Последняя почка Наполеона
Шрифт:
– Спасибо, Танька. Ты меня очень выручила.
– Да брось ты.
Поезд остановился, и Таня вышла. Фрунзенская не нравилась ей – ни станция с ее полутемным залом и белым бюстиком, очень смахивающим на надгробный памятник, ни район – облезлые сталинские громадины, разделенные переулочками, идущими под уклон. Они как-то сдавливали сознание, будто сон, в котором надо спасаться, а ты не можешь – ноги уже подчиняются не тебе, а тому, кто гонится за тобой. Перейдя проспект по гулкому подземелью, Танечка зашагала ко Второй Фрунзенской. Ей казалось, холод струится прямо из фонарей – пронизывающий, синюшный холод. Прохожие обгоняли транспорт, заполонивший проспект. Спешила и Таня, хотя заказчик мог ее ждать еще
Не успела Таня войти во двор нужного ей дома, как ее сотовый заиграл. Замедлив шаги возле гаражей, она извлекла его из кармана. Звонила Настя.
– Так тебя ждать? – спросила она.
– Да, ждите. Но, умоляю, полегче с музыкой! У меня головная боль.
– Как ты задолбала!
Под фонарем у подъезда Таня достала из сумки бланк, чтоб посмотреть код. Войдя, она очутилась на гулкой лестнице с лакированными перилами.
Освещение было слабое. Поднимаясь на пятый, радио-журналистка согрелась.
Стальная дверь с табличкой «тридцать один» была приоткрыта. Из щели падал на лестничную площадку свет. Постояв минуту в недоумении, Таня осторожно нажала кнопку звонка. Внутри зачирикало, а затем наступила полная тишина. Танечка звонила еще два раза, потом она позвала:
– Владимир Евгеньевич! Можно к вам?
Никто не откликнулся. Размышляя, что предпринять, Таня уловила звук закрывающейся подъездной двери, и снизу начали приближаться шаги. Рыжей журналистке сделалось неуютно. Она привыкла к настороженным взглядам в подъездах, хотя они ее удивляли – она по праву считала свое лицо не только красивым, но и интеллигентным, однако, как ее воспримут сейчас, стоящую перед приоткрытой дверью чужой квартиры? Впрочем, была надежда на то, что Крупнов проснется в ближайшие полминуты. Вполне могло оказаться, что человеку, шаги которого уже, кажется, миновали второй этаж, нужен либо третий, либо четвертый. Однако, вскоре стало понятно, что объяснения с кем-то не избежать. Интересно, с кем?
По лестнице поднималась тонкая девушка со скрипичным футляром. Взойдя на пятый этаж, она оглядела Таню и обратилась к ней:
– Добрый вечер. Вы кто?
– Курьер из аптеки. Крупнов Владимир Евгеньевич заказал лекарства. Но его, кажется, дома нет.
Скрипачка перевела большие внимательные глаза с Танечки на дверь, а затем – обратно. У нее была челочка, нос с горбинкой, тонкий рисунок рта. Голову она держала чуть наклоненной. Ей было около тридцати. Приталенное пальто подчеркивало мультяшную сексапильность ее фигуры. Постучав по полу каблучками, чтоб с обуви окончательно слетел снег, скрипачка спросила:
– А как вы отперли дверь?
– С помощью отмычки, – сказала Танечка, но, заметив, что музыкантша шутку не оценила, поторопилась прибавить, – вы ненормальная? Повторяю вам, я – курьер из аптеки! Зачем мне отпирать дверь в чужую квартиру? Кончиком пальца не прикасалась я к этой двери!
– Я поняла. А что за лекарства вы ему привезли?
Танечка вновь вынула бланк заказа и прочитала названия. По лицу скрипачки было заметно, что ни о чем они ей не говорят.
– Я живу вот здесь, – тронула она противоположную дверь. – Владимир Евгеньевич мне ни разу не говорил, что чем-то болеет.
– Ну это уж с его стороны просто запредельная
степень наглости, – начала терять терпение Танечка. – Я на вашем месте так разозлилась бы на него, что раз и навсегда перестала бы интересоваться его делами.– Можно взглянуть на то, что вы привезли?
Танечка сдержалась. Достав из сумки заказ, она показала его скрипачке.
– Как вас зовут? – поинтересовалась та.
– Таня. Фамилия – Шельгенгауэр.
– Покажите бланк.
Эта просьба так же была исполнена. Но скрипачка не успокоилась.
– Вы звонили в дверь? – спросила она.
– Конечно. Три раза.
– Откуда вы?
Таня растерялась.
– В смысле откуда?
– Что непонятного? Вы москвичка? Паспорт у вас с собой? Дайте-ка взглянуть!
Вот это уж было слишком. В двух словах описав въедливой зануде всю глубину ее бесполезности, тошнотворности и маразма, Таня достала сотовый телефон с намерением сообщить в колл-центр о том, что заказ под номером 3317 доставить не удалось. Но въедливая особа вдруг повела себя крайне странно.
– Давай войдем, – сказала она и раскрыла дверь широко.
Танечка попятилась, прижимая сумку и телефон к груди. Хозяин квартиры – а это был, несомненно, он, судя по пижаме и тапочкам, неподвижно лежал посреди прихожей. Под ним была огромная лужа крови. Носа у него почти не было.
Глава вторая
Без названия
Ого! Они на меня не смотрят! Причина этого смехотворна – нас разделяет труп с отрезанным носом. Они уставились на него. Таращат глаза. Поднимите взгляды! Вы что, не видели мертвецов? Ведь сказано вам: "Пусть мертвые погребают мертвых"! Но нет, пустота опять заслонила главное. Как обычно. Найдется ли, в конце концов, тот, кто пренебрежет ею и разглядит за ней то, что просто не может быть не увидено? Сомневаюсь. Они боятся того, что совсем не страшно, радуются тому, что не должно радовать, и тоскуют из-за того, что вовсе не имеет значения. Оторвите взгляды от трупа и поднимите их на меня! Вы, может быть, после этого не останетесь живы, но что такое ваша, почти уж тридцатилетняя жизнь в сравнении с тем, что сможете вы увидеть? Нет, закрывают дверь.
Глава третья
В которой Верке понятно все, а Танечке
–
ничего
Следующий поступок нудной скрипачки был уж не просто странным, а прямо-таки ошеломляющим. Очень тихо захлопнув дверь, она извлекла из кармана ключ, заперла ее и, взглянув на качающуюся Таню, взволнованно прошептала:
– Я так и знала, что этим кончится, так и знала! Слушай меня! Никому ни слова о том, что ты здесь увидела, потому что иначе тебя обвинят в убийстве! В аптеке скажешь, что он тебе не открыл, и ты здесь задерживаться не стала. Все поняла?
– Надо вызвать скорую помощь! – на выдохе пропищала Таня. – Он, может быть, еще жив! Нельзя его так оставить! Я не могу! Ведь я – журналистка с "Лиха Москвы"!
– Какое там – жив! Ты видела, сколько крови? Весь коридор залит!
Танечка зашмыгала носом, не сводя глаз с музыкантши. Та, стараясь не грохотать, открыла мусоропровод и бросила в него ключ, сперва протерев последний перчаткой. Вынув другой, она отперла дверь своей квартиры и потянула Танечку за рукав.
– Входи!
Танечка уперлась.
– Зачем? Откуда у тебя ключ от его квартиры? Кто ты такая?
– Я тут живу! Меня зовут Вера. Ты должна успокоиться, потому что иначе ты наломаешь дров! Там было убийство! Ясно тебе?
С этими словами скрипачка, таки, втащила Таню в квартиру. И заперла на оба замка лязгнувшую дверь. Продолжая стискивать сумку и телефон, Таня опустилась на табуретку под вешалкой с двумя куртками. Ее всю трясло. Скрипачка, тем временем, торопливо сняла пальто, затем – обувь, и отнесла скрипку в комнату.