Последыш

– Грифон, грифон, – хмыкнул археолог. – Откуда он появился, для нас остаётся пока что тайной за семью печатями. Такой своеобразный крылатый сфинкс с туловищем льва и головой орла. Признаться, для меня самого странно, как оказался здесь грифон? Может, действует стандарт мышления? Если грифон или сфинкс, значит, обязательно Египет. Но почему обязательно?

Ведь в том же Египте и Греции существует предание, что грифоны живут где-то на Крайнем Севере, в стране гипербореев. У греков до сих пор сохранилось убеждение, что Аполлон – выходец из той же Гипербореи. Он даже несколько раз уезжал с Олимпа в отпуск и вполне возможно прямо сюда.

А занятие у гиперборейцев было только одно: охранять золото богов от уродливых великанов аримастов. Больше я, к сожалению, о грифонах ничего не слыхал. Но существуют проверенные факты, что народ по всему земному шарику расселился именно отсюда. То есть, наши праотцы жили в Аркаиме. Правда, мало пока известно о действительных переселенцах.

– Но и этого более чем достаточно, – успокоил его Тришка.

– Правда? Ну, тогда приступим к западу. Видите, там из красного камня птица Сирин, – Владимир Геннадиевич сделал несколько шагов в сторону пирамиды. – Я вижу, вас эти символы у подножия пирамиды не на шутку заинтересовали. Надо же! Ну, ничего. Сирином, эта птица на Руси никогда не была. Так она зовётся где-нибудь в Греции или Словении, а здесь, в России, Макошь. Это чисто сибирское имя и нигде больше не услышишь. Птица с головой девушки! О, эта птичка многим помогла с ума сойти. В Греции где-то ютятся их сестрёнки – сирены. Слыхали? Надеюсь, помните, как Одиссей готов был всё на свете отдать, да и себя тоже за один лишь поцелуй такой птички? Хорошо, что у гребцов уши заткнуты были.

– Ой, мне здесь так нравится! – пискнула Шура. – А вторая пирамида такой и была, или её тоже из разных камней сложили для будущего музея?

– Это хорошо, что вы не забыли о второй пирамиде, – усмехнулся Зданович. Мы её обнаружили такой, какая есть, только очистили от различных слоёв накопления земли. Кстати, в самой нижней части наслоения существуют ярко выраженные слои морского ила с водорослями и окаменевшим планктоном.

Археолог, произнося речь, всегда следил за тем, какое впечатление производят его слова на слушателей. Горящие глаза обоих гостей и междусловное «аханье» явно нравились археологу, ведь перед скушными туристами и лекции об истории земли читать скучно. А молодая парочка проявляла интерес к его работе, которая была для Здановича действительно лебединой песней.

– Каждый из нас может возродить в душе своей Божественную драму, но никто из нас не в силах переделать её. Так и эта пирамида пережила все века, потопы, ледники и возродилась для нас новым словом древнейшей истины.

Археолог сделал паузу, откашлялся и продолжил:

– В соседнем с нами государстве существует поверье, что на горе Кунь-Мунь растёт дерево, из-под корней которого текут два ручья – живой и мёртвой воды. А по стволу бегает белочка меж нашим царством и запредельностью. Когда мы откопали эту пирамиду, то сначала просто растерялись, ибо с её появлением на свет рушились многие представления человека о развитии цивилизации. Право слово, мы думали, что пирамида скрывает в себе это дерево, то есть, соединяющий мост меж двумя или несколькими мирами. Но она пока ни для кого недоступна, поскольку, если это захоронение какого-нибудь земного царя или владыки Аркаима, то вход, как и в египетских пирамидах, может быть где-то в другом месте. Может быть, даже в подвале стоящего рядом храма. Во всяком случае, наша сибирская находка много меньше по размерам любой египетской, но зато нигде больше не найдёте такой красавицы.

– Это уж точно, – кивнул Тришка. – Только почему вы решили, что вход в пирамиду в подвале этого храма? Или они строились в одно время?

– Нет, церковь на старом фундаменте отстроили мы, – сознался археолог. – Но по описанию – такую же, как и была тогда. Только глубокий подвал в ней ещё сохранился. Я, собственно, пришёл сюда, чтобы там поработать, да не мог обойти вас. Вы стояли, открыв рты, готовы проглотить любую информацию. Вот я и поделился.

– Так вы нам о символах говорили неправду? – глаза Шуры округлились от обиды.

– В каждой правде есть доля правды, – попытался успокоить девушку археолог. – Недаром же египетские пирамиды оказались вдруг в центральной Америке, где они существовали много раньше, чем Египет, Индия и Китай. А вот откуда всё расползлось по земле, нам и предстоит выяснить. Если моё предположение верно, то всем великим забугорным историкам придётся переписывать историю заново.

– А это надо? – пожала плечами Шура, поскольку личное знакомство с историей у неё уже превращалось в профессию и допускать к материалам истории можно далеко не каждого.

– Надо, деточка, надо! – набычился Владимир Геннадиевич. – Иначе война за истину никогда не утихнет. Ну, ладно, заболтался я с вами. Пора и честь знать. Я в подвале как раз на отдельную комнату наткнулся, откуда выходов вообще никуда нет. Думаю, что выход всё-таки есть, только его надо найти. Вы здесь погуляйте пока, а будет скучно, спускайтесь ко мне, посмотреть доисторический лабиринт Минотавра, то есть… в общем, мы этому …тавру ещё имя не дали. Если поможете найти, сами и дадите.

Зданович отправился в подвал, копаться в российском прошлом, а Тришка с Шурой принялись наощупь знакомиться с пирамидами, только парень интересовался предметами мистического прошлого, равно как и черепами, а Шурочка пустилась ползать на четвереньках вокруг изразцовой пирамиды. Она несколько раз останавливалась, кое-где разгребала землю у подножия пирамиды руками, потом хмыкала и продолжала поиски.

Но ничего не пропадает впустую. Во всяком случае, когда Тришка, сделав умное лицо, ощупывал Сирина и Богала, до него донёсся со стороны изразцовой пирамиды Шурочкин радостный вопль:

– Вау! Есть!

– Что есть? – не понял парень.

– Иди сюда, – махнула Шура. – Я тебе такое покажу, ахнешь!

Тришка не заставил себя упрашивать и подошёл к Саше, разгребавшей пятку пирамиды с восточной стороны. Девушка даже достала из кармана носовой платок и принялась отчищать обнаруженное ей сферическое углубление в безