Последняя битва

Мишин укоризненно глянул и осуждающе качнул головой, не одобряя мою резкость.

— Нет, конечно, — оскорблено вскинулся генеральный конструктор. — Это оправдано. Надо охранять наши границы. И потом необходимо быть готовым к любому развитию событий.

— Вооот, — удовлетворенно протянул я. — То есть вы признаете, что танки, реактивные системы залпового огня, артиллерия и разная бронетехника могут понадобиться?

— Могут, — поджал губы Туполев. — Но это всё же не снимает вопроса, почему наше конструкторское бюро должно всё бросить, и заниматься разработкой ваших авиамоделей. Мы, молодой человек, заняты действительно важными вещами. Оборонный щит страны создаем. Сейчас работаем над проектами стратегических ракетоносцев, в том числе с ядерными боеголовками. А вы нам предлагаете заняться созданием каких-то мелких беспилотников.

— И опять мы возвращаемся к тому, с чего начали, — ядерному оружию, — я нарочито огорченно вздохнул. Хорошо, что в последний момент удержался и театрально не закатил глаза. Этого разозленный генеральный конструктор точно не вынес. После такой реакции «сопляка» на слова заслуженного спеца, героя Соцтруда, руководителя знаменитого предприятия, о дальнейшем диалоге и обсуждении проекта можно поставить большой могильный крест.

— Хорошо, — после небольшой паузы продолжил я. — Алексей Андреевич, можно ещё один вопрос?

— Давайте, — недовольно буркнул Туполев.

— Только ответьте подробно и убедительно, — попросил я. — Вы согласны, что в случае массированного обмена ядерного удара победителей не будет?

— Тут сложно, что-то конкретно спрогнозировать, от многих факторов зависит, например, от количества и мощности ядерных зарядов, — нахмурился генеральный конструктор. — Но в принципе, да. При массированном обмене ядерными ударами суммарной мощностью, допустим, в сто мегатонн, климат моментально изменится. Стратосфера будет загрязнена дымом и сажей, солнечный поток сократится в сотни раз. Общая температура на Земле сильно снизится, а в некоторых местах земного шара может упасть на пятьдесят градусов и даже больше. Я уже не говорю о высокой радиации и прочих сюрпризах ядерной войны для человечества. Так что, вполне возможно, при массированном ядерном ударе в лучшем случае выживет лишь малая часть людей. И, победителей, как вы правильно сказали, не будет. Но какое это отношение это имеет к вашим беспилотникам?

— Самое прямое. Сейчас объясню, — пообещал я. — То есть, ядерные ракеты и бомбы, это оружие последнего шанса? Они больше имеют сдерживающее значение, правильно?

— Правильно, — подтвердил Туполев. — Именно так.

— Представьте себе, что заключается, например, какое-то «Хельсинское соглашение» в рамках международных договоренностей, о недопустимости применения ядерного оружия. Или в рамках сокращения ядерных вооружений большая его часть уничтожается, как у нас, так и у наших гипотетических противников. А оставшегося будет недостаточно, чтобы моментально закончить войну. Или враг вторгся в нашу страну. Не будем же мы бить ракетами с ядерными боеголовками по своим территориям, где живут советские граждане. Согласны?

— Согласен, — кивнул Алексей Андреевич.

— Теоретически, может такое быть?

— Теоретически может быть, что угодно, — раздраженно ответил генеральный конструктор. — И что вы этим хотите сказать?

— Только то, что при неядерном конфликте, эти беспилотники будут играть очень важную роль, — я улыбнулся. — И вы, как генеральный конструктор должны были это сразу понять. Представьте себе, противник идёт в наступление, подтягивает бронетехнику, пехоту, артиллерию. И тут появляются беспилотники, по сути управляемые бомбы большой мощности. Влетают в скопления врага, взрывают колонны, орудия, системы реактивного огня, штабы. Сотни трупов, уничтоженные танки, БМП, разбитые пусковые ракетные установки, горящие составы с топливом. Наступление сорвано. А у нас ни одного человека не убито. Жизни советских солдат и офицеров сохранены. Специально для вас, процитирую, слова из программной речи Григория Васильевича Романова: «Люди — наша главная ценность. Жизнь каждого советского человека бесценна». Напомню, Вам, если забыли, это генеральный секретарь КПСС, выбранный партией и народом. Хотите что-то возразить по существу?

