Последствия старых ошибок
Шрифт:
— Давай, — сказал я.
Дерен что–то насвистывал себе под нос — события развивались веселее некуда. Нас кидало так, что адреналина хватало и без стрельбы.
Завертело, подбросило… Проскочим или нет? Хэд! Хорошие компьютеры на Тэрре.
Я думал Дерен заложит вираж, но он перевернулся пузом вверх и снова вошёл в воронку, но не вертикально, а под углом градусов в сорок. Шлюпку провернуло, как в гигантской мясорубке и выплюнуло. И мы понеслись вниз, не снижая скорости.
— Капитан, можно? — прошептал Дерен.
Я понял, о чём он.
— Стреляй уже, Хэд с тобой, — сжалился я.
Под нами
Да, нас не ждали внизу…
Миновав выжженную шлюпками зону, мы сели, подавив огнём минимальное сопротивление. Следом на Альдиивар посыпался десант с «Персефоны» и других кораблей.
Земля взбрыкивала от акустических ударов тяжёлых шлюпок, а я метался по полуразрушенному поместью кровавого эрцога, собирая своих, потому что вниз нужно было идти хоть и небольшой, но группой. Я предусмотрел несколько вариантов, потому что не все шлюпки долетают, обычно, до грунта. Но человек двести нужно было собрать, как ни крути.
А ещё мне был нужен Дерен. Я не знал, смогу ли почувствовать, где прячутся эрцог и его брат? Как их найдёшь, если под поместьем — многокилометровый и многоуровневый лабиринт?
Мы прятались за бетонным кубом продовольственного склада. Периметр ещё держался местами, и это оберегало нас от падающих сверху пылающих обломков. Но становилось всё жарче. Защитное поле спецкостюмов пока справлялось с температурой, а вот радиация уже зашкаливала.
Долго на поверхности находиться в таком режиме нельзя. Да и медлить нельзя. Противовоздушная защита на Тэрре вряд ли старой системы, а, значит, она имеет вторую, а то и третью линию защиты. Сейчас переключат управление периметром на резервные блоки, и поле над нашими головами начнёт затягивать «раны». Пробиться наверх — тоже будет отдельной задачей. Если сумеем захватить эрцога, конечно. О том, что не сумеем — лучше не думать.
Группа десантников постепенно собиралась вокруг меня, но собиралась медленнее, чем хотелось бы. Разброс по приземлению оказался слишком большим. Набралось пока человек пятьдесят, но ждать я больше не мог.
Поискал глазами Дерена: парень стоял, привалившись к стене, глаза закрыты. Что это с ним?
Взял пилота за плечи, встряхнул…
— Не могу, капитан, — прошептал он. — Что–то не пускает. Не слышу ничего, и давит. Со всех сторон давит…
Я выругался. Оглянулся на Эмора — тот выглядел лучше, но у него и чувствительность была меньше. А у меня, видимо, ещё меньше, потому что в моей голове всё тикало как надо, без «не могу» и «давит». Но кроме плана лабиринта, закачанного в спецбраслет, никакой «лишней» информацией я и не владел. И как я теперь должен ловить этих проклятых свиней?!
Да… Нам–то казалось, что просчитано всё…
Всё, кроме нечеловеческих возможностей кровавых ублюдков!
А на всё про всё боги отводили мне всего минут сорок.
История сорок первая. «Изнасилование, как
способ»Агескел Сейво Эйвори, сводный брат Энселя Айиктана Эйвори, эрцога дома Темного королевского граната, почти не спал последние трое суток. Бессонница измучила его. Не помогали ни лекарства, ни проверенные приёмы психического контроля. И он страдал от бессилия больше, чем от бессонницы.
Медики настойчиво рекомендовали аке (сводному брату) классический режим дня: еду по часам, прогулки пешком, физический труд на свежем воздухе. Энсель рыдал от умиления, просматривая голозаписи врачебных консилиумов. Агескел злился, беспомощно перебирая неудачи и обиды дня.
А неудач хватало. Даже то, что давалось раньше в одно касание, вызывало теперь пустоту в груди и пляску вестибулярного аппарата.
Он дёргал привычные маятники, но каждое движение внутренней энергии пускало стены каруселью, а тошнота запиралась только горечью во рту.
И — никакого эффекта. Паутина больше не принимала в себя Агескела. Она словно бы разлюбила его, оправдывая женский род самого слова «паутина».
Аке искал причину, размышляя с ужасом, не заразился ли он какой–то особенной болезнью прогрессирующего бесчувствия от брата? Не является ли недуг наследственным, семейным?
Но как решиться расписать свою слабость перед генетиками? Поставить им задачу, а потом — удавить всех, кто посмеет доискаться причин?
Аке нервничал, брат его — смеялся.
Но на четвертый день, когда к бессоннице Агескела добавились слабость и головная боль, Энсель тоже заволновался. Уже сам пригласил он для консультации известных врачей, не обнаруживших, впрочем, ничего выдающегося или неясного. Медики не признались в своём «ничего»: были названы и переутомление, и «синдром правителя», и ещё масса нервных болезней с красивыми длинными названиями и размытыми симптомами.
Но кровавый эрцог потерял лишь способность видеть паутину. По лицам он читал превосходно, и видел врунов насквозь. И он взбесился.
Энсель устроил умникам локальное светопредставление, ведь он был лишён духовной силы. Но не силы психической. А человек и без лишних премудростей может многое сотворить с другими.
Психотропные вещества легко распыляются в воздухе или наносятся на предметы, специальные приборы могут генерировать колебания, нарушающие избирательно самые разные функции мозга, а фразы и жесты, подчиняющие чужое «я», проработаны века назад. И искушенный знает, как ввести в транс даже самого подготовленного психофизиолога. Подчинить, раздавить, обезобразить.
Врачи скакали перед Энселем в непристойных плясках, любили друг друга в извращенной форме и остались живы только потому, что эрцог Нарья решил подарить им голозапись этого незабываемого вечера.
Всласть поиздевавшись над медиками, Энсель ощутил небывалый душевный подъем. Он и посоветовал брату выбросить из головы сверхнравственные страдания, вернуться к сексу и излишествам. А там организм сумеет взять своё.
Агескел решил последовать совету.
Секс всегда давал аке силы. Особенно хорош был в этом плане секс с детьми и девственницами.