Последняя улика (сборник)

Больше о связях Печказова Урсу не знал ничего. На вопросы отвечал односложно - устал, переволновался...

– Да, женщины звонили... Нет, о связях с "Рембыттехникой" ничего не известно.

Ермаков еще не закончил допрос Урсу, а все его помыслы были уже в "Рембыттехнике". Он чувствовал, что там находится еще одно звено в цепи событий, которые они восстанавливают по крупицам.

Почему так упорно отрицает заведующий встречу с Печказовым в этот злосчастный день? Возможно, "Рембыттехника", как и магазин "Радиотовары", могла быть местом сбыта для франта Тихони. Знают ли его там? Не в этом ли секрет скрытности заведующего?

В общем, появилось вновь множество вопросов, да таких, которые не терпели отсрочки.

"Рембыттехника" в субботу работала до 18.00. Ермаков посмотрел на часы - время еще было.

Суббота. 18.30.

Уставший и голодный, Волин забежал в отдел милиции, чтобы встретиться с Ермаковым, узнать новости и рассказать свои. Но едва он вошел в помещение, как услышал голос участкового инспектора:

– Алексей Петрович, мы вас ожидаем.

И тут же из-за спины смущенного инспектора выступила полная краснощекая женщина.

– Это вас я полных два часа дожидаюсь?
– Голос женщины соответствовал ее габаритам и звучал особенно громогласно в пустом гулком коридоре. Этот вот, - женщина, не оборачиваясь, указала пальцем через плечо, где участковый инспектор только разводил руками, - этот, - повторила она, меня на полчаса сюда привез, а я уж и ждать устала. Нету у вас таких правов, чтоб меня здесь держать, - гремела она, наступая на Волина.

"Иванова, - догадался капитан, - та, что Печказовым звонила".

Он миролюбиво извинился, женщина буркнула в ответ:

– Да ладно, - поутихла и вошла в кабинет, не ожидая приглашения.

– Зачем вызывали?
– в упор, без предисловий сурово спросила она. И заметно поскучнела, услышав, что от нее требуется.

– Что с того, ну и звонила. Это когда было.

– Скажите, а для чего вы звонили Печказовой?

– Как для чего?
– Иванова оживилась.
– Он, Печказов этот, козел старый, девку купил и крутил с ней любовь среди бела дня. Срамота! Хорошо ли это? И мне моя совесть не позволила мимо этакого пройти. Вот и звонила!
– Довольная своим объяснением, женщина победно глянула на Волина.

– Конечно, это нехорошо, - серьезно ответил он.
– Однако я вас не об этом спрашиваю. Вы откуда Печказовых знаете?

– Да кто их не знает? Она - врачиха, а он - завмаг, миллионер.

"Миллионер?!" - насторожился Волин. Так называли Печказова в анонимках. Совпадение или..? Волин уже понял, что женщиной кто-то руководил - слишком далека была ее жизнь от Печказовых. Но она замкнулась при первых же вопросах о том, по чьей указке действовала.

Напрасно Волин приводил самые, казалось бы, веские доводы. Она притворялась непонимающей, возмущалась, грубила и даже всплакнула.

Уходило драгоценное время, а капитан не мог получить ответа - кто стоял за звонками Ивановой? Отпустить ее он не решался, ясности в деле не было никакой.

Исчерпав все разумные аргументы, устав убеждать и уговаривать, Волин безнадежно махнул рукой:

– Придется с вашим руководством поговорить, может, оно на вас повлияет, - и поразился совсем неожиданной реакции женщины на этот, казалось, наивный довод.

– Что?!
– Иванова вдруг расхохоталась.
– Пожалуйтесь, погляжу, что из этого выйдет.
– Она смеялась, а Волин вдруг ясно почувствовал злость, растерянность и незащищенность в смехе этой большой грубой женщины.

Иванова перестала смеяться, вытерла ладонью выступившие от смеха слезинки, подняла глаза, и капитан не увидел в них былой насмешки.

Уловив перемену в настроении женщины, Волин тихо спросил:

– Не хотите помочь нам?

Зычный голос Ивановой звучал теперь мирно и даже печально:

– Чудной вы человек, господи прости. Начальству моему он пожалуется! Да начальник-то и подначивал меня звонить, если хотите знать. Звони, мол, а то врачиху жалко.
– Иванова, скривив лицо, передразнила своего начальника.

А Волин даже дыхание затаил, боясь спугнуть признание.

– Я поначалу-то попалась на эту удочку. Потом, гляжу, врачиха-то вся замирает от моих звонков и вежливо мне так отвечает, голосок только дрожит: "Не звоните мне, прошу вас".
– Женщина попыталась передразнить и Печказову, но получилось плохо, грубо. Чуть помолчав, она продолжала:

– Когда меня телефонная станция нашла, я уж сама звонить перестала, жалко врачиху. Да и еще поняла - мой начальник не врачиху жалеет, а себя, сам с этой девахой встречался, а богатенький завмаг отбил. Сильно злобился наш старик на него.

– А фамилия-то начальника как?
– решился наконец спросить Волин.

– Как, как, - передразнила и его Иванова, - фамилия его Скрипач!

Пораженный капитан невольно покосился на свой открытый блокнот, где в числе первых красовалась запись: "Проверить в городе старых скрипачей (театры, филармонии и т. д.)". А Скрипач - вот он, совсем не в театре и вовсе не музыкант.

Отпустив загрустившую свидетельницу, Волин зашел за Ермаковым. Шаги его он слышал в коридоре незадолго до конца допроса.

– Полковник нас ждет, - сказал Ермаков.

Суббота. 21.00.

У Николаева пробыли недолго. Полковник был в курсе розыска, и они лишь еще раз совместно обсудили, что нужно сделать завтра в первую очередь.

– Ну, капитаны, - Николаев дружески обнял их за плечи, провожая до двери кабинета, - не взыщите, отдыха вам и завтра не будет.

– Не будет отдыха, это полковник точно сказал, - вздохнул Волин и засмеялся: - У меня даже Алешка к работе подключен. Они с Люсей сегодня у Печказовой были!

– А мои на выходные в деревню направились, так что я холостякую, сказал Ермаков.
– А жаль, ужин самому собирать придется.

– Слушай, - оживился Волин, - давай ко мне махнем! Люся ужин наверняка отменный приготовила и ждет. Она в такие запарочные дни меня балует.
– В голосе Волина слышалась гордость.

– Неудобно, - замялся было Ермаков, но Волин быстро уговорил его.

– Петровичи!
– всплеснула Люся руками.
– Наконец-то!

Волин и Ермаков, переглянувшись, расхохотались. Действительно, ведь они оба - Петровичи.