Последняя ступень (Исповедь вашего современника)

Главные музеи страны, вроде Эрмитажа, Третьяковской галереи. Исторического музея, они на самых ранних порах не трогали, по крайней мере, явно. Фонды, может быть, и пошевелили, но история об этом умалчивает. [22] Но где лежало похуже, брали и музейную старину. Надо было поездить по городам, изучить, расспросить. На один характерный случай я натолкнулся. В Иваново-Вознесенске жил богатый купец Бурылин. Купечество к концу девятнадцатого века тоже перерастало уже в высший культурный слой. Сами знаете, Мамонтов с его Частной оперой, Морозов, Рябушинский с его уникальной коллекцией старообрядческих икон. Национальное самосознание среди русского купечества было развито к этому времени очень сильно. Из купеческого сословия лет через двадцать-тридцать пошли бы ученые, писатели, государственные деятели. Короче говоря, это сословие уже было готово к тому, чтобы питать мозг нации. Да и питало уже. Островский, Третьяков, Михаил Васильевич Нестеров — все из купцов.

22

Когда я писал эти наивные слова, я еще не знал некоторых вопиющих фактов. Оказывается, с первых же лет революции началась тайная продажа, а лучше сказать — вывозка за границу художественных сокровищ, накопленных Россией. Не успели захватить власть, как своеобразным эмиссаром к нам из Америки приехал некто Хаммер, частное как бы лицо, коммерсант, в прошлом киевский, не то бердический еврей. Но приехал он именно посредником от крупнейших и влиятельнейших финансовых кругов Запада. Стенограмм, конечно, не сохранилось, но суть договоренности сводилась к следующему.

— Начнется гражданская война, и вам, большевикам, ее не выиграть… Но есть в мире силы, которые могут вам помочь. Начнется интервенция со стороны европейских государств, и вам, большевикам, против нее не устоять… Но есть в мире силы, которые могут вам помочь; одним вам не справиться с послевоенной разрухой, не наладить экономику, внешнюю торговлю, не построить ничего основательного… Но есть силы, которые могут вам помочь.

— Но за что? Не за красивые же глаза? Чем мы можем ответить, заплатить, если не теперь, то в будущем? Территорией?

— Ну как чем? У вас есть Эрмитаж. Кроме того, остальные сокровища России… Мы возьмем не все. Но лучшее. Но нашему выбору… И большевики согласились.

Недавно в Ленинграде я разговорился с крупным искусствоведом из Эрмитажа, ездил к нему домой.

— Если сказать одним словом, из Эрмитажа ушли сливки, лучшие полотна Рафаэля, Рембрандта, Веласкеса, Ван-Дейка, Боттичелли, Рубенса, Тициана, Дюрера, Гойи, Босха… Не говоря уж о том, что целиком ушли такие мирового значения коллекции, как строгановская или чичеринская. Да и по княжеским особнякам мало ли висело шедевров мирового искусства… Время от времени (когда уж поименно ушли главные шедевры) спускалось распоряжение: «Отобрать картин на двадцать миллионов золотом». Печально то, что все эти цифры могли быть покрыты меньшим количеством картин. Если же по теперешним ценам, то вообще одной-двумя.

— Значит, это можно было назвать в некотором роде разбазариванием, а не торговлей?

— Да, получено за картины в несколько сот раз меньше, чем можно было бы получить.

(Искусствовед не знал, что дело было не в деньгах, что получено было другим, а именно завуалированной поддержкой и фактическим спасением большевиков в первые критические годы их власти.)

— Ну а все же, сколько картин? Ну, десять, двадцать?

— В Эрмитаже есть каталог (списки) проданного. Правда, данные эти сейчас засекречены, но вам я скажу, надеюсь, не злоупотребите моим именем (вот почему я не называю имя искусствоведа), там значится около 5000 (пяти тысяч!) картин. Это не считая уникальных сервизов, вообще фарфора, серебра, мебели, драгоценных камней и других сокровищ.

— Но хотя бы объясняли как-нибудь работникам Эрмитажа?

— Говорили, ухмыляясь, что скоро все равно будет мировая революция и сокровища станут общими. Значит, какая разница, где им находиться — на территории России или в Америке.

Кроме того, этому Хаммеру дано было право лично для себя скупать (за бесценок, конечно) весь антиквариат по опустевшим особнякам, который он эшелонами вывозил из России, нажив на этом миллиарды.

Пикантная подробность: недавно Хаммер с присущим ему цинизмом устроил выставку из своего собрания. В Москве. В Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, а наше правительство с присущей ему тупостью эту выставку разрешило. Ломились толпы. Хаммер растрогался и одну (одну!) картиночку Гойи подарил нашему государству, чем вызвал слезу умиления и чуть ли не рукоплескания им же ограбленных русских туземцев.

О миссии Хаммера сравните также у А. Солженицына, который больше моего копался в архивах и чьи данные с точки зрения достоверности всегда безупречны,

«Арманд Хаммер положил начало, сделал первую попытку еще при Ленине, в самые первые годы революции. Разведка оказалась успешной, и с тех пор все эти пятьдесят лет мы наблюдаем непрерывную, постоянную поддержку со стороны бизнесменов Запада, которые помогли коммунистическим вождям в их неуклюжей экономике, которая никогда не могла бы справиться сама со своими трудностями, материалами и технологией. Крупнейшие стройки первой пятилетки были созданы исключительно при помощи американской технологии и американских материалов», А. Солженицын. «Американские речи».

Так вот Бурылин. Переписка с Толстым. Посылал ему мануфактуру вагонами. Вся толстовская вотчина была одета в бурылинский ситец. Этот-то Бурылин решил создать для города Иваново-Вознесенска свой музей. У него были редчайшие экспонаты. Системы, конечно, не было. Нечто вроде кунсткамеры, где вместе с русскими иконами — египетские мумии (но подлинные), а вместе с холмогорской резьбой по кости — японские нецке или, скажем, кресло из слоновой кости халифа багдадского. Иконы же русские были все за золотыми и серебряными окладами, украшенные драгоценными каменьями. Собрание стоило многие миллионы рублей. Этот музей Бурылин подарил городу Иваново-Вознесенску, построив специально большой красивый дом.

Но вот великие перемены. В Иваново-Вознесенск пришло распоряжение отгрузить все экспонаты в Москву для демонстрации трудящимся столицы. Отгрузили. С тех пор они и исчезли. Я интересовался потом: может, в фондах Исторического музея сохранилось что-нибудь? Ничего. Куда же все делось?

— А там, в Иванове?

— Что ж в Иванове? Там музей в том же доме и даже упоминается, что его организовал Бурылин. Но вместо ценностей, вместо сокровищ выставлены почетные грамоты, да вымпелы соцсоревнования, да фотографии стачек и первых революционных рабочих. Ну, чучела еще птиц и зверей на тему «Природа родного края». Бурылинские же сокровища исчезли бесследно. Не думаю, чтобы это был единственный случай. Не может быть, чтобы не пощекотали фонды всех провинциальных музеев, изъяв из них золото, серебро, антиквариат, предоставив им выставлять кумачовые скатерти с фотокопиями. Или вот еще случай.

В звоннице Ивана Великого в Московском Кремле хранилась гак называемая «Патриаршья ризница», то есть все сокровища, которые были накоплены патриархами всея Руси: подарки им, патриархам, за многие века и другими государствами, и русскими царями, монастырями, церквами. Надо полагать, что патриархи всея Руси держали в своей сокровищнице не китайские термосы. Там было и художественное шитье, и древние иконы, а главным образом золото и драгоценные камни в виде иконных окладов, риз, панагий, митр, чаш, крестов. По теперешним понятиям трудно сейчас и вообразить, сколько же стоила в переводе на деньги, не говоря уже о художественной, исторической и научной ценности, эта ризница. Так что же вы думаете? В один прекрасный день появилось в газете маленькое сообщеньице, будто ночью вся ризница украдена. Подъехали, де, неизвестные лица на грузовике и все увезли. Это кто же в 1918 году в столичном Кремле, охраняемом латышами и специальными курсантами, мог приехать на грузовике и спокойно увезти патриаршью ризницу? Куда же смотрел «железный Феликс» с его ЧК? И почему же так и кануло все, как в воду, без попыток догнать, найти, раскрыть преступление?

— Но они уже были у власти. Логично ли воровать у самих себя?

— Логично. Полной уверенности, что продержатся долго, у них не было. Ведь была впереди еще вся гражданская война. Надо было успеть. А формула простая и даже благородная: «Если мы не удержимся у власти, то на дальнейшую революционную работу по осуществлению мировой революции нужны будут средства». Не так ли? Значит, надо, пока у власти, как можно больше этих средств запасти. И пошли русские сокровища в швейцарские банки и заграничные тайники.

Для того чтобы ограбить монастыри, был найден благородный предлог: помощь голодающим. Но, во-первых, голод в то время был инспирирован ими самими тем, что весь хлеб из деревень вывезли насильственным путем. Мы об этом вскоре широко и обстоятельно поговорим. Во-вторых, в Троице-Сергиевой лавре были сосредоточены сокровища, которых было бы достаточно, покупая на них хлеб за границей, три года кормить всю Россию. Кадки жемчуга, бочки рубинов. Выгребли все подчистую. Почему же не прекратился голод? Если хватало одной лавры, чтобы накормить Россию, то куда пошли сокровища из сотен других монастырей? Недавно мне сказали, что из Юрьева монастыря в Новгороде была изъята в числе прочих сокровищ икона Знамения Божьей Матери, вырезанная на огромном изумруде. Где она, хотел бы я знать? Это ведь не иголка, должна же она где-нибудь быть — в Оружейной палате, в Историческом музее, вообще в государственных фондах? Ее нет нигде, исчезла бесследно.

Я думаю, немногим беднее Троице-Сергиевой лавры были те же Соловки, Валаамский монастырь, Киево-Печерская лавра, Оптина пустынь, Почаевская лавра, Александро-Невская лавра, многочисленные монастыри Москвы.

Ограбленных монастырей были сотни, а ограбленных церквей десятки тысяч. Тот же благовидный предлог: борьба с голодом. Ну какой священник, епископ, митрополит будет возражать против борьбы с голодом? Пожалуйста, говорили, есть деньги, есть золото, пожалуйста. Но приходили в кожаных куртках, сдирали с икон золотые и серебряные ризы, сваливали их в кучу, комкали и уносили. Увозили, вернее, потому что это было тяжело и громоздко.

Существует секретнейшее письмо Ленина Политбюро, выдержки из которого стоит выписать. [23]

Итак, речь идет не о том, чтобы накормить голодающее население, а о том, чтобы воспользоваться инспирированным голодом и ограбить церкви и монастыри, присвоить богатства, накопленные Россией за многие века.

«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной (Не бешеная ли собака это писала? — В. С.) и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым способом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)… Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо по крайней мере обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне… Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному [24] духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю следующим образом:

23

Когда я писал эту книгу, о письме ходили только слухи, но теперь, когда я перечитываю рукопись, готовя ее к печати, письмо наконец-то опубликовано полностью, сразу в трех печатных органах: в приложении к «Комсомольской правде» «Собеседнике», в «Вестнике Известий» и в журнале «Наш современник» № 4 за 1990 год.

24

Нельзя принимать всерьез в указаниях Ленина словечки «черносотенное» и «кулацкое». Речь идет просто о духовенстве и просто о крестьянах. Но без этих словечек как же духовенство и крестьян уничтожать и расстреливать? Сравните его телеграммы в Нижний Новгород и в Пензу, датированные восемнадцатым годом.

Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин (Вот зачем понадобился в тогдашнем правительстве не единственный ли дурачок. — В. С.), — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.

Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий не должна быть отменяема. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось запугать нас (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает).

В Шую (В маленьком городке Шуе верующие воспротивились изъятию церковных ценностей, — В. С.) послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких), причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков, представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей… Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников был проведен с максимальной быстротой и закончился не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности так же и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров… Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…»

Таким образом, основное золото России, основное ее серебро, основные ее жемчуга, рубины, бирюза, вообще драгоценные камни, находящиеся не в частных руках, были изъяты уже в первые годы так называемой советской власти. В это же время были вскрыты и распотрошены все царские гробницы. Есть точные сведения, что Свердлов и Луначарский лично присутствовали при вскрытии царских гробниц. Считалось, что с научными целями. Но почему бы не подождать немножко заниматься такой наукой, а заняться ею в более спокойное, мирное время? Нет, и здесь та же алчба, та же ненасытная жажда золота, драгоценных камней, сокровищ.