— Алексей, — нервно дернулся Мишин. — Зачем же так?

Секретарь ЦК ВЛКСМ, повернувшись ко мне, отчаянно сигналил глазами: «мол, не перегибай палку».

— А что я, что-то неверно сказал? — невинно поинтересовался я. — Или вы со словами Григория Васильевича не согласны?

— Нет, все верно, — моментально сориентировался глава комиссии. — И со словами товарища Романова я полностью согласен. Но можно же было, как-то, эээ, более деликатно это высказать?

— Извините, но я считаю, мы, как комсомольцы должны прямо высказывать своё мнение. Открыто указывать на ошибки даже старших заслуженных товарищей, быть честными и бескомпромиссными, делать своё дело, невзирая на чины и должности. Иначе нам всем как комсомольцам и коммунистам, грош цена. Это моя принципиальная позиция, — твердо ответил я.

«Получи фашист гранату, жонглировать словами и понятиями, манипулировать смыслами, не хуже вас умею, интриганы комсомольские. А учитывая гнилое время Перестройки и беспредела начала девяностых, в котором мне довелось пожить, и опыт немалый приобрел. Послушаем, что ты на это скажешь?», — мысленно ухмыльнулся я.

Быстро проанализировал свою речь. Скромно похвалил себя за выдержанный пафос, грамотно расставленные интонации, порадовался вовремя пришедшей на ум цитате из свежего выступления Романова, отметил растущее мастерство интригана и с интересом ожидал ответа.

«Скоро буду таких деятелей как орешки щелкать. Наивные они всё-таки, техническая интеллигенция» — сделал вывод, наблюдая за оторопевшим от такого наезда оппонентом.

После десятисекундного молчания, удрученный генеральный конструктор кинул быстрый взгляд в мою сторону. Отвел глаза, задумчиво пожевал губами и не найдя что возразить, откашлялся, скрывая растерянность, и ответил:

— Знаете, молодой человек, будем считать, что вы меня убедили. Так как вы себе представляете такие беспилотники? Расскажите. Я кое-что в том техническом задании, которое вы в конверте привезли, прочитал, но хочется от вас конкретику услышать. Предполагаемые размеры, мотор, скорость, мощность взрывчатки, другие характеристики и спектр решаемых задач. А мы с ребятами покумекаем, что со всем этим можно сделать...

Спустя полтора часа я буквально запрыгнул на заднее сиденье «волги», счастливо улыбаясь от переполняющих позитивных эмоций. Такого зубра удалось победить. Переломать изначальное скептическое отношение к «пацану», убедить и заинтересовать. В конце он даже уважительно общаться начал и руку первым для прощания протянул. А ведь Алексей Андреевич Туполев, продолжатель дела своего легендарного отца, очень непрост. Руководит одним из лучших предприятий советского ВПК, ощущает собственную значимость, за руку здоровается с Устиновым, Ахромеевым и членами Политбюро. Но никуда не делся, побузил немного и согласился.

Алла, уже сидевшая на противоположном конце сиденья, бдительно смотрела по сторонам, отслеживая потенциальную опасность. Хлопнула передняя дверь «волги», спереди, рядом с огромным водителем появилась ещё одна слоноподобная плечистая фигура, наполовину заслонившая свет, и в машине сразу стало тесно. Старшина, поерзав, устроился на сиденье и повернулся ко мне:

— Куда едем?

Я глянул на циферблат «Командирских».

— Уже шестнадцать тридцать пять. До шести вечера нас ждут в ЦНИИСК имени Кучеренко.

— Это на Институтской что ли? — пробасил здоровенный Володя. — Туда, куда мы на прошлой неделе ездили?

— Именно, — подтвердил я. — На Институтской, два. Проектировщики звонили. Они разработали каркас для МПС, на основе алюминиевых конструкций. Планируют использовать легкие панели, с элементами канадской технологии сборки домов. Подробности расскажут лично. Такие конструкции должны легко устанавливаться, быстро собираться и разбираться. В них размещается промышленное оборудование относительно компактных размеров. Как раз то, что нужно.