Последний воздушный пират

— Значит, мы в ловушке, если я тебя правильно понимаю? — спросила Магда прерывающимся от волнения голосом. — И мы можем выбраться из этого места только одним способом — вернуться в Нижний Город тем же путём, каким мы пришли сюда?

— Это не совсем так, моя милосердная госпожа, — возразил Геккль, возвращаясь к сундуку.

— Тогда как же мы выберемся из Восточного Посада? И как попадём в Дремучие Леса? — продолжал настаивать Стоб.

— Очень просто, — ответил Геккль, поворачиваясь к ним. — Если только шрайкам разрешается входить в Дремучие Леса через Западные Ворота, значит, вы станете шрайками!

Он протянул им три кричаще-пестрые маски из перьев о загнутыми, зазубренными клювами и зияющими чёрными глазницами.

— Ты, наверное, шутишь! — издевательски усмехнулся Стоб. — Это не сработает!

— Раньше срабатывало, — ответил серьёзно Геккль, и внезапно в голосе его зазвучали ледяные нотки. — И сработает опять! — Глядя на три озадаченные физиономии, Геккль неожиданно рассмеялся: — Вы, мои храбрые друзья, будете сёстры-утешительницы, добропорядочные монашенки из Золотого Гнёзда. Вот ваше облачение. — И он протянул им тяжёлые грубошёрстные чёрные одеяния простого покроя, выглядевшие нищенскими по сравнению с роскошными нарядами, в которых обычно щеголяли шрайки. Каждому из путешественников Геккль также вручил по султану из перьев. — А теперь торопитесь. Времени у нас в обрез.

Ребята натянули балахоны поверх одежды ремесленников, застегнули застёжки и напялили парики из перьев. Геккль выскользнул из каморки и вернулся обратно через секунду, притащив с собой отполированное зеркало из молочного дерева.

Повернувшись к зеркалу, Плут оглядел себя с ног до головы. В тяжёлом платье и искусно сработанной маске он был готов к новой роли — не хватало только одного!

— Послушайте, Геккль, — произнёс он приглушённым голосом, поскольку лицо его было закрыто маской. — А глаза? Они, конечно, нас выдадут. У шраек глаза жёлтые. И взгляд свирепый.

— Ах, какой же я дурак! Простите меня, мой добросердечный господин, — за смеялся Геккль. — Чуть не забыл! Вот, держите. Ни одна уважающая себя сестра-утешительница не появится на публике без этого.

Он тотчас же вручил Плуту пару очков с толстыми чёрными стёклами. Плут не без труда нацепил очки на маску и поправил дужку, укрепляя их на приставном клюве.

— Но я ничего не вижу! — запротестовал он.

— И правильно! — снисходительно усмехнулся Геккль. — Сёстрам-утешительницам позволяется смотреть только на новую кладку яиц в Золотом Гнезде, что высиживает Мать-Наседка! Всё остальное время они носят линзы из угольного стекла, чтобы уберечь себя от недостойных зрелищ!

— Но если мы ничего не будем видеть… — начал было Плут.

— Вот для этого вам и нужен я! — сказал Геккль, низко кланяясь. — Я буду вашим поводырём. У сестёр-утешительниц есть поводырь, он их водит на золотой цепочке. Но я должен вас предупредить. — Внезапно он снова стал серьёзен, и в голосе его опять зазвучали ледяные нотки. — Ни при каких обстоятельствах не снимайте очки. Просто молчите и доверьтесь мне. Если вас поймают и обнаружат, что вы перерядились, представляясь шрайками, и, в частности, сёстрами-утешительницами, — наказание будет суровым, мои храбрые друзья.

— Какое наказание? — спросил Стоб, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Вас поджарят, — просто ответил Геккль. — Посадят на вертел и поджарят заживо на Центральном Рынке. — А теперь пошли!

