Последняя битва

Приподнимаясь с колен, на которые он рухнул во время последнего отчаянного скачка, Шакнар произнес:

– Все ясно. В мешке были артефакты или талисманы. Ну и силища!

Через час трупы эльфов были обчищены и свалены в единую груду на той же самой поляне. Чуть поодаль от них лежало три десятка тел павших калимдорцев. А отряд Шакнара своим маршрутом ушел дальше на север. Вождь рассудил, что в воздухе витает слишком много энергии от эльфийских заклинаний, чтобы рисковать и оставаться на ночлег в этом неблагополучном месте. А через поле, которым орки бежали перед тем, как нарвались на эльфийскую стражу, могучими прыжками неслась одинокая фигура. То крепыш Сонгал, с волосами цвета летнего заката, спешил, чтобы доставить важное послание в лагерь армии Шенка. Он должен был передать его лично в руки командующему войска и до тех пор не отвечать ни на какие вопросы, от кого бы они не исходили. Текст письма в характерном для орков стиле, начертал, понятное дело, Шакнар:

"Керрушу, сыну Сархона.

Удача сегодня показала зад шпионам Джоэвина и улыбнулась сынам Калимдора. Остроухих дохляков ты найдешь, если пробежишь, как бегаем мы, четыре часа на север вдоль гномьей колеи. Их командир закрылся в "Орбисе", хотя мог сражаться или отступать. Он что -то хотел уничтожить и преуспел в своем намерении. Не знаю, что именно хранилось в его поклаже, но шарахнула эта штука прилично. Не будь купола "Орбиса", тебе писал бы кто-нибудь другой. Сдается мне - это разрушающая Магия и она предназначалась, чтобы вывести из строя нечто очень важное для Шенка. То, что у нас есть или то, что у нас будет (построено). Поразмысли над этим. А также над тем, кому эти артефакты могли быть предназначены. Эльфы - известные ловкачи, но им не достанет сноровки, чтобы проникнуть в наш лагерь. Отсюда следует, что в наших рядах находится любитель поесть из двух тарелок. Если Мирра Банши вошла в силу, то может у нее получится поднять пару зомби из числа прихвостней Джоэвина? Иногда мертвые бывают болтливее живых.

Добыча сложена в два мешка, свою долю мы взяли согласно обычаям Шенка. Тела героев Калимдора ждут, чтобы им воздали воинские почести. Я оставил пятерых крепких ребят присматривать за добром. Отпусти их догонять отряд вместе с гонцом, что доставил тебе это письмо.

И еще - наш разведчик проверил подходы и цепочки следов. Все, кто сегодня был против Калимдора, лежат там, на поляне. Ни один не ушел.

Шакнар".

Поздно вечером орк задумчиво грыз кабанью рульку добытого Юкагиром секача и размышлял о странном эльфе, что так бездарно положил своих бойцов в схватке с многократно превосходящим противником. Вокруг военачальника вповалку спали воины. Их рулады храпа звучали уютно, почти по-домашнему. В темноте негромко переговаривались часовые. Мысли Шакнара потекли вспять. Он заново вспоминал последние сражения и старался отыскать в них присутствие коварной воли, которая могла сообщать Лиге о его, Шакнара планах и построениях. Может быть именно поэтому Шенку не удалось победить в долине Аркел? Это должен быть кто-то близкий, поверенный во все тайны. Именно ему предназначалось содержание того волшебного мешка, который едва не разодрал ткань сферы - протектора. Шакнар вздохнул.

– Хоть бы им оказался Моглор, - произнес он в сумрак.

Потом машинально отшвырнул в сторону обглоданную кость. Прилетевшее обратно недовольное ворчание сообщило ему, что бросок мог бы быть и получше. Орк - полководец повернулся на бок, устраиваясь на ночлег. Перед тем, как заснуть Шакнар попытался вспомнить глаза той, что пригрезилась ему в ночь после ранения. Он снова захотел с ней встретиться в том краю, откуда к людям приходят мечты, воспоминания и кошмары.

* * *

Как только по левому борту показались "живые острова", "Молния" изменила курс и сразу начала забирать правее. Стоя на юте судна, Галвин рассматривал плавучие рифы в свои дальнозоркие очки. Рядом с ним, опершись плечом на кормовой флагшток, расположился меднорожий боцман с подзорной трубой в руках.

