.

Сахно стал оправдываться, но Илья был непреклонен:

— Вылет задержан по причине неблагоприятных погодных условий, о которых не в курсе ни одно метеорологическое агентство! Уверен, что без ваших козней здесь не обошлось!

Компаньонам было нечем крыть. Да и биатлонист не дал им даже малейшей возможности попытаться сказать что-либо в оправдание. Он лишь поставил условие:

— Если через десять минут посадка не будет объявлена, я щелкну зажигалкой!

Илья вытащил из фургона две канистры с бензином и поставил их ближе к кабине.

— Все-таки ты решишься это сделать? — без испуга, но и без радости поинтересовалась Шпаликова.

— Скоро мы это узнаем, — небрежно бросил в ответ охранник, возвращаясь к нетбуку.

Юля ответила не сразу. Брата это напрягло. При таких условиях каждую минуту, а то и секунду, ситуация могла измениться. Причем отнюдь не в лучшую сторону.

— Мы сейчас в очереди, — поспешила сообщить Прудникова. — Скоро пройдем погранконтроль.

— Хорошо. Посадку уже объявили? — поинтересовался брат.

— Посадку объявили, но с вылетом пока какая-то неопределенность, — ответила Юля. — Нас обещают посадить в самолет, а о точном времени вылета сообщат дополнительно. Но логично предположить, что раз посадка объявлена, то и вылет не заставит себя долго ждать. Если бы погода оставалась неизменной, то вряд ли бы нас…

— Забудь про погоду, — силясь не выдавать напряженности, посоветовал брат. — Постарайся побыстрее пройти погранконтроль. Возможно, что после него вы будете в безопасности. По крайней мере, в относительной.

Он предупредил, что в следующий раз позвонит не с компьютера, а с мобильного телефона. Сестра приняла информацию к сведению. Данька передал папе привет.

Голубь переживал, что пришлось подчиниться их бывшему киллеру, но тем не менее позвонил и попросил влиятельных лиц, чтобы с посадкой на самолет еще потянули время. Компаньоны лихорадочно подгоняли спецов. Они догадывались, что Прудников вот-вот позвонит снова.

— Пацаны, давайте скорее, — торопил Голубь техников. — Если сделаете это в течение десяти ближайших минут, то обещаю всем хорошую премию. А тому из вас, кто первый назовет координаты, лично вручу бутылку «Джека Дениэлса». Вискарь-то небось все любите?

В ответ сказали, что любят. Спецы сидели за ноутбуками и беспрерывно щелкали кнопками, выполняя одним им известные технические операции.

В очередной раз позвонил киллер. Тут один из спецов промолвил:

— Йес! «Джек Дениэлс» мой!

И Голубинский, и Сахно бросились к нему. На экране ноутбука уже красовалась карта местности с выделенным квадратом. Рядом мигала надпись с координатами. Компаньоны были безумно рады. Голубь несколько минут продолжал говорить с Прудниковым ни о чем, наблюдая за движением мерцающей на экране точки. Когда трубка была положена, он и его подельник пулей вылетели из комнаты, не успев даже услышать возглас насчет обещанного виски. Не до выполнения обещаний им вдруг стало.

Когда погранконтроль остался позади, Юля с облегчением вздохнула. Проверка показалась ей бесконечной. Проверяли уж очень тщательно. К самолету пока не пропускали, без объяснения причин предлагая ждать дополнительной информации. Когда Илья позвонил, сестра вздрогнула. Она описала ситуацию. Он пожелал ей не раскисать и действовать дальше так, как договорились. Для себя же он отметил, что Голубь и Сохатый, видимо, продолжают делать все возможное, чтобы самолет еще долго оставался на земле. Это могло означать лишь одно — они уверены, что сумеют и кокс забрать, и кредитную карточку Юли изъять. Нажав кнопку сброса, биатлонист взялся за дело.

Прудников ничуть не ошибался насчет планов Голубинского и Сахно. Но если Илья думал, что за коксом они рванут вместе со своими парнями, то в реальности эти два негодяя помчались в запеленгованный квадрат вдвоем. Не хотели посвящать лишнее количество людей в свои дела. Были убеждены, что фактор внезапности сыграет свою роль и преграда будет устранена. Мчались на машине, выбирая кратчайший путь. Громко спорили по поводу того, замешана ли в этом деле Шпаликова и стоит ли ее «грохнуть за компанию». До пункта назначения оставалось совсем немного.

41

Илья выключил нетбук, закрыл его и положил на сиденье возле хозяйки. Та все еще была прикована наручниками к рулю и следила за каждым движением охранника. Надеялась, что до самого худшего дело не дойдет. Что возобладает благоразумие. Она заикнулась об этом. Мужчина посмотрел на нее изумленно и непонимающе.

— Благоразумие? — переспросил он и, не дожидаясь ответа, воскликнул: — Да о каком благоразумии тут может идти речь! Я не собираюсь поджимать хвост или стелиться перед этими ублюдками! Они меня втянули в эту войну, они от этой войны и получат! Ты же сама видишь, что они не понимают и не воспринимают чьих-то слов до тех пор, пока эти слова не касаются их собственной выгоды или безопасности. Нельзя просто так взять и попросить у них освободить моего сына и мою сестру. Нужно сначала сделать так, чтобы эти мерзавцы меня услышали. Да и то они стараются остаться при своих интересах до конца. Поэтому никакого благоразумия, в смысле уступок и отступлений, здесь быть не может.

Прудников замолчал и взялся за то, от чего его отвлекла Катька. Он открыл одну из канистр и с деловитым видом начал выливать ее содержимое на фургон. При этом насвистывал мелодию из старого советского фильма «Королева бензоколонки». От этих звуков — плеска бензина и свиста — женщину бросало в дрожь.

— Блин, ну, ты осторожнее с этим, — умоляюще промолвила она. — Ведь полыхнем ненароком… Или ты хочешь и меня в случае чего поджечь?

— Не мели ерунды, Катя, — спокойным тоном сказал Прудников, отбросил канистру в сторону и подошел к кабине. — Я-то и пристегнул тебя только для того, чтобы ты глупостей не натворила. А уж убивать тебя, да еще таким фашистским способом, я не намерен. Если ты боишься сидеть в кабине, то давай отстегну наручники, и выходи. Только не пытайся снова меня уговаривать изменить мое решение насчет этих гадов.