Последняя улика (сборник)

Гук виновато опустил голову, затем обратился к начальнику:

– Возможно, это не имеет значения, но вдруг пригодится. Сейчас в коридоре Суходольская поздоровалась со смуглым таким человеком из магазина "Радиотовары", с которым Ермаков работает. Он в коридоре сидит.

– Спасибо, Гук, за наблюдательность, сообщим-ка об этом мы Ермакову, пусть поинтересуется, - полковник взялся за аппарат селектора.

Переговорив с Ермаковым, Николаев попросил Гука:

– Зовите Суходольскую.

Волин был на обыске у Чернова, Ермаков занимался с Урсу, и никто в отделе лучше полковника не знал обстоятельств этого дела. Допрос Суходольской должен был дать интересные результаты, и Николаев решил, не откладывая, встретиться с ней сам. Кое-какие справки о ней навести успели. Молодая женщина обладала явными авантюристическими наклонностями. Чего стоит, например, только одна ее служба у Мавриди. В ее-то годы, когда все дороги открыты: учись, работай!

Последние события, и в частности, нападение на Лузгина, позволяли думать о том, что Суходольская как-то причастна к печказовскому делу. Для простого совпадения все слишком сложно.

Николаев решил дать Суходольской возможность рассказать то, что она сама считает нужным. Если в чем-то замешана - будет шанс признаться, заслужить снисхождение: это немаловажно для человека, попавшего в скверное дело.

– Так что, будем рассказывать?
– полувопросительно сказал полковник, когда Суходольская появилась в его кабинете.
– Начните со знакомства с Печказовым.

Суходольская молча кивнула, достав платок, вытерла слезы. Многое из того, о чем она рассказала, полковнику было известно. О посещениях ею квартиры Мавриди, о связи с Печказовым рассказывали соседи Мавриди и Нелли Борисовна. Лена пыталась приукрасить события своей жизни - явно не хотелось ей признаваться в своей несостоятельности.

– Печказов мне 200 рублей в месяц предложил, а на стройке я меньше получала. Вот и согласилась. Он сказал, у Эммы Павловны есть сбережения, из них и будет платить...

– А теперь о вчерашнем расскажите. Есть основания полагать, что вечер у вас был беспокойным.

Глаза Суходольской опять налились слезами:

– Как это?
– переспросила она.

– Вот я и хочу услышать от вас, как это. Почему вы поздно ушли от Мавриди?

– Эмма Павловна беспокоилась.

– А мужа не ждали?

– Мужа?

– Да, мужа, - подтвердил Николаев.

– Ну, обещал он прийти.
– Голос Суходольской дрожал.

– Пришел?

Суходольская опустила голову, не решаясь ответить.

– Так пришел муж?
– настаивал Николаев.

– Пришел, - прошептала Суходольская и заплакала уже в голос.

Николаев налил ей воды, переждал минуту и предложил:

– Давайте-ка, Лена, все начистоту. Мужчина тот, Лузгин, тоже ведь кое-что рассказал.

Суходольская открыла лицо, явно обрадованная словами полковника.

– Значит, жив он?
– с облегчением переспросила она.

– Жив, в больнице.

– Господи, а я так переживала, - сказала Суходольская, и Николаев поверил ей. Переживала она, иначе так не среагировала бы на сообщение о том, что Лузгин жив. Но что крылось за этим переживанием? За кого боялась Суходольская? За Лузгина или за себя и своего спутника?

Николаев молча ждал.

– Я расскажу, - торопливо заговорила Суходольская.
– Муж за мной обещал зайти. Я вышла, жду его за домом Мавриди, там скверик такой. Вижу идет. Только прошел дорожку, вдруг за ним мужчина - бегом. Мы - от него, встали за дерево, а когда он поравнялся с нами, Сергей его и ударил.

– Чем ударил? Только правду!

– Кастет у него в перчатке.

"Немудрено, что Лузгин столько времени без сознания пролежал", подумал Николаев и спросил:

– И за что же он ударил мужчину?

– Сказал, что этот тип за ним охотится. И все.

– Где сейчас Суходольский?

– Не знаю, - быстро ответила Лена, - правда, не знаю. Я ему говорила, чтобы в милицию шел, а он только ругался - поздно, говорит. И сказал мне, что сам меня найдет. Может, у родителей?
– предположила она.
– Уехать куда-то хотел... Я ему денег обещала достать...

Попросив Лену подождать в приемной, Николаев распорядился о розыске Суходольского. И все это время полковника не оставляла мысль: какое же отношение к делу Печказова имеет нападение на Лузгина?

– Давайте теперь к Печказову вернемся, - предложил Николаев. Суходольская покорно кивнула.

– Куда он исчез, как по-вашему?

Суходольская пожала плечами:

– Не знаю. Угрожали ему, он и скрылся.

– Кто угрожал?

– Ну, рассказывал же он мне, что женщина ему звонила, сказала, чтобы остерегался, а то убьют.

– Убьют?
– переспросил Николаев. Суходольская отвела глаза:

– Убьют, так он сказал.

– Может быть, и убили?
– Николаев внимательно смотрел в лицо Суходольской, она испуганно замахала руками:

– Да что вы, что вы такое говорите, не могли его убить!

– Откуда такая уверенность? Почему не могли? Кто мог звонить? Кто чужой приходил в квартиру Мавриди? Почему был беспорядок в комнате старухи?

Четкие, быстрые вопросы так и сыпались на Суходольскую, не давая ей опомниться.

Лишенная возможности что-то придумать, Суходольская терялась, и в ответах ее появились шероховатости, несуразности, не ускользнувшие от полковника. Он все более убеждался, что Суходольская не до конца искренна. Но она рассказала о нападении на Лузгина! Значит, то, что она скрывает, важнее для нее?

Николаев окончательно понял, что Суходольская лжет, когда спросил ее:

– С Василием Урсу знакомы?

– Нет, - коротко ответила Суходольская.

– Ну, знаете!
– Николаев возмущенно развел руками, но пристыдить Суходольскую не успел.

Послышалось ровное жужжание селектора. Полковник щелкнул клавишем.

– Да...

В кабинет ворвался взволнованный голос дежурного:

– Товарищ полковник, срочное сообщение! В лесу за совхозным поселком школьники обнаружили красные "Жигули". В машине труп мужчины. По всей видимости, это Печказов. Оперативная группа к выезду готова.

Николаев не прервал, как хотел вначале, сообщение. Слушая, он не отрывал взгляд от Суходольской, и его поразила происшедшая в ней перемена. Побледневшее, изменившееся лицо Суходольской, остановившийся Взгляд, тонкие руки, хватающие горло, - все говорило о сильнейшем потрясении.