Последствия

Джес пытается внушить себе, что ей нисколько их не жаль.

Что она вообще не испытывает к ним никаких чувств.

"Это всего лишь работа, - успокаивает себя она.
– У тебя нет никаких обязательств перед Новой Республикой или перед этой компанией ненормальных. Они - не твои, и ты - не их. Твоя задача - сделать дело, получить деньги и свалить".

Так подсказывает ей разум.

Но почему сердце твердит иное?

– Вот, - говорит Норра, с грохотом ставя на стол ящик.

Синджир склоняется над ним и тут же пятится.
– Это же целый ящик термодетонаторов.

– А ты думал, что там? Снежки?
– Ты точно нас не взорвешь? А то, смотрю, швыряешь их, будто портовый грузчик - ящик бантовой тушенки, - Ты ведь не был солдатом?
– усмехается Норра, окидывая его взглядом.

– Все мы были солдатами на службе Империи, - сухо отвечает он.

– Угу. Я имела в виду солдатом на передовой, с оружием, под обстрелом. Термодетонаторы не взрываются, пока их не взведешь.
– Она поднимает ящик и встряхивает. Синджир вздрагивает, ожидая, что сейчас его распылит на атомы.
– От простого сотрясения ничего не случится. Я могу взять один и как следует пнуть, и тоже ничего не будет. Пока они не приведены в боевую готовность, они ничем не отличаются от блестящих камешков.

Синджир неловко откашливается:

– Извини, но в таком случае я предпочту держаться подальше от этих "блестящих камешков".

– Поверь, нам ничто не угрожает...

Норра замолкает, скрестив руки на груди, - ей явно пришла в голову какая-то мысль, - Ну же, говори. Облегчи душу.

– Я...

– Выкладывай, Норра.

– Ты можешь мне доверять. А я тебе?

– Ты про детонаторы?

– Про свою жизнь.

– Ах это...
– Он удивленно задирает бровь.
– В смысле - из-за того, что я был имперцем?

– Империя не терпит измены. Ее солдаты преданы ей, поскольку знают, что будет в противном случае. Я твой враг. А ты - мой. И это не так-то просто изменить.

Синджир щелкает пальцами:

– В чем-то ты права, хотя в чем-то и ошибаешься. Те, кто предан Империи, предан ей потому, что знает, чем грозит измена. Это действительно так. Но знаешь ли ты, почему это так, Норра Уэксли? Благодаря мне. Я был офицером службы безопасности. Тебе известно, каковы обязанности имперского офицера службы безопасности?

– Если честно - нет.

– О, это воистину захватывающая работа. В мою задачу входило отслеживать любые проявления слабости среди войск. Я научился читать язык тела, распознавать ложь, натравливать одних на других - и все для того, чтобы выявить любые прегрешения, которые совершали мои подчиненные против Империи, начиная с мелких нарушений устава и заканчивая прямой изменой трону. Я был тенью, от которой они не могли избавиться. Стоило мне появиться на базе, боевой станции или в кабинете, и все уже знали, что они под колпаком. Я выслеживал их проступки, словно охотник добычу. И я причинял им боль, чтобы добиться признания и исправить ошибки. Нет, не только физическую, хотя бывало и такое. Душевную боль. Рассказать тебе историю?

– Теммин еще не вернулся, так что давай.

Синджир прислоняется к столу и начинает рассказывать, жестикулируя длинными подвижными пальцами:

– Судьба большинства из тех, кого я заставлял страдать, меня особо не волновала. Некоторые оказывались тупыми животными, другие - трусами, и я с радостью готов был их искалечить от имени Императора. Но так бывало не всегда. Взять, к примеру, молодого офицера-артиллериста Райло Тенга. Службист, каких мало. Глаза - как новенькие сверкающие кредиты. Прекрасный мужчина. Писаный красавец. Вот только коварный, словно обезьящер.

– Не понимаю.

– Видишь ли, он был вором.

– И что он украл?

– В том-то вся и штука, - смеется Синджир, наклонив голову.
– На самом деле - ничего важного. Подозреваю, у него просто была такая мания - тянуть в загребущие лапы все, что не привинчено. В основном он крал личные вещи, всякие глупости - голофото, идентификаторы. Помню, как-то раз он украл у солдата пару ботинок. Почему он это делал?

– И почему же?
– прищурившись, спрашивает Норра.

– Дело, скорее всего, в его психике. Родители часто посылают трудных детей в имперские академии, рассчитывая, что мы превратим их непослушного отпрыска в нечто похожее на нормального гражданина Галактики. Вот только в реальности из таких зачастую ничего не сделаешь даже силой - разве что удается слегка отесать. Империи нужны герои, а не шоу уродов. Подозреваю, что таким же был и Райло.

– Что с ним стало?

– Мы его предупреждали. Я лично его предупреждал, и не раз. А потом однажды он украл у моффа кольцо. Мофф говорил, что оно дорого для него как память, но я понял, что в орнаменте на украшении была закодирована некая информация, - впрочем, это уже совсем другая история. И мне пришлось... поработать с Райло, чтобы добиться его признания.

Выражение лица Норры внезапно меняется. До сих пор она слушала его с любопытством, но теперь от ее пустого холодного взгляда веет ужасом.

– Ты его убил, - говорит она.

– Нет-нет, ты не поняла. Я не был палачом. Я был лишь дознавателем, агентом тайной полиции. Я только находил доказательства, а потом кто-то другой подписывал приговор, и кто-то третий выталкивал моего клиента из шлюза - или вешал, или ставил перед расстрельной командой, или, или, или... Но чтобы добиться того признания, мне пришлось переломать этому красавчику кучу костей. Не знаю, убили его потом или нет. До меня доходили слухи, что его отправили работать на мусорных прессах. Суть в том, что от всей его красоты и жизненной силы ничего не осталось. И виноват в том только я.

– Плохим же ты был человеком.

– Возможно, я и сейчас такой же, хотя и пытаюсь стать лучше. Но я не затем поделился с тобой всем этим. Я просто хочу сказать - если ты считаешь меня своим врагом, то это неправда. Мой враг - Империя. Империя всегда была моим врагом. Я охотился на себе подобных. Я заставлял их страдать. Меня учили в них сомневаться, видеть их слабые места. И я действительно повидал столько слабых и сломленных...
– "И сам стал таким же, - думает он.
– Они были моими врагами, ими же и остаются. Я просто сбросил военную форму".

– Так ты теперь с нами? Ты повстанец?

От этой мысли ему становится не по себе. Но ведь он и вправду теперь повстанец? Он перешел на другую сторону. Но почему? Потому что едва не погиб там, на Эндоре? Потому что его потряс вид царящего вокруг побоища? Странная причина для дезертирства. Вряд ли все так просто. Он убеждает себя, что это лишь временно и кризис в его душе однажды разрешится сам собой.

– Я не с ними, но и не с вами, - отвечает он, высоко подняв голову.
– Я с самим собой.