Последний

— Здравствуй, Ривер, — улыбнулся он.

— Не ожидала вас увидеть.

Он вздохнул.

И правда, с чего бы ей ожидать?

Почувствовав себя неловко, Джеймс едва не пожалел, что приехал сюда, однако взял себя в руки, качнул головой и протянул Ривер небольшую подарочную коробочку.

— Знаю, мой визит и впрямь неожиданный… и все же я хотел сегодня тебя увидеть. Я знаю, что сегодня твой день рождения. Мне хотелось тебя поздравить, так что… — он передернул плечами и отвел взгляд.

Ривер приняла подарок и уставилась на упаковку с легкой рассеянной улыбкой.

— Спасибо, Джеймс, — покачала головой она.

— Скажешь, мне не стоило? — неловко спросил он. Ривер снисходительно усмехнулась.

— Нет, мне… мне очень приятно, правда. Что бы там ни было… я ведь еще не знаю, что там.

Обстановка все еще казалась напряженной. Джеймс перемялся с ноги на ногу, не зная, что сказать. Слова словно разлетелись прочь и оставили его наедине с волнением.

— Я… слышал, ты сменила факультет? Решила стать переводчиком.

— Да уж, то, что юрист из меня получится никудышный, я поняла еще тогда, на дороге в Сент-Фрэнсисе, когда вас хотели арестовать агенты ФБР. Так что теперь я хочу быть переводчиком. Решила, что не поздно поменять специальность.

— Французский? — спросил Джеймс, тут же пожалев об этом, потому что в собственном голосе он услышал укор, которого совсем не хотел показывать.

Ривер прищурилась.

— La langue francaise est pas pareille `a toute les autres [20] , — холодно ответила она.

20

Франузский — такой же язык, как и все остальные (фр.)

— Ты прекрасно знаешь, что я ни слова не понял, — он попытался улыбнуться, но взгляд Ривер остался прохладным, и Джеймс понял, что она вот-вот просто уйдет, и на этом их разговор закончится. Последний разговор. Тяжело вздохнув, Джеймс кивнул. — Он гордился бы тобой, — тихо произнес он. — Валиант.

От этого имени Ривер вздрогнула, глаза ее, казалось, блеснули от слез, но она не заплакала.

Несколько секунд она молча смотрела на него, а затем:

— Полгода, Джеймс, — почти осуждающе произнесла она. — Полгода вы наблюдали за мной глазами детектива Монро, но не желали видеть лично. Я уже и не надеялась вас встретить.

— Да уж, я припозднился, — не без досады проговорил он. На этот раз взгляд Ривер чуть смягчился, и Джеймс заговорил с большим жаром. — Ривер, послушай… мне жаль, что я не навещал тебя. Ты права, я долго оттягивал момент встречи, я опять не успел, как будто я все делаю с опозданием. Но… может, все-таки лучше поздно, чем никогда?

Ривер округлила глаза от изумления.

— О чем вы?

— Послушай, может… ты была бы не против сходить со мной куда-нибудь сегодня вечером? Мы могли бы обо всем поговорить. Если ты, конечно, еще хочешь со мной разговаривать.

Ривер нервно усмехнулась.

— Черт, Джеймс, да вы единственный, с кем я могу обо всем этом поговорить! Вы единственный, кто может понять, что именно я пережила и при каких обстоятельствах, ведь вы… — она осеклась, почувствовав, что неправильно будет договаривать «пережили то же самое». Однако он понял и кивнул.

— Да, в этой истории мы оба потеряли близких людей, и никто не сможет понять нас лучше друг друга. Так… значит, ты согласна? Ты поужинаешь со мной сегодня вечером?

Ривер качнула головой.

— Нет, я пообедаю с вами сейчас, — улыбнулась она и вдруг тепло обняла его, уткнувшись лицом ему в грудь. — Я рада, что вы приехали, Джеймс, очень.

Он осторожно обнял ее, словно боясь, что при любом неосторожном движении она исчезнет.

