Последний викинг. «Ярость норманнов»

Пораженный этим известием, Войтех сложил с себя сан епископа и удалился в монастырь Святого Алексея, общаясь там с небесной знатью при милом ему дворе земного рая. Вскоре он получил благословление папы римского проповедовать у язычников. Славный знаменосец Христов залучил в сети истинной веры Венгрию и Польшу. После того он отправился сеять слово Божье в Пруссии и там счастливо окончил свою жизнь, приняв мученичество. Польский король Болеслав выкупил его нетленные мощи у язычников-пруссов, заплатив по весу чистым золотом, поместил их в драгоценную раку и поставил в церкви в Гнездно.

– Увы нам, святой Войтех, ибо мы оказались столь же неблагодарными, как нечестивые чехи! – восклицал архиепископ Боссута, преклонив колена перед ракой святого. – Многие из нашего народа вернулись к поганой вере, яко смрадный пес возвращается на блевотины своя! Восплачем же от горя, христиане! Помолимся святому мужу Войтеху, дабы он не попустил нашей окончательной погибели!

Все осенили себя крестным знамением. Многие рыдали. Харальд тоже перекрестился, но его душу опять терзали греховные сомнения. Он вопрошал себя, так ли силен Христос, если его служители насмерть напуганы восстанием язычников? Когда архиепископ произнес: «Vade in pace, Amen!» в знак того, что богослужение завершено, Ярицлейв Мудрый и его брат Мстислав покинули церковь. Их сопровождал архиепископ, говоривший взволнованным голосом:

– Князь! После бегства Мешко и смерти Бесприма мы осиротели. Между тем нам грозят не только поганые. Ходят слухи, что чехи собираются похитить мощи блаженного мученика Войтеха, нашего покровителя и заступника. Защити нас, князь, от вероломства врагов!

Ярицлейв Мудрый утешал архиепископа:

– Господь накажет поганых! Возносите мольбы блаженному Войтеху, а я буду молиться своим братьям Борису и Глебу. Все вместе мы спасем святую веру!

Харальд остался в церкви, потому что его внимание привлекли янтарные четки, висевшие перед ракой святого Войтеха. Наверное, какая-нибудь благочестивая женщина поднесла сей дар, благополучно разрешившись от бремени благодаря заступничеству святого. На Торге в Хольмгарде продавалось множество изделий из янтаря, привезенного из Страны Вендов. Но продававшийся в лавках янтарь имел коричневый и желтый оттенки, тогда как четки полыхали алым цветом. Известно, что янтарь становится красным, когда его нагревают в горшке с речным песком. Нагревать следует с осторожностью, дабы не повредить камень. Венды умеют обрабатывать янтарь. И хотя венды закоренелые язычники, они охотно продают свои поделки добрым христианам. К бусам был прикреплен крестик, вырезанный язычниками из цельного куска янтаря.

Харальд подумал, что красные бусы позабавят Эллисив, дочь конунга. Он протянул руку и взял четки. Один из церковных служителей пытался остановить его, но Харальд сбил его с ног, и никто больше не дерзнул помешать норманну. Конечно, богобоязненному человеку подобает жертвовать церкви, а не уносить чужие дары. Однако в оправдание Харальда следует сказать, что он не хотел совершать святотатства. Он подумал, что в скором времени язычники разграбят базилику, так зачем же пропадать красивой вещи, достойной дочери конунга. Так и вышло. Конунг чехов с непроизносимым именем Бржетислав разграбил Гнездно и похитил мощи святого мученика Войтеха. Двенадцать человек с трудом унесли тяжелое золотое распятие с раки святого, а пять человек сгибались под тяжестью золотых плит, взятых с алтаря. Самая большая плита имела пять локтей в длину и десять ладоней в ширину, была богато украшена драгоценными камнями, а по краю плиты стихами было начертано, что ее вес составляет три сотни либров. Все сокровища Польши отправили в Прагу. Таким образом, Харальд взял самую малость и совершил лишь легкий грех.

Покинув церковь с добычей, Харальд увидел на ступенях Ярицлейва Мудрого. Конунг поманил его:

– Слухи опередили тебя. Итак, Бесприм убит?

– Господин слышал правду. Бесприм утоплен в вине.

– Бесприм всегда был бражником и нашел подходящую для себя смерть.

– Перессорились братья, – заметил Мстислав, присоединившийся к Ярицлейву. – Они из рода Пястов, а Пяст был простым землепашцем, женатым на простолюдинке Репке. Неудивительно, что Пясты не имеют понятия о благородстве.

