Последняя из рода Блэк

– Не смей даже смотреть на мою дочь! – напомнил ему Сириус.

Снейп фыркнул.

– Мне глубоко плевать на твою дочь.

– Принимаешь меня за идиота?

– Ты и есть идиот.

– Лучше заткнись, а не то я не посмотрю, что ты калека!

– Иди к черту, Блэк.

О паркет стукнула трость, а затем послышался глухой звук, будто кого-то приложили к стене.

– Мы не закончили разговор. Грета жалеет тебя. Я не знаю, что произошло перед тем, как ты чуть не сдох, но она чувствует себя виноватой – она сама говорила. Даже не думай этим воспользоваться, ясно?

– Иди. К черту, – повторил Снейп.

– Если ты хотя бы подумаешь… Если хоть одна грязная мысль придет к тебе в голову…

– Ты совсем охренел, Блэк? – прошипел Снейп. – Воспитывай лучше свою соплячку!

– Я тебя предупредил, Нюниус.

Судя по звуку, он вновь приложил Снейпа о стену и вылетел вон.

Я помялась перед дверью, вздохнула и вошла.

– Профессор. Собрались на прогулку? – спросила я, потому что застала его, тихо ругающимся под нос в тщетных попытках справиться со шнурками на тех ботинках, в которых он тогда вывалился в чайной комнате. Ума не приложу, почему он не позвал эльфа – он всегда пользовался их услугами ужасно неохотно и только в крайнем случае.

– Блэк, – он выпрямился и метнул в меня убийственный взгляд. Его всегда злило, когда я появлялась в такие моменты. – Убирайтесь.

Я прислонилась плечом к косяку, совершенно не зная, что сказать. Не извиняться же за Сириуса, в самом деле.

– Хотя, постойте, – передумал Снейп. – Одолжите мне вашу запасную палочку, – потребовал он.

– И зачем она вам?

– Не ваше дело!

Я посмотрела на сложенную мантию на его кровати, на криво завязанные шнурки.

– Сбегаете?

Он прожег меня взглядом.

– Знаете, Блэк, идите к дьяволу. И с вашей палочкой, и с вашим… папашей.

Мне стало очень обидно. Разозлил его Сириус, а досталось мне.

– Не захлебнитесь ядом, – посоветовала я, сдерживая тяжелый вздох. – Куда вы пойдете? Ваш дом в Паучьем Тупике разрушен.

– Не вашего ума дело! – он поднялся на ноги, тяжело опираясь на трость.

– В Хогвартс, – догадалась я. Правильно, куда же еще. – Вас там убьют, – убежденно сказала я.

– Если и так, вас это совершенно не касается!

Я со злостью громко захлопнула дверь за спиной и сделала шаг к нему.

– Знаете, что?! Вы меня – достали! Я прыгаю вокруг вас, как дура! А вы только шипите и огрызаетесь! За все время – ни единого хорошего слова! Нет, я, конечно, и не ждала, что вы будете благодарны – вы ведь не способны на какие-то чувства, кроме ненависти, да?!

Лицо Снейпа перекосило, но я не дала ему сказать ни слова.

– Что, Сириус наговорил гадостей – и все, вы готовы сбежать и сдохнуть?! Ах, задето ваше болезненное самолюбие?! А обо мне вы не подумали?! Конечно, нет! Вы ведь думаете только о себе! Я вас люблю, а вы меня только мучаете, мучаете и мучаете!

Я осеклась и развернулась, чтобы не видеть его лица.

И вылетела вон из комнаты, чтобы не слышать, какую гадость он на это ответит.

====== Глава 137. Грета Блэк и Принц-Полукровка ======

Следующие полтора месяца проходили в нервной напряженной атмосфере и местами напоминали кошмар.