– Они возвышаются над водой всего на десяток локтей, зато вглубь уходят на сотню. Столкнуться с таким - ничего хорошего. Проломим борт и завязнем намертво, - заявил моряк.
– Эта проклятущая эгления вся сплошь состоит из колючек.

На оконечности островков высыпали их обитатели - высокие, с человека ростом, прямоходящие ящеры с бледно-зеленой шкурой, похожей на хорошо подогнанную пластинчатую броню. Между плоскими челюстями у них то и дело проскальзывали толстые гусеницы языков. Рептилии просто стояли и смотрели на проходящую мимо эскадру. В лапах многие из них держали короткие копья. Даже самый завзятый любитель природы не назвал бы вид ящеров добрым и миролюбивым.

– Вот, значит, какие они - раса гонери, - сказал инженер.

– Ага. Эти твари мажут костяные наконечники дротиков ядом, который добывают из медуз-зонтиков. Одна царапина дает время только на последнюю молитву. Возьми мы ближе к ним на пять кабельтовых, гонери бы напали на нас.

– Почему? Мы же ничем им не угрожаем?
– удивился гном.

– Им плевать. Они тупые, - боцман закинул в пасть толстый жгут стебля табачного папоротника и отправился по своим делам.

Через несколько минут с "Амирента", который шел замыкающим, подняли сигнал: "Запрашиваю стоянку". Одновременно бриг Джоэвина стал замедлять ход. Воинственные эльфы явно намеревались добыть себе некоторое количество ценных водорослей. Стычка с гонери их не пугала. С флагмана Бельтрана немедленно просемафорили ответ: "Отказано". С немалой толикой злорадства, третье острие Трезубца - инженер Громмард, распорядился вывесить флажки: "Поддерживаю адмирала".

– Что ты нарываешься?
– проворчала подошедшая к Галвину Эйра Торкин.
– Зачем лезешь на рожон?

– Хотел подразнить Сучлика, - со смехом ответил гном.

– Смотри - доиграешься, - предостерегла его девушка.
– У Джоэвина прекрасная память.

– Джоэвин? Вы говорили про Пресветлого князя?
– окликнул Эйру рулевой.

Старшина дворфов поморщилась от нарушения субординации, но все же ответила нейтралу:

– Да. А что?

Навигаторам из рода людей, которых подрядили из местных жителей спускалось многое. Они являлись вольнонаемными, на них не распространялась военная дисциплина.

– Говорят у него глаза цвета золота, - восхищенно произнес моряк.

Видимо парень благоговел перед знаменитым эльфом. За Эйру высказался Громмард.

– Цвета золота, говоришь? Вряд ли, - инженер с сомнением покачал головой.
– Знаешь, на что они похожи? Это как... Представь, что кто-то от души помочился в кучу прошлогоднего снега.

Галвин сделал паузу, ожидая ответной реплики, но увидел, что обмен мнениями относительно зрительных органов его недоброжелателя закончен и жестом пригласил Торкин прогуляться по палубе.

По случаю теплой солнечной погоды на ней сегодня была рубашка с открытым воротом, заправленная в строгие брюки, которые, однако, выгодно подчеркивали ее формы. Свои ножки Эйра обула в изящные черные полусапожки с выгнутыми носами. Пышные русые волосы она стянула с тугой пучок на затылке. Галвин искоса прошелся взглядом по ее плечам, груди и подавил вздох. С той бурной ночи в его каюте прошло четыре дня непонятного отчуждения. Галвин сначала дулся, потом пытался сделать вид, что его это ни капельки не задевает, но потом мятежная натура гнома не выдержала и он решил внести ясность. На вполне резонный вопрос - что происходит (который вместо строгого и по-настоящему мужского тона был задан голосом обиженного ребенка), Эйра подняла на него омуты своих очей и заявила:

– Давай отложим наши душевные порывы и вспомним, что мы оба, прежде всего, командиры. Вокруг люди, которые оставили дома близких. Подумай, каково сейчас им. Родина осталась за морем, там хозяйничает враг, а лидеры заняты любовной игрой. Нет, с этим покончено, инженер.

Вот так. Инженер. И никаких тебе галвинов и прочих нежностей, что она шептала ему на ухо в порыве страсти. Старина Хобарн, который мгновенно вжился в роль сердечного поверенного, видя, как начальник коротает ночи в компании жидкой утешительницы - бутылки с хмельным зельем, рассудил трезво: