Последняя схватка

– Это тот ненормальный монах.

– Не богохульствуй, - улыбнулся Фавелл.
– Пусть заходит.

– Вот они уже и входят, - констатировал помощник, нажимая на кнопку, контролирующую вход внизу.

– Что?

– Их трое.

– Черт возьми, - пробормотал Фавелл.
– Здесь вряд ли найдется место для всех.
– Астроном опять начал злиться. "Не хватает, чтобы они захватили с собой ладан и мирту", - сердито подумал он.

Однако как только отец де Карло вместе с братьями Симеоном и Антонио вошли в кабинет, раздражение Фавелла как рукой сняло. Священник и монахи были вежливы, скромны и вели себя на редкость достойно.

Отец де Карло назвал себя, затем представил монахов.

– Мы благодарим вас за сообщение о Троице.

– Ну, меня-то не стоит благодарить, - смущенно протянул Фавелл.

– Бог вознаградит вас, - продолжал отец де Карло.

– Боюсь, что я не отвечаю вашим...

– Господь все равно вознаградит вас, - просто возразил священник.

Фавелл пожал плечами и подвел его к телескопу, объясняя на ходу, что это один из лучших в мире телескопов. Астроном показал им компьютер, мониторы, а также прозрачные слайды на освещенном стенде, позволяющие проследить движение трех звезд.

– Нам необходимо знать, где произойдет рождение, - напомнил де Карло.

– Мы сможем определить точку максимальной интенсивности в пределах квадратного метра.
– Фавелл повернулся к телескопу.

Заметив, что Барри уставился на часы, Фавелл кивком пригласил всех в дальний угол кабинета к сканирующему монитору.

– Вы просто понаблюдайте, а мы займемся всем остальным, - предложил он.

– А что это за цифры?
– поинтересовался отец де Карло.

– Дни, часы, минуты, а самые быстрые - секунды, - пояснил астроном и вернулся к пульту. Оборудование обсерватории было настолько сложным и чувствительным, что поэтически настроенный Барри назвал его как-то мостом к звездам. Однако сегодня Барри был серьезен. Фавелл посмотрел на него, затем повернулся к мониторам. На одном из них простиралось звездное поле. На другом виднелась изрешеченная карта Земли. Астроном взглянул на цифры в углу, склонился к селектору, забыв о прежнем волнении, и вперился взглядом в экран.

– Переходите к квадрату восемьдесят четыре, - скомандовал Фавелл. Угол наклона сорок четыре градуса двадцать один. Зафиксируйте АР-4.

Телескоп, отыскивая нужный участок пространства, так стремительно заскользил по звездному полю, что у отца де Карло закружилась голова.

– Задержите этот участок, - приказал Фавелл. Изображение на мониторе застыло.
– Включите суперфильтр 1-А. Экран потемнел, и Фавелл взглянул на часы. Три изумленных вздоха раздались одновременно, когда отец де Карло и монахи увидели темное небо в четком фокусе. Но астроном ничего не слышал, он слился с машиной в единое целое. Случись в эту минуту в обсерватории грандиозный пожар, вряд ли Фавелл заметил бы его.

Еще какое-то время изображение оставалось неподвижным, затем в центре, а также из двух точек снизу, начал пробиваться свет. Отец де Карло затаил дыхание. Руки сами собой молитвенно сложились.

Постепенно три светлых пятна начали сближаться, разгораясь все ярче и ярче, пока наконец экран не озарился ослепительной вспышкой. Ее сияние было настолько ярким и невыносимым, что Антонио, прикрыв ладонью глаза, откинулся на спинку стула.

– Включите десятый фильтр, - резко произнес Фавелл.

Фильтр притушил ослепительный свет трех слившихся дрожащих дисков. Отец де Карло заморгал, ожидая, что вот-вот с экрана вырвутся языки пламени. Он перевел взгляд на Фавелла и собрался было заговорить с ним, надеясь хоть на какое-нибудь разъяснение, но астроном был погружен в свою работу, глаза его перебегали с изображения звезд на цифры в углу экрана. Здесь, на земной карте, три диска сливались.

Фавелл бросил очередное отрывистое указание, и изображение на экране сменилось: теперь это был крупный план слившихся звезд. Максимальное свечение приходилось как раз над Британскими островами.

Де Карло взглянул на щелкающие в углу экрана секундные показатели:

0012

0011

0010

009

008

007...

Он перекрестился и затаил дыхание.

В глазах Фавелла, перебегающих с одного монитора на другой, плясали чертики, пальцы барабанили по пульту компьютера, и теперь уже вся обсерватория погрузилась в дрожащее мерцание, исходившее от двух экранов. Священник и монахи купались в сиянии, исторгнутом глубинами Вселенной.

003

002

001

000!

Оба экрана вспыхнули ярчайшим светом, а на карте, над южным участком Англии, запульсировали три диска. Монахи, молясь, упали на колени, а отец де Карло, не сдерживаясь более, разрыдался.

В этот момент в двадцати милях к северу от обсерватории Дэмьен вскочил с кровати. Он резко дернулся, будто с ног до головы был опутан веревками. В течении получаса он метался во сне, мучимый кошмаром, и вот теперь весь этот ужас становился реальностью. Пот струился по его телу, заливая простыни и пропитывая матрац. Глаза горели, а на приоткрытых губах застыл беззвучный вопль. Пальцы через скомканную простыню впились в кожу. Он неподвижно уставился в потолок, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Он даже не осознал, что за звук раздался совсем рядом: жуткий, чудовищный вой собаки, будто из ее черного тела вырвали душу.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

10

Группа демонстрантов на площади Гросвенор, такая малочисленная с утра, постепенно росла и превратилась к обеду в толпу. Были вызваны дополнительные отряды полиции, прибыли репортеры, толпа еще более пополнила свои ряды, а отдельные выкрики можно было слышать уже и на Оксфорд-стрит, и на Парк-Лейн.

Когда к посольству подкатил автомобиль Торна, из толпы вырвались несколько человек, но их тут же задержали полицейские. Дэмьен вышел из лимузина и повернулся к толпе, задерживая взгляд то на одном, то на другом плакате.

"Осудить израильских зачинщиков кровавой бойни!"

"Где же твой голос, Америка?"

"Прекратите поддержку еврейских подонков!"

Сквозь толпу репортеров Дэмьен продирался ко входу в посольство.

– Как вы себя чувствуете, господин посол?
– прозвучал первый вопрос.

– Как никогда хорошо.

– А не находите ли вы, что существует какая-то связь между тем, что произошло на Би-би-си, и сегодняшними событиями?

– Никакой связи.

Торн, окруженный репортерами и телеоператорами, протиснулся к двери. В это время отчетливо и громко прозвучал вопрос:

– Как бы вы прокомментировали заявление Шредера, будто за взрыв Асуанской плотины несут ответственность израильтяне?

– Если это соответствует действительности, - произнес Дэмьен, происшедшее - настоящий удар по миру на всем земном шаре.

– Можно считать ваши слова официальным заявлением?
– выкрикнул другой репортер.

– Я осуждаю всякое насилие, но делать выводы слишком рано.

Раздались многочисленные голоса, но Дэмьен, как бы извиняясь, развел руками и поспешил к дверям, которые один из его охранников услужливо распахнул перед ним.