Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Последняя песнь Акелы-3

Бузинин Сергей Владимирович

Шрифт:

— Лошадку, конечно, жалко, — тихо выдохнул Алексей, наводя ствол винтовки, на пытающегося скрыться Мастерсона. — Вот только я ни разу не Христос, а с этой тварью до смерти покалякать хочется. До его смерти, — уточнил сам себе траппер и плавно выжал спуск. Сухо щелкнул выстрел и четырнадцатиграммовая пуля впилась в круп лошади. Ноги бедного животного подломились, и всадник, перелетев через голову коня, звучно шлепнулся о землю.

— Поднимайся, падаль, — траппер, потрепав по холке Бирюша, ткнул стволом винтовки в бок стоящего на коленях Мастерсона. — И хватит стонать, не разжалобишь.

Выдернув из ножен на поясе драгуна штык, Алексей рывком поднял Мастерсона на ноги и пинками погнал его к дереву, украшенному веревочной

петлей.

— Ты Евангелие знаешь? — траппер, в очередной раз подтолкнув англичанина, заставил его встать прямо под самодельной виселицей. — Значит, помнишь, как Иуда с жизнью счеты свел, — констатировал Алексей, глядя на отчаянно кивающего британца. — Если сам петлю не наденешь, — Пелевин, щелкнул затвором, уткнул винтовочный ствол в живот Мастерсону, — сначала брюхо прострелю, потом колени, так и брошу. Подыхать будешь долго и мучительно. Лезь в петлю, говорю!

— И зачем? — безжизненно поинтересовалась Полина, переводя взгляд с болтающегося в петле англичанина на Пелевина, сваливающего винтовки в фургон.

— Дак оружие продать можно, — устало утер пот Алексей, потом, сообразив, что речь идет о другом, ткнул пальцем в повешенного. — Ты об этом что ли? Да опасаюсь я. Вдруг еще кто эту падаль святой жизни человеком признает. А самоубийцам в Рай ходу нет. А ты чего смурная?

— Я… я человека уби-и-ила-а-а, — по-прежнему уставившись в одну точку, простонала Поля, — шестую заповедь нарушила-а-а… — протяжно всхлипнув, девушка обхватила голову руками, — и теперь гореть мне в аду-у-у…

— Это вряд ли, — как можно уверенней заявил Пелевин, бережно обнимая рыдающую Полину за плечи. — Ты ж непросто так, из любви к душегубству, его прикончила, а меня спасая. А в Писании что сказано: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя». Так что не реви, ад как-нибудь и без тебя перебьётся. И спасибо, что ты меня так ценишь.

— Ценю? — удивленно вскинулась Полина, на мгновение, позабыв про слезы. — Да я… я тебя… — девушка вдруг осеклась на полуслове, немного помолчала и продолжила более спокойным тоном. — Да, ты прав. Я тебя ценю. Как лучшего проводника и… как довольно интересного… попутчика. — Полина, стараясь не сказать лишнего, упрямо прикусила губу. — Такого, такого… — не находя нужных слов, Поля несколько раз крутнула кистью и, так и не справившись с эмоциями, выпустила часть душевного смятения наружу. — Тупого, упрямого и бесчувственного!!

— Это чего это я бесчувственный? — вжимая голову в плечи, смущенно промямлил Алексей. — И вовсе я не такой…

— Да-а-а?! — уязвлено бросила Полина, сверля Пелевина возмущенным взглядом. — Не бесчувственный?! Я ему жизнь, — девушка патетически потрясла в воздухе пальцем, — жи-и-знь спасла, а он мне — спасибо. Даже не поцеловал…

— Дак чего понапрасну-то лезть? — смущенно буркнул Алексей, старательно отводя глаза в сторону. — Ты б все равно не позволила…

— Конечно бы, не позволила! — девушка горделиво вскинула голову и небрежно бросила через плечо. — Но попытаться-то мог?

— Ну ты, это, не злись, а? — чувствуя, что понемногу краснеет, Пелевин присел на корточки и без особой нужды подергал колесную чеку. — Когда меня в следующий раз из-за тебя не убьют, я тебя точно поцелую. Точнее, попробую…

— Я тогда сама тебя прикончу, — дотронувшись до спрятанного на груди дерринджера, угрюмо буркнула Поля, — пистолетик-то — вот он, никуда не делся…

Обдав траппера злым взглядом, девушка тяжело вздохнула и, забравшись вглубь фургона, свернулась клубочком. Забыться сном она не успела. Парой минут позже в повозку забрался Пелевин и принялся копаться в поисках лопаты. С горем пополам отыскав шанцевый инструмент, Алексей, стараясь не тревожить и без того злобно зыркающую из-под полуприкрытых век Полину, полез наружу, но вдруг остановился и прошипел что-то ругательное. Девушка приподняла голову и в сердцах сплюнула: траппер рассматривал валяющийся

перед облучком маузер и укоризненно качал головой.