Сириус со мной не разговаривал. Сперва он дулся после нашей беседы, которая больше походила на мой монолог с угрозами, оскорблениями и оплавившейся люстрой. Потом – из-за того, что я не включила его в список. В список вошли Рита, Нарцисса, Кричер и Грэм, и они были единственными, кто мог входить в детскую, под которую я отдала самую защищенную комнату в доме – свою спальню. После того, как Грэм уложила на лопатки Наземникуса, под Империусом пытавшегося пробраться в старую детскую, я приняла повышенные меры безопасности. Сперва я вообще хотела отправить детей в домик Мерлина или замок Гриндевальда, но подумала, что здесь будет надежней. В случае чего Грэм живо их всех эвакуирует.

Гермиона бросила Драко, и тот страдал. Страдал он очень живописно – со стонами, вздохами и нытьем. Его очень жалели Кристина и Джинни. В какой-то момент они начали жалеть его наперегонки и чуть не подрались.

Том выносил мозги Гермионе. За полтора месяца они успели три раза разорвать их тайные отношения и три раза их возобновить. Гермиона с каждым разом влюблялась в него все больше, а я проводила параллели и думала, что в каждой девушке есть этот некоторый мазохизм.

У Тома вообще здорово испортился характер. Он успел сразиться с МакГонагалл, Грюмом и даже Кингсли, каждого из которых довел до белого каления своим мрачным юмором и знанием отдельных болезненных фактов их биографии.

Когда я залечивала его исцарапанное после «беседы» с МакГонагалл лицо, он морщился и на все призывы к благоразумию лишь фыркал.

– С тобой стало очень тяжело. И чем дальше – тем тяжелее.

– А что ты хотела? – огрызнулся Том. – Попробуй получить все эти воспоминания и остаться милым.

– Ты должен...

– Ничего я не должен! – вспылил он. – Думаешь, мне просто?! Просто жить с тем, кто я есть?!

– Том...

– Думаешь, я не замечаю, как на меня смотрят? Грюм, МакГонагалл, Дамблдор, Гермиона... ты. С недоверием. Со страхом.

Я промолчала.

– Раньше мне это нравилось. Внушать страх. Но не теперь.

– Послушай, – я взяла его за руку. – Порой ты ведешь себя и вправду пугающе. Никто не знает, что творится в твоей голове. И я, как и они, тоже боюсь тебя. Но это не самое важное, пойми.

– А что тогда важно? – угрюмо спросил он.

Я обняла его за шею.

– То, что я с тобой. Я тебя люблю. И пойду до конца к нашей цели. Да, мне сложно тебе доверять, всегда было сложно. Ты должен это понимать. Но я буду до последнего слепо верить в то, что ты сделаешь правильный выбор.

Он сглотнул и прошептал:

– А если не сделаю?

– Ты всегда должен выбирать тех, кого любишь. И слушать свою совесть.

Он криво улыбнулся.

– У меня ее нет.

– Есть. Она делает тебе невыносимо больно здесь, – я положила ладонь ему на грудь, там, где стучало сердце, – когда ты ошибаешься.

Прочувствованный диалог результатов не дал, и через три дня мы с Ритой и Гермионой втроем откачивали его после второй драки с Грюмом.

Тем временем близнецы довели до заикания Грейбека, на котором тестировали свои изобретения. Молли назвала это варварством, и за беднягу оборотня вступился даже Люпин. В итоге Грейбека перевели на чердак, в соседнюю комнатушку с той, где теперь жила я, и по ночам я слушала его стенания и рассказы о былых деньках. Когда он надоедал слишком сильно, я начинала вслух перечислять темномагические зелья, где используются органы оборотней, и он замолкал. Большинство этих зелий было выдумкой, но оборотень об этом не знал. Неуч.

Криви тайно мотались в Хогвартс, и в один прекрасный день на пороге родового дома Блэков появились хогвартские эльфы с паникой на ушастых лицах. Как потом выяснилось, при тестировании двигателя звездолета что-то пошло не так, и теперь Тайная комната лежала в руинах.

Дамблдор только качал мудрой седой башкой. Он выполнил мою просьбу, и Снейпа в Хогвартс не пустил. После их прочувствованного разговора Снейп остался в родовом доме Блэков.

Он заперся у себя в комнате и вниз спускался крайне редко. А если спускался, то ни с кем особенно не разговаривал, а в мою сторону вовсе не смотрел.