Последний Выстрел

– Хорошо, - кивнул Саша.

Шмидт ровным счетом ничего не понимал - этих людей он видел впервые, а, между тем, они разговаривали с Беловым как старые и добрые знакомые.

– Не понял...
– протянул Шмидт.

– Это мой новый начальник охраны, - как ни в чем ни бывало сообщил Саша.
– Я поеду с ними, а ты поезжай на кладбище, я часам к десяти подтянусь.

– Саш, а что все это значит?..
– нахмурился бритоголовый охранник.

– Да все нормально, Шмидт, - похлопал его по плечу Белов.
– У меня к тебе претензий нет. Езжай, оттуда позвонишь.

– Как знаешь...
– Шмидт недоверчиво посмотрел на Сашу, потом на каждого из незнакомцев и, неодобрительно хмыкнув, направился к своему джипу.

– Здорово, ребята... Слава, привет!
– Белов обменялся с приехавшими рукопожатиями.
– Вы идите в дом, перекусите пока, через полчаса поедем.

Шмидт выехал со двора, гости прошли в дом. Оставшись один, Саша подошел к "линкольну", провел рукой по капоту и тихо, почти нежно произнес:

– Ну здравствуй, ласточка... "Такая только у меня и у Майкла Джексона", - с легкой усмешкой вспомнил он, покачав головой. Потом зашел сбоку, присел на корточки, разглядывая потускневший "файер".
– Энди Уорхолл...

За спиной дробью застучали торопливые, мелкие шажочки сына. Ваня вихрем налетел сзади, навалился, закрыл своими крохотными ладошками отцу глаза:

– Кто?!
– пискнул он.

– Кот в сапогах, - улыбнулся Саша.

– А вот и нет! Это я!
– радостно закричал он.
– А чья это машина?

– Моего друга.

– А где он?

Белов подхватил сына на руки и на секунду прижался к нему лицом.

– Нет его больше, Вань...
– прошептал он.

К ним подошла Оля - собранная и немного отрешенная.

– Саша, ехать пора, - чуть хрипловатым от волнения голосом сказала она.

– Да, пора...
– пристально взглянув ей в глаза, согласился Белов.

На кладбище один за другим въехали четыре лимузина-катафалка. Их окружили родственники и друзья. Дюжие парни с траурными повязками принялись выгружать гробы. Мать Тамары, не выдержав, зарыдала в голос. Гроб Космоса качнулся в руках парней, насупленный Юрий Ростиславович непроизвольно дернулся к нему и строго попросил:

– Осторожнее с сыном...

Рядом с ним - рука об руку - стояла некрасивая, заплаканная Люда.

– Он мне предложение сделал...
– комкая в руках мокрый платок, вдруг призналась она.

Юрий Ростиславович, словно не понимая, о чем речь, внимательно на нее взглянул, а потом, шумно вздохнув, обнял и порывисто прижал к груди.

У гроба Пчелы дрожащим шепотком причитала его мама:

– Что ж теперь делать-то? Я Витеньке носочки связала, а он их так ни разу и не одел...

– Ну-ну, мать, успокойся...
– похлопывал ее по плечу осунувшийся отец.
– Что ж теперь... Бог дал, Бог взял...

От гроба к гробу ходили затянутые в черное тетка Саши Екатерина Николаевна и бабушка Оли.

Вскоре у кладбища остановилась машина Шмидта. К нему тут же подошел человек с черно-красной траурной повязкой.

– Шмидт, где Саша? Народ волнуется, надо панихиду начинать...

– Сейчас, - кивнул Шмидт.
– Через десять минут будет.

В синем микроавтобусе неподалеку от дома Белова скучали трое тележурналистов. Им было поручено сделать репортаж о похоронах, но они решили сопроводить Белова от самого дома - так, на всякий случай. В ожидании отъезда депутата Госдумы на похороны друзей они завтракали на свежем воздухе прихваченными из дому бутербродами.

Едва ворота Беловского дома распахнулись, телевизионщики тут же юркнули в свою машину. Торопливо дожевывая колбасу, старший невнятно скомандовал оператору:

– Возьми пошире, чтоб вместе с поселком... Мимо них проехали четыре машины, в первой - древнем коричневом "линкольне" - на секунду мелькнуло лицо Белова.

– Давай за ними, - приказал водителю старший.
– Только не близко, не надо злить охрану...

Вереница машин выбралась на шоссе, и там телевизионщиков, конечно, вскоре засекли. Перед поворотом от кавалькады отделился джип охраны и, отстав, перегородил дорогу синему микроавтобусу.

– Вот теперь, кажется, доигрались...
– испуганно переглянулись журналисты.

Из джипа вылез угрюмый бугай и неторопливо направился к телевизионщикам. Его вид был настолько внушителен, что репортеры дружно подняли руки. Бугай строго посмотрел на них через лобовое стекло и, не сказав ни слова, повернулся и забрался в машину. Джип мощно рванул с места, устремляясь вслед за своими.

Журналисты снова переглянулись, на сей раз с явным облегчением. Старший, испугавшийся больше всех, с глуповатым видом заржал:

– Гы-гы-гы... Чего это он - струхнул?..

Ему было невдомек, что пока он трясся перед угрюмым бугаем из охраны депутата, в ста метрах впереди, за поворотом шоссе, Белов с женой и сыном пересели в "мерседес" сопровождения. В старом "линкольне" остался только водитель, закованный в бронежилет и спецкостюм.

Отсмеявшись, решили снова двинуться вперед, но держаться на сей раз подальше.

Едва микроавтобус выехал за поворот, как их стремительно обогнал белый джип с мигалками на крыше. Он рванулся вдогонку за кавалькадой Белова, из его громкоговорителей громыхал категоричный приказ:

– Прижаться к обочине! Принять всем вправо!.. Повторяю. Всем принять вправо и прижаться к обочине!..

Телевизионщики насторожились.

– Снимем на свой страх и риск, - кивнул старший.
– Поднажми!..

Водитель прибавил газу, а оператор приник к видоискателю камеры.

Белый джип обогнал караван и, подрезав их, остановился на мосту. Из задней двери машины выскочил человек в маске с гранатометом в руках. Он резко вскинул оружие к плечу, прицелился и нажал на курок. Гранатомет басовито и глухо плюнул пламенем - и в ту же секунду "линкольн", едва въехавший на мост, подбросило мощным взрывом. Еще мгновение - и объятый пламенем автомобиль, протаранив перила моста, рухнул в реку.

Панихида подходила к концу, когда к сгрудившимся возле гробов людям выскочил очумелый, потерянный Никитин.

– Господа! Господа!
– пронзительно выкрикнул он высоким, дрожащим голосом.

Дьякон оборвал службу, десятки лиц разом обернулись на этот тревожный крик. И в наступившей тишине отчетливо и страшно прозвучал срывающийся голос Никитина:

– Друзья, только что сообщили - на въезде в Москву убит Александр Белов!..

Все ахнули. Екатерина Николаевна, запрокинув голову, грузно осела на руки подхватившему ее Антону. Бабушка Оли схватилась за сердце, растерянно выкрикивая: