Последний вояж «Титаника-7»

Джоан посмотрела на нее с отвращением.

— Ты смолишь «раковые палочки»? Не понимаю, как разумный человек, хотя бы и русский, может так безответственно относиться к своему здоровью.

Алиса с наслаждением затянулась.

— Ты не успеешь заболеть. Поздно следить за здоровьем, когда крыша съехала.

— «Криша съехала?»

— Ну, корабль утонул… Поздно пить нарзан, когда почки отвалились. Жалко, что я так и не успела исповедоваться священнику. Может, я исповедуюсь тебе?

— Исповьедуешься? Но у меня нет ни диктофона, ни компьютера. Я не могу записывать и вести протокол.

— А ты на память! Наконец-то я нашла место и время рассказать о своей жизни кому-то… — Тут Алисе вдруг показалось, что при этих словах рядом что-то как будто тихо хрюкнуло. Для галлюцинаций вроде бы было рановато. Алиса оглядела мокрую холодную палубу, торчавшую над водой, но никого не заметила и, решив, что ей кажется, украдкой перекрестилась.

— Я обычно рассказываю о своей жизни психоаналитику. Кстати, он утверждает, что лечебное голодание — лучшее средство, чтобы отвлечься от повседневных забот, — сообщила Джоан.

— Да, мы уже целый вечер ничего не ели. Хочешь конфету?

— О, да. Давай ее.

Некоторое время подруги шелестели обертками. Алиса обратила внимание на то, что шлюпок уже не было видно — их разбросало всплеском от утонувшей кормы, этаким «мини-цунами», и отнесло сильным течением из системы Гольфстрима, наблюдавшимся в этом районе Бермуд. Внезапно она вспомнила про Рози и ее парня, с которыми повстречалась на балу. «Живы ли они сейчас?» — пришел ей в голову простой вопрос. Может быть ее бы утешило, если бы она знала, что все находящиеся в спасательных плотах люди уже спасены налетевшей на них армадой спасателей во главе лично с клоном Ушойгу-XII, все находятся в добрых заботливых лапах врачей космического МЧС и галактического Спасцентра. Однако ее бы явно огорчило то, что сами останки когда-то гордого «Титаника-7» спасатели даже не видели на своих радарах. Туман на границах теплых и холодных вод ограничивал видимость и наползал клочьями. К коварству природы и мистера Смита добавилось то обстоятельство, что от всей гигантской мега-яхты над водой оставался только небольшой островок, на котором нашли спасение Джоан и Алиса, и он стал почти невидим для локаторов, как самолет «Стелтс». Иногда Алиса ощущала под собой легкие толчки — это еще торчавшая часть носа погружалась в океан все глубже и глубже. Шансы на счастливый исход уменьшались с каждой минутой.

— А на хрена ты ходишь к психоаналитику? Ведь ты же баба очень… я хочу сказать, у тебя же сильная воля?

— Это помогает поддерживать мой психологический тонус… При моей работе это совершенно необходимо.

— А мне при моей… ммм… работе самой приходится быть типа психоаналитиком и для себя, и для других, читать в душах людей…

— У тебя прекрасная работа — быть беспринципной мошенницей. Мошенничество — то же воровство, а я не знаю ничего отвратительнее воровства.

— Я профессиональная, но благородная мошенница! Я вообще грабила только богатых — почти Робин Гуд в юбке!

— Разумеется, богатых. Много ли возьмешь с бедняков. И ты еще носишь на шее… что это у тебя?

— Икона… эта такая штука…

— Да, я знаю. Я читала о них в списках украденных ценностей. Жалко, что я сама давно уже не была в церкви.

— Ну, в отличие от психоаналитика, это, по крайней мере, бесплатно, — заметила экономная Алиса.

— Штатный психоаналитик ФБР — это тоже бесплатно. Начальство заботится о своих сотрудниках.

— Да, я видела сегодня. Твой шеф чуть нас всех не утопил!

