Последняя буква Севера. Книга вторая

– Долорес нас всех убьет, – выдыхаю я.

– Знаю. – Покрасневший Сэм залпом допивает шампанское и берет следующий бокал. – Я вчера обмолвился, что не смогу посмотреть с ним матч, потому что есть планы. Гэри сам себя пригласил, было неудобно отказать.

– Его игра похожа на стоны рожающей кошки. Долли перфекционист, она не выдержит этого на празднике, который организовала.

– Микки, ты можешь попросить его не играть, по крайней мере пока Долли не напьется? Мне самому неловко, Гэри очень ранимый, я не могу сказать другу, что жена ненавидит его вместе с саксофоном.

Мне совсем не хочется быть стервой, но придется.

– Последите за моим телефоном, и дайте знать, если Долли напишет.

Сжав кулаки, я широким шагом иду к сцене, где Гэри уже достал блестящий саксофон. Парни смотрят на него с недоумением, все, кроме Джейка, на его губах довольная улыбка, потому что он знает, что за джаз всех ждет.

– Сейчас я покажу вам магию музыки.

– Ладно, Дамблдор, потом покажешь, – отмахивается Рэм, подключая гитару к усилителю. – У нас мало времени.

– Ух, какие мы важные! – Гэри добродушно смеется, а затем совершает ошибку: подходит к хмурому, как туча, Рэму и, протянув руку, тискает его за щеку, как ребенка. – Ути-пути, а кто это у нас тут такой злой?

Парни из Норд прыскают со смеху. Все, кроме Рэма, в его взгляде отражается удивление и злость. Господи, Рэм Гастингс последний человек на земле, с которым захочется нежничать. Он похож на парня, который ездит на байке, ходит в бар по фальшивым правам и участвует в подпольных боях без правил. А летом он отрабатывал наказание на общественных работах за драку. Ему ни в коем случае нельзя говорить «ути-пути».

– Микки, – приглушенно зовет Рэм, пока его продолжают щипать за щеку. – Надеюсь, это не твой родственник, потому что я сейчас ударю его.

– Не надо! – Подбежав, я обхватываю запястье Гэри и, натянуто улыбаясь, отвожу его руку подальше от лица Рэма. – Здравствуйте, меня зовут Микки. Не знаю, помните вы меня или нет, мы виделись пару раз на праздниках у Долли и Сэма.

– Микки, конечно, помню! – Он протягивает руку, чтобы ущипнуть за щеку и меня, но я отстраняюсь.

– Макияж, – поясняю я и, положив ладони на его плечи, подталкиваю в сторону. – Видите ли, открывать вечер будут ребята, они сыграют пару песен маминого любимого Литл Ричарда, потом немного фоновой музыки…

– Обожаю старину Литл Ричарда! Могу подыграть.

– Вы можете закрыть вечер. Будете хэдлайнером, это же вау! А пока можете расслабиться, съесть канапе и выпить шампанское с другом.

– К концу вечера все будут пьяные и им уже будет не до музыки, я мог бы сыграть вместе с ребятами. Правда, Джейки?

– О да. – Джейк салютует пальцами и продолжает улыбаться как Чеширский кот. – А знаешь, Гэри, встань поближе к Рэму, будете здорово смотреться вместе.

– Нет, – я сильнее сжимаю плечи мистера Бигла. – Будем придерживаться плана.

– Микки! – зовет Сэм, размахивая моим телефоном. – Они здесь.

Так, у нас есть пара минут. Верчу головой и подхожу к стойке с микрофоном рядом с Оливером.

– Работает?

– Да.

Я стучу пальцами по микрофону и раздается ужасный писк, заставляющий людей обернуться.

– По местам, они сейчас зайдут.

Администратор приглушает свет в зале, гости разбирают хлопушки и выстраиваются перед дверью.

– Гэри, прошу со сцены, ваш звездный час позже, – я складываю ладони в молитвенном жесте, и он сдается.

Делаю шаг, но на мое запястье вдруг опускается теплая ладонь. Я поднимаю голову, чтобы взглянуть в зеленые глаза Оливера.

– Мик, – зовет он, приблизив лицо почти вплотную. – Ты сегодня очень красивая.

Я делаю такой глубокий вдох, что моей груди в платье становится тесно. Это было неожиданно, как стакан холодной воды в лицо.

– С-спасибо, – с запинкой бормочу я и, освободив ладонь, спешу к дверям.

Знаю, что Джейк видел это. Знаю, что ему это не понравилось. Знаю, что Оливер еще никогда не смотрел на меня с таким восхищением.

Когда мама и Долли входят, я забываю взорвать хлопушку от удивления, потому что не сразу узнаю в этой женщине маму, на ней длинное приталенное платье темно-синего цвета, волосы собраны в высокую прическу, вечерний макияж. Она выглядит молодой, счастливой и отдохнувшей, словно за всю жизнь не знала тяжелой работы.

– Поверить не могу! – Не переставая смеяться, она прикладывает ладонь в перчатке к груди и выглядит при этом такой радостной, что у меня почему-то наворачиваются слезы на глаза. Хочу, чтобы она получала удовольствие от жизни каждый день, а не только сегодняшним вечером.

– Она похожа на ангела, – говорит Берни словно самому себе и, пригладив и без того уложенные волосы, идет к толпе поздравляющих.

Я наконец-то выхожу из ступора и иду навстречу к маме, чтобы обнять.

– Поверить не могу, что все это для меня, и ты молчала… И какая же ты красивая! – Мама крепко обнимает меня. – Микки, это ты нарисовала? Я на постере «Тетушки Мэйм»?

Она хлопает в ладоши и смеется, как ребенок, потому что попала в мир любимого кино. А когда парни на сцене начинают исполнять кавер на одну из песен Литл Ричарда, она ахает и снова прикладывает ладонь к груди.

А затем звучит нечто страшное. Звук умирающего кита или слона, что угодно, но это нельзя назвать игрой на саксофоне. Гэри Бигл начинает играть прямо посреди зала и медленно направляется в сторону именинницы. Это звучит настолько плохо, что у меня сводит скулы.

Я вижу, как в Долли умирает перфекционист. Вижу, как она поджимает губы и стреляет в Сэма злобным взглядом. Мама вежливо улыбается, не подавая виду, что ее любимую песню испортили. А вот Долорес не выдерживает и, схватив Гэри за воротник рубашки, уводит его в сторону.

Вечер продолжается, шампанское льется рекой, всюду звенят бокалы и звучит смех, мама много фотографируется, общается и танцует под любимые песни. Непривычно слышать каверы Норд в звучании рок-хитов пятидесятых и шестидесятых. Чак Берри, Элвис Пресли, Кловерс, Битлз, Ролинги и Бич Бойс. Это потрясающе.

– Надо снять их выступление, – говорю я Бэйли. – Уверена, что соберут много просмотров.

– Ты права, – она достает телефон. – А ты сними сбоку, чтобы смонтировать с разных ракурсов.