— Это ж пистолет, — проворчал Алексей, поднимая маузер со дна повозки. — Боевое оружие, а ты им, как барахлом не нужным, разбрасываешься. Держи и владей, — перехватив пистолет за длинный ствол, Пелевин протянул оружие Поле. Девушка взглянула на подарок и испуганно ойкнула: в полутьме фургона полированные щеки рукояти матово поблескивали и казались залитыми кровью. Память предательски вытолкнула наружу еще свежие воспоминания о ярком всполохе выстрела и удивленных глазах умирающего офицера, и девушка, зажав ладонью рот, стремглав выскочила из фургона. Алексей, проводил попутчицу удивленным взглядом, но услышав сдавленный кашель и хрип подле кормы, понимающе вздохнул: судя по звукам, Полю мучительно рвало.

— Лейтенантик-то ихний сладкоежкой оказался, — пробурчал Пелевин, неловко протягивая немного успокоившейся девушке продолговатый предмет в бумажной упаковке. — На вот, шоколадку погрызи, полегчает…

— Какой там, погрызи, — брезгливо поморщилась Полина, отталкивая руку Алексея. — Я, наверное, еще долго есть не смогу, если вообще когда-нибудь смогу… — вспомнив о еде, девушка с трудом подавила рвотный спазм и, передернувшись от какой-то мысли, исподлобья взглянула на траппера. — Шоколадка… офицерская… так ты что, по карманам у них лазил?!

— Ну да, — охотник, равнодушно пожав плечами, сунул шоколадный батончик в карман. — Им добро уже ни к чему, а нам пригодится…

— Мародёр! — возмущенно выдохнула Полина, вскакивая на ноги. — Чурбан бесчувственный!!! Как ты мог?! Ну как ты мог брать у мертвых?!! — продолжая выкрикивать бессвязные обвинения, девушка подскочила вплотную к Пелевину и с силой затарабанила кулачками по его груди. Несколько минут Алексей стоически сносил истеричные выкрики и довольно ощутимые побои, потом занес руку над плечом, но передумал, и отвешивать пощечину не стал. Приподняв Полину за воротник, как щенка за шкирку, траппер отставил слепо молотящую кулаками воздух девушку в сторону и сунулся в фургон. После непродолжительных поисков он вынырнул наружу и вложил в руки Полины фляжку. Та, не раздумывая, глотнула, ошарашено вытаращилась на Алексея и через мгновение вновь согнулась над колесом, исторгая из себя проглоченный брэнди и чудом сохранившиеся в желудке остатки завтрака.

— Пей, — Алексей, подобрав с земли флягу, взглянул в покрытое испариной бледное лицо девушки, вновь вложил емкость со спиртным ей в руки. — Легче станет, пей.

— Меня же вырвет, — жалобно простонала Полина, ужасом глядя на траппера.

— Не вырвет. Ты из себя на неделю вперед всё выполоскала. Пей.

— Если выпью, — горестно всхлипнула девушка, поднося дрожащей рукой флягу ко рту, — я буду пьяная и некрасивая-я-я… А! — зажмурившись, Поля глотнула из фляги, закашлялась и приложилось к горлышку вновь, — чего уж теперь-то… — уподобясь войсковому горнисту, девушка откинула голову назад и трижды глотнула обжигающую гортань жидкость. Ненадолго оторвавшись от фляги, она шумно выдохнула, округлила глаза и приготовилась к повторному приему лекарства, но Алексей, бесцеремонно отобрав фляжку, силой усадил её на землю.

— Ой, — икнула девушка, примащивая голову на колесо, — и в самом деле не тошнит. И жить не стра-а-а… — Поля шумно зевнула, пьяно хихикнула и докончила слово, — … шно! Лёш, а Лёш, — девушка попыталась ткнуть кулачком в бок Пелевина, но чуть не распласталась на земле и вновь замерла, облокотившись на стенку фургона. — Но ведь по-другому нельзя же было, а? Ну скажи, что нельзя-я-я?

— Конечно, нельзя, — хмуро вздохнул Алексей, понуро рассматривая носки запыленных сапог. — Если бы не мы их, то они нас. Ладно бы меня просто повесили, а тебя… Ты пойми, я три года назад дружков Мастерсона не из дурного характера или по-пьяни поругавшись, пострелял. Они девчонку совсем сопливую ссильничать хотели…

Поделиться с друзьями: