Последняя любовь

Оуэн положил ей руки на плечи.

—Что ты готовила?

—Господи, так предсказуемо!.. — Эйвери попыталась сдержать слезы. — Суп. Я отвезла большой термос супа отцу домой, а там была она.

Повернувшись, Оуэн прижал губы к ее макушке.

—Еще тяжелее.

—Даже не знаю. У меня внутри словно что-то щелкнуло. Я была в бешенстве из-за того, что она заявилась к нему, и он почувствовал то же, что и я. Отец выглядел таким печальным, когда она сидела там и рыдала. Это было невыносимо! Мать выдала ему ту же песню, что и мне, и теперь, когда прошло какое-то время, я понимаю, что она не лгала. Ну, или не совсем. Думаю, ей и вправду жаль, хотя, может, она жалеет, что осталась одна. Но так уж сложилось — она одинока, горюет, жалеет о прошлом и знает, что его не вернуть. Отец дал ей пять тысяч и сказал, что может не возвращать, если оставит меня в покое. Сказал, чтобы она прислала свой телефонный номер, когда устроится, и если я захочу с ней связаться, он мне его даст.

—В этом весь Вилли Би, — тихо произнес Оуэн.

—Я не могла понять, зачем отец дал ей денег, а когда мать ушла, он объяснил — потому что она горюет. Вот такой он добрый. А еще потому, что теперь мы закрыли дверь в прошлое. Он всегда думает обо мне, любит меня.

—Твой отец самый лучший, однако не только он думает о тебе.

—Знаю. Мне по-настоящему повезло. Но я не могла ничего сказать ни тебе, ни Клэр с Хоуп, ни кому-нибудь еще, кто мне дорог. Не могла признать, что после долгих лет разлуки моя мать вернулась лишь потому, что осталась одна и без денег. Неважно, жалеет она о прошлом или нет, сюда она приехала не просто так, а ради своей выгоды. И от этого я почувствовала себя ничтожеством. Я хотела от всех отгородиться, пока снова не стану собой. Оуэн улучил момент.

—Мне нужно тебе что-то сказать.

—Давай.

—Это она ничтожество и всегда будет ничтожеством — потому что бросила тебя, ушла не только от своего долга, но и от твоего потенциала. У нее никогда не будет дочери, которая любила бы ее беззаветно, преданно и радостно, как ты любишь отца. Она — ничтожество, Эйвери, а не ты.

—Да, но...

—Я еще не закончил. Твой отец — ничтожество?

—Конечно, нет! Он лучше, чем большинство людей.

—Его она тоже бросила. Ушла, не сказав ни слова. Предпочла другого мужчину. Унизила, утаив правду, и даже не развелась с ним, дав возможность начать новую жизнь. Разве он стал хуже как человек, отец или друг? Она вернулась потому, что нуждалась, и взяла у него деньги.

—Она ничтожество, а не он.

—Правильно. Она, а не он. И не ты.

Эйвери почувствовала, что в груди словно разжался твердый и болезненный комок.

—От твоих слов стало легче.

—Я еще не закончил. Неважно, грустная ты или радостная, злая или довольная жизнью, — ты это ты. Если ты думаешь, что я буду с тобой — или хочешь, чтобы я был рядом, — только когда у тебя все хорошо, ты ошибаешься или глупишь. Мне это не подходит. Между нами никогда не было недоговоренностей и не будет, что бы ни случилось. Вот теперь все.

Эйвери стало стыдно.

—Я напортачила.

—Да, но на этот раз я тебя прощаю.

На сердце у Эйвери полегчало, и она выдавила улыбку.

—Если ты облажаешься, я тебя тоже прощу.

—Хорошо, напомню при случае. И еще: лично я не вижу смысла обсуждать предыдущие отношения — сложились они или нет и почему. Если ты решишь, что ничего не получается, ты, черт возьми, не будешь вилять. Скажешь мне в лицо. Я не какой-нибудь неудачник, от которого нужно отделываться.

—Я никогда не считала...

—Ты пыталась от меня отделаться.

Слова извинений и оправданий едва не сорвались с языка Эйвери. Неубедительные, вдруг поняла она. Неубедительные и неправильные.

—Не знаю, пыталась я или нет. Может, думала, что получится, или понимала, что ничего не выйдет. Честно, не знаю. Как бы то ни было, я поступила не правильно — ведь это ты и я.

Она погладила Оуэна по щеке.

—Торжественно обещаю, что скажу тебе в лицо, когда решу закончить наши отношения.

Оуэн улыбнулся.

И я обещаю.

Эйвери пододвинулась ближе, и он посадил ее к себе на колени. Она свернулась клубочком, прижалась к нему.

—Я так рада, что ты поступил по-хамски и затащил меня сюда. Я скучала по тебе, по нашим разговорам.

—Пришлось, ты вела себя как идиотка.

—Обещал простить, а сам обзываешься. — Эйвери устроилась поудобнее. — И еще послал Бекетта разносить заказы.

—У него теперь трое детей. Чаевые ему не помешают.

Эйвери рассмеялась, схватила Оуэна за руку и сразу же отпустила, когда он ойкнул.

—Ох, ничего себе! — Она осторожно взяла его ладонь. — Вот это укус!

—Это ты мне говоришь?

—Сам виноват, нечего было вестись на «Ой, мне больно»!

—Больше не буду.

—Давай полечу.

—Позже.

Оуэн притянул ее к себе, и они просто сидели, пока мир вокруг входил в привычную колею.

—У тебя случайно не осталось того супа?

—В холодильнике стоит суп-пюре из подкопченных помидоров. Могу разогреть.

—С удовольствием. Только позже. — Он отклонил голову Эйвери назад, нашел губами ее губы. — Определенно позже.

Расчувствовавшись, Эйвери покрыла лицо Оуэна беспорядочными поцелуями, расстегнула его рубашку. Все его тело пахло опилками, даже шея.

—И без этого я тоже скучала, — прошептала Эйвери. — Без прикосновений к тебе.

Всего лишь несколько дней, подумала она, а пропасть между ними чуть не стала такой глубокой и широкой, как будто прошли недели разлуки. И вот Оуэн снова рядом, пахнет опилками, его грудь под шершавой тканью рубашки теплая и сильная, а мозолистые руки уверенные и ласковые, когда он снимает с нее, Эйвери, свитер.

Оуэн и есть ее истинный север, подумала она. Надежный и постоянный.

Он безумно ее хотел, и не только физически. Хотел всем сердцем — за те страдания, что она вынесла. За то, что решила пережить их в одиночку. Эйвери сказала, что он не понимает, но тут она заблуждалась. Чтобы понимать чужую боль, не обязательно испытать ее самому.

Он считал, что знает Эйвери, и тоже ошибался. Оказывается, в глубине души она сомневается в собственной ценности. Вся ее храбрость и благородство открылись впервые, дав Оуэну понять, что Эйвери гораздо ранимее, чем он думал.

Оуэн постарался утешить Эйвери ласковыми и нежными прикосновениями, наслаждаясь изгибами ее соблазнительного тела, биением сердца, ее теплым дыханием на своей коже.

Он взял ее лицо в ладони, увидел ее улыбку перед тем, как их губы снова встретились, и подумал: «Вот она, Эйвери».

Эйвери провела руками вниз по его спине, бедрам, потом снова вверх, словно измеряла его рост. Ей хотелось отдать себя, отдать всю, она обвилась вокруг него и услышала, как он чертыхнулся, когда ее плечо прижалось к укушенной руке.