Семь лет спустя

Омаха, штат Небраска 8 сентября 2011 года

В Драматическом Театре играли Шекспира. Ривер любила читать его пьесы, и «Гамлет» был ее любимой. Джеймс не раз видел эту книгу, оставленную в разных уголках дома, раскрытой на случайной странице. Такими же хаотичными перемещениями по дому грешили и некоторые книги Мэри Локленд-Уиллоу. В особенности одна из них. С разрешения дочери Мэри описала в своей книге «Особенное Рождество» события, которые пережила ее дочь в 2003 году. Джеймс тоже читал эту книгу и — как он ни пытался абстрагироваться от пережитых событий и не пропускать их через себя — он все равно чувствовал неприязнь, которую автор испытывала к Джиму Андерсену. Герой по имени Джим был точной копией Харриссона, и его образ едва не поселил в Джеймсе комплекс по поводу его внешности: Мэри Уиллоу особенно сделала акцент на большом, гротескно-длинном носе Джима Андерсена, и Джеймс после прочтения этой книги не раз смотрелся в зеркало, чтобы понять, могут ли люди в действительно так акцентировать внимание на его носе.

Эта книга раздражала Джеймса, однако в какой-то мере он был благодарен миссис Уиллоу за то, что она написала ее и издала. Благодаря ей Валиант Декоре в лице героя Доминика Девоура обрел любовь и признание множество людей — он искал этого все 78 лет своей жизни.

Мэри старалась не показывать, что не жалует своего зятя, но получалось у нее это с переменным успехом. Тем не менее, она не стала в открытую протестовать против выбора дочери — к тому же она понимала, что Джеймс Харриссон действительно может понять, что она пережила в то страшное Рождество, и он единственный, кто может спокойно отнестись к тому, что скорбь Ривер по Валианту Декоре толком не ушла. Как не ушла и скорбь Джеймса Харриссона по убитым Марте и Джессике, но они с Ривер никогда не говорили об этом.

Поначалу ни один из них не знал, смогут ли они наладить общение после того, что пережили вместе. После первого обеда в день рождения Ривер в 2004-м Джеймс был уверен, что встреча станет последней, но она не стала. Никто из них не поднимал тему построения отношений или создания семьи — все получилось словно само собой. А вскоре на свет появилась Мелинда Харриссон — чудесный младенец, который позволил Ривер и Джеймсу, наконец, перелистнуть страницу прошлого и зажить нормальной жизнью.

Ривер уже несколько лет работала переводчицей с французского, Джеймс служил в полиции сержантом — связи Стивена Монро помогли ему устроиться, и семейство Харриссон перебралось в Омаху, Небраска.

8 сентября 2011 года Джеймс повел Ривер в театр на постановку по пьесе Шекспира, чтобы отметить годовщину их свадьбы, и молодая жена была в восторге от постановки.

— Я даже не представляла себе, что этот юноша может так потрясающе сыграть Гамлета! — восторженно восклицала она, стоя у высокого столика после представления и с удовольствием потягивая белое вино. Джеймс улыбнулся. — Как ты узнал про это юное дарование? Неужели на работе?

— Ты разговариваешь с детективом, который не разглашает свои источники информации, — он поднес свой бокал к ее, и они чокнулись, улыбнувшись друг другу. — С годовщиной.

— С годовщиной, — ее глаза весело сверкнули. — Спасибо за такой прекрасный вечер.

* * *

Домой они вернулись, когда на улице уже совсем стемнело. Соседская девушка по имени Нэнси встретила их у дверей.

— Как прошел вечер? — улыбнулась она.

— Спасибо, Нэнси. Все прекрасно. Лин не шалила? — Ривер прошла в гостиную, сбросила туфли и поспешила к своей шкатулке с украшениями, чтобы сменить жемчужные бусы, подобранные под кремовое платье с черными вставками на старый, немного грубоватый нательный крестик — тот самый, который Джеймс сорвал с груди Валианта Декоре в день их драки в Лоренсе. Много лет он хранился в Арваде, в штабе «Харриссонского Креста». Он нашелся, когда Джеймс разбирал документы и вещи во время закрытия организации. Что-то помешало ему выбросить этот трофей, и перед днем рождения Ривер он понял, что именно. Джеймс сомневался, что это будет хорошим подарком, и все же чутье подсказывало ему преподнести ей этот крест. Почему-то он думал, что Валиант захотел бы, чтобы у Ривер осталась хоть какая-то память о нем. Как выяснилось, он рассудил верно: с того самого дня Ривер ненавидела расставаться с ним.