Мстислав был великим воином, более счастливым в битвах, чем его брат. Но мудрым его никто не называл. Харальд подумал, что братоубийство не объясняется низким происхождением Пястов. Разве Мстислав забыл о резне, которую устроили его родные и сводные братья после смерти отца? Инглинги, к которым принадлежит сам Харальд, ведут свою родословную от богов. И при этом не перечесть братоубийств в их роду. Убивали и копьями, и мечами, и тем, что даже нельзя было считать оружием.

Попрощавшись с братом, Ярицлейв Мудрый сел на коня и поехал вниз. Харальд двинулся за ним, вполголоса повторяя про себя строки скальда Тьодольва из Хвинира.

– Что ты шепчешь? – спросил конунг, придерживая коня.

Харальд громко повторил слова скальда:

Альрек, поднявРуку на Эйрика,Сам от рукиБратней умер.Да не меч,А узду простуюКонунги в боюЗаносили.

Ярицлейв Мудрый не очень хорошо понимал сложный язык скальдов, но уловил самое главное и подивился:

– Неужели ваши витязи убили друг друга уздечками?

– Так и есть, господин! Конунги Альрек и Эйрик, сыновья Агни, соперничали в том, кто из них лучший наездник и у кого лучше лошади. Однажды братья выехали на своих лучших лошадях и назад не вернулись. Их поехали искать и нашли обоих мертвыми с проломленными черепами. У них не было с собой никакого оружия, только удила, и люди думают, что они убили друг друга удилами.

– Ну, это лучше, чем топить в вине. Впрочем, у Пястов все впереди. Помяни мое слово: Отто ненадолго переживет брата. За жизнь Мешко я тоже многое не дам. Думаю, что чешский князь Бржетислав воспользуется восстанием поганых и отомстит ляхам за вторжение, которое предпринял Болеслав Храбрый. Когда-то Болеслав взял Прагу, а князь Бржетислав в отместку разграбит Краков и Гнездно. Ну и пусть ляхи дерутся с чехами – нам будет спокойнее. Мы уходим отсюда, Харальд. И уходим не одни.

Ярицлейв Мудрый показал на вереницу людей, которые со стенанием шли по берегу озера Олененок. Они помогали измученным лошадям, запряженным в повозки. На повозках громоздился нехитрый скарб. На тюках и мешках сидели белоголовые дети и громко ревели. За телегами брел домашний скот.

– Кто эти бонды? – спросил Харальд. – Их так много, словно вся страна снялась со своего места.

– Поляне, – отвечал Ярицлейв. – Я решил переселить их в свои владения.

– В Хольмгард?

– Нет, на Днепр. Открою тебе мои помыслы. Когда-нибудь я перееду в Киев. Там правили мой отец, дед, прабабка и прадеды. Меня утомили новгородские порядки, когда каждый простолюдин мнит себя равным князю. Надоело заискивать перед вече и выслушивать дерзкие попреки. В Киеве никто не будет противиться моей воле.

Они поравнялись с бесконечной вереницей переселенцев. Сотни рук потянулись к всадникам. Воздух огласили стоны и мольбы не гнать их на чужбину. Конунг устремил свой взор вдаль, не слушая жалобных воплей.

– Мудро, когда конунг разоряет врагов, – заметил Харальд.

– Запомни: мудрость не в том, чтобы разорить чужую страну, а в том, чтобы обогатить свою. Поляне покорный и забитый народ. Мне такие и надобны, ведь добрый хозяин не держит бодливых коров. Он прикупит смирное стадо, а бодливых и своенравных пустит под нож.

– Они бедны, конунг. С купцов Хольмгарда можно взять гораздо больше.

– Харальд, когда я был в твоих летах, отец рассказал мне, как он ходил войной на болгар. Он одержал победу и взял много пленных. Дядя его Добрыня осмотрел болгар и сказал отцу: «Они все суть в сапогах. Сим дани нам не дадут. Пойдем искать лапотников». Что толку в богатых подданных? Княжескую казну обогащают бедняки!

Харальд ехал за конунгом и размышлял над его словами. Коровы его ничуть не заботили, но он не мог не согласиться, что каждый хозяин выбирает домашних животных по своему вкусу. Благородный человек покупает горячего жеребца, а потом позаботится найти статную кобылу, чтобы приплод был таким же резвым. Даже пса подбирают не просто так, а чтобы был верным спутником и помощником.