Последняя надежда

– Я могу помочь тебе поискать, – говорит он, игнорируя мой приказ сесть.

– Нет, ты не можешь, – говорю я, и стучу по его груди указательным пальцем. – Если ты упадешь или поранишься, я не смогу забрать тебя. Садись, а я осмотрюсь вокруг. Я не пойду далеко.

У него рот снова изгибается в полуулыбке.

– Ты очень властная.

Я фыркаю.

– Это потому, что ты ужасно непослушный. А теперь сядь.

Жду с суровым выражением лица, пока он вскидывает руки и тяжело садится у основания дерева. Я указываю на это, затем на него.

– Если я вернусь, и ты уйдешь с этого места, то устрою тебе ад.

– Да, мэм, – говорит он, потирая голову, и слышу поддразнивание в его голосе.

Как только убеждаюсь, что Мендоза не будет пытаться причинить себе боль, «помогая» мне, я начинаю ковыряться во всех упавших обломках. Повсюду части неразличимых деталей, но мне удается найти сумку с некоторыми гавайскими рубашками. Под ближайшим папоротником нахожу разбитую бутылку с водой, но ее содержимое не пролилось. Тележка с напитками и едой может быть где-то здесь. Это хорошая новость, так как не хочу рисковать в джунглях.

Я беру то, что нашла, и хромаю обратно к Мендозе. Он сидит с откинутой головой к дереву, и когда я сажусь на землю рядом с ним, улыбается мне.

– Я видел твое запястье, – говорит он. – Оно выглядит плохо.

– Это нехорошо, я согласна. Но больше беспокоюсь за твой глаз.

Подняв бутылку с водой, я слегка встряхиваю.

– Думаю, это самая чистая вода на многие мили вокруг. Мы должны использовать ее, чтобы промыть глаз и перевязать.

– Он только опух, завтра ему будет лучше. Ты хочешь пить? – спрашивает он. – Может, тебе стоит выпить ее?

Он смотрит на меня тем любопытным пристальным взглядом, который я запомнила по ланчу вместе. Это заставляет меня покраснеть под его пристальным вниманием, но сейчас не время быть безрассудной. Мне хочется пить, но я практична. Понятия не имею, как выжить в джунглях. Если Мендоза знает даже элементарное кемпинговое дерьмо, в любом случае, он лидирует в этом. Он – мой билет отсюда, и поэтому получит чистую воду для глаза.

– Сначала раны, – говорю я ему. – Потом посмотрим, что у нас останется.

– Я был прав, – со смехом говорит он. – Ты властная.

– Нет, – поддразниваю я. – Просто ты непослушный. А теперь откинь голову назад и дай мне взглянуть на тебя.

После нескольких минут осмотра я прихожу к единственному медицинскому заключению о глазе Мендозы: он загрубел, и пошло заражение. Я добавляю в него чистую воду, чтобы попытаться смыть грязь, но не знаю, что еще нужно делать, кроме как перевязать его и содержать в чистоте. Вот, что мы делаем с одеждой из сумки, я кладу чистую белую майку к его глазу и закрепляю ее на месте полосками гавайской рубашки. Это может быть единственная дополнительная одежда, которую мы найдем в джунглях, и возможно, плохая идея уничтожить ее, но мне потеря глаза кажется хуже всего.

Я завязываю узел на затылке Мендозы, стараясь не обращать внимания на то, что мои действия приближают грудь к его лицу, и вероятно, он получает удовольствие от этого зрелища.

– Вот, – говорю я ему. – Это должно не допустить попадания вирусов и прочего до тех пор, пока мы не выберемся отсюда.

– Спасибо, Ава, – говорит он тихим мягким голосом.

Звучит ласково, когда он произносит мое имя.

– Ты не сказал мне, откуда знаешь мое имя, – подчеркиваю я.

– Я Рафаэль, – говорит он мне. – Раньше, когда мы говорили, я назвал тебе свое настоящее имя.

– И ты просто уклонился от моего вопроса, – отвечаю я. – Так что, если ты не хочешь потерять другой глаз, то должен ответить мне.

В ответ на мою угрозу он самодовольно улыбается.

Глава 8

Рафаэль

Рикошет пули повредил мне глаз. Я потрясен от свободного падения с шести тысяч футов в джунгли. Понятия не имею, где мы находимся, и у нас нет припасов, но я никогда не был счастливее, чем когда Ава сунула мне в лицо свои сиськи. Эти детки ощущались, как самые мягкие подушки, и я был бы счастлив задохнуться в этой влажной долине. Может быть, я даже получил бы возможность слизывать ее пот...

Я мог бы стонать и сделать вид, что моя травма была еще хуже, чтобы продлить момент. Она гладила мой лоб нежными руками, и возможно, это было мое воображение, но мне показалось, что она задержалась, проводя рукой по моим волосам.

«Закопайся в них», – хочу я ворчать.

– Какого черта? Что это за звук? – Ава прижимает меня к себе.

Если не отвечу, значит ли это, что я могу остаться в этом положении навсегда? Потому что я хочу этого. На самом деле, нет, я бы хотел отодвинуться и пососать один пухлый сосок, пока он не станет твердым, как алмаз. Потом я бы хотел скользить вниз, пока мой рот не выровнялся бы с ее киской, и попробовать, какая она на вкус между ног. Зверь у меня между ног заревел. Обезьяны над нами снова закричали, заставляя девушку подпрыгнуть, и ударить мой здоровый глаз локтем. Боль служит напоминанием о том, где мы находимся, кто я, и на что, черт возьми, я должен обращать внимание.

– Это воющая обезьяна. Они звучат, как кричащие люди, или иногда как ягуар. Они вроде тупые, и если мы найдем пистолет Афонсо, мы сможем убить его, и этого мяса нам хватит, чтобы есть его неделю.

Она вздрогнула.

– Я не хочу есть обезьяну.

Джунгли жаркие и влажные днем, а ночью холодные. Если комары не съедят нас заживо, то ягуары и анаконды могут это сделать. Не очень много людей могут потерпеть крушение в середине Амазонки и выбраться отсюда, но я увеличиваю наши шансы примерно с двадцати до пятидесяти процентов, основываясь на позитивном отношении Авы. Пока мой глаз не заживет, я не смогу дать нам больше, чем это. Если бы мы могли найти сумку бойскаута, то могли бы значительно увеличить наши шансы.

– В Амазонке много еды от бананов до рыбы, поэтому если ты не любишь обезьян, мы не будем ее есть.

Она снова вздрагивает.

– Спасибо.

– Ты вегетарианка?

Нет, это не может быть правдой. Разве она не ела ветчину в кафе? Но мне хочется услышать это от нее. Я хочу знать о ней все.

– Нет, но по какой-то причине, мысль, что мы будем есть то, что может кричать, как человек, пугает меня.

– Обезьяна вышла из меню, – говорю я, не пытаясь отойти от своей стойки. – У меня есть нож за поясом.

– У тебя есть что-то еще, кроме ножа?

У нее обвинительный тон, будто я скрываю от нее что-то еще.

– Нет, – медленно говорю я. – Просто нож.

Она сужает глаза и протягивает руку, указывая на мою талию.

– Что насчет этого?

– Мои брюки? Не думаю, что они подойдут тебе или будут хорошим оружием. Кроме того, я бы предпочел, чтобы мои ноги не съели комары.

– Послушай, если ты собираешься оставить меня позади, то сделай это сейчас. Не обманывай меня.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – мне нравится издеваться над ней.