— Не знаю, может у него был нервный срыв? Вообще у него была действительно нелегкая жизнь в этом году. Он имел реально тяжелый год…

— И он решил развеселиться, взорвав корабль?

— Давай лучше сменим тему! — агентесса была не настроена обсуждать «косяки» своей службы с потенциальной подследственной.

— Давай… хочешь сигарету?

— Нет.

— А еще конфету?

— А осталось?

Алиса затянулась второй сигаретой, скормив агентессе предпоследнюю конфетку.

— Кстати, если хочешь, ты тоже можешь исповедаться мне — ну вместо церкви. А то вдруг другой возможности уже не представится? — Алиса решила умереть всепрощающей гуманисткой.

— Тебе? Ты мало похожа на святую, — Джоан, видимо, не очень хотела воспользоваться любезным предложением.

— А ты — на грешницу. Честно говоря, более правильного человека я в жизни не встречала. На твоей работе ты небось требуешь исповеди от всех и сама решаешь, кому отпускать грехи, а кому нет. А тебе не приходило в голову исповедаться не священнику, освобождающему от грехов именем Господа, а обычному человеку, который даст тебе отпущение грехов, основываясь на богатом жизненном опыте? Опытнее меня ты не скоро встретишь, — сказав такую длинную фразу, Алиса выкинула бычок в море. Он пролетел сияющим мотыльком в ночи и тихо пшикнул. — Расскажи… эээ… о своем детстве! Все равно потонем и не узнает уже никто…

— В детстве я жила в доме отца в Калифорнии. По утрам слышала вой, который принимала за вой волков и мечтала о рыцаре, который придет и защитит меня от этих волков, а вышло так, что мне самой все время приходится кого-то защищать и спасать, — поведала Джоан, на несколько минут расчувствовавшись и впав в сентиментальность.

Алиса внимала ей, наклонив голову и приоткрыв рот. В конце XXI века рассуждения в такой витиеватой форме московские девушки ее круга слышали лишь с экрана 3D-кинотеатров из уст западных киногероев. То, что так мог говорить реальный человек, находящийся рядом с ней, произвело на нее сильное впечатление. Хотя в следующий момент Алиса подумала, что сейчас надо думать совсем не об этом.

— А у меня в детстве у бабушки в деревне только коровы мычали. Никакой романтики.

— Не понимаю, почему я тебе все это рассказываю, — заявила Джоан через несколько секунд. — Жалко, что конфета такая маленькая.

Алиса умела очень хорошо слушать и внимать, когда это было необходимо, у нее в эти моменты проявлялся прямо артистический талант. Она достала третью сигарету для себя и последнюю конфету для Джоан. Постепенно агентесса привыкла к запаху табака и даже начала с удовольствием втягивать дым. Алиса усмехнулась. Они смотрели на холодные равнодушные звезды в вышине, видневшиеся сквозь клочья тумана.

— А предки твои кто?

— Оу, прьедки? По происхождению мои предки из Новой Англии, до прапрадедушки.

— А у меня — из средней полосы России… а в остальном я «Иван, не помнящий родства» и кто был прапрадедушка, хоть застрели, не вспомню… — заявила Алиса, подумав.

— Нье помньящий?…

— Это такая российская поговорка… присказка. А ты была замужем?

— Нет, но у меня был… эээ… роман. Далеко отсюда, на Марсе.

— И чем кончилось?

— О, пустьяки… Я его пристрелила.

— Как?!

— Он оказался настоящим чудовищем, понимаешь?

— Да, мой третий муж тоже был не ангел… но до убийства у нас так и не дошло.

— Значит, тьебе повезлоо… — Джоан поерзала, устраиваясь поудобнее.

— А меня всегда тянуло к богеме. Мой бывший первый муж был писателем… писал на социальные темы, говорил, что борется за счастье для всех. Очень умный, очень… В те годы у него были только два сокровища — потертая кожаная папка из марсианского носорога, в которой он хранил свои тексты, и я! — Алиса вздохнула и подняла глаза к небу.