Когда впоследствии Плут вспоминал своё путешествие до ворот в Восточном Посаде, открывающихся в Дремучие Леса, он с трудом верил, что остался жив после пережитых страхов. Ещё много лет спустя его мучили ночные кошмары: затруднённое дыхание в птичьей личине, кромешная мгла из-за чёрных очков, шум верхних переходов, незнакомый и оттого ещё более ужасный.

Они поднимались всё выше и выше, без остановки. Даже сквозь маску Плут ощутил, что воздух стал свежим, и чем выше они забирались, тем легче становилось дышать. Какофония ниж них уровней сменилась странными, тревожными криками шраек, прогуливавшихся по верхним аллеям. Квохтанье, воркование, голосистое кудахтанье и клокочущее горловое стаккато, разрешающееся гулким уханьем, доносились со всех сторон.

— Спокойно! — прошептал Геккль, который вёл всю компанию на золотой цепочке, как ручной лемкин. — Сёстры просто поют песни. Волноваться не о чем.

Но от песнопений кровь у Плута застыла в жилах. Сколько времени они шли сюда? Страх в груди нарастал, и время для Плута тянулось бесконечно, хотя на самом деле ходьба заняла не больше получаса, а может, и всего несколько минут. Он хотел спросить Геккля, но, осознав, что проронить хоть слово в такой момент — чистое безумие, прикусил язык: Стоб, шедший позади него, наступил ему на пятку.

— Расступитесь, милосердные дамы, — проворковал Геккль и, прибавив голос, крикнул: — Разойдитесь! Дайте пройти сёстрам-утешительницам! Разойдитесь!

Плут услышал царапанье когтей о мостовую, когда почтённые матроны отступили в сторону.

— По-ко-ко-кло-лонитесь от нашего имени Золотому Гнезду! — раздался хриплый клёкот какой-то шрайки.

— Да благословят Небеса новую ко-ко-ко-кладку! — закудахтала другая.

— Приятного высиживания!

Возгласы одобрения и пожелания сыпались со всех сторон. Сердце Плута забилось бешено, и от страха ком встал в горле.

— Сёстры-утешительницы благословляют вас, — мелодичным голосом ответил Геккль. — Сёстры-утешительницы благословляют вас, — повторил он и тихим, еле слышным, голосом, себе под нос, пробормотал: — Мы почти у цели. Ещё один переход — и мы у загона для живопыров, рядом с воротами в Дремучие Леса.

Стоб снова наступил Плуту на пятку. Плут споткнулся, на секунду потеряв равновесие, и от сильного толчка тяжёлые чёрные очки чуть не сползли с лица. Мальчик прищурил левый глаз: поток яркого света проник в щель, образовавшуюся между очками и маской. Очки угрожающе закачались на клюве.

— Осторожно, сестра! — раздался пронзительный возглас.

Краем глаза Плут заметил высокую, внушительного вида даму. Роскошно одетая шрайка восседала на высокой скамеечке, а рядом с ней, слева и справа, устроились её товарки: они были поменьше её ростом, но в таких же кричащих, безвкусных нарядах. Внезапно Плут почувствовал знакомый тяжёлый дух. Вонь от нечистот стала нестерпимой. Плюмаж шрайки заколыхался, и она довольно заквохтала, выдавив из себя кусочек ядовито-белого дерьма, который провалился сквозь дырку в скамеечке и упал на нижний Уровень.

— Так-то лучше, ко-ко-конечно! — прокудахтала шрайка, обращаясь к своей товарке. — Значит, ты говорила, сестра Коготок.

— Да, да, — подхватила соседка, выстрелив очередью отвратительно пахнувшего помёта. — Воздушный пират снёс ей голову одним ударом. По крайней мере я так слыхала.

— Пошли, сёстры, — сказал Геккль, и в его голосе снова зазвучал металл. — Нам нужно до браться до загона живопыров. Помните, что нам поручено пойти в Дремучие Леса и собрать строительный материал для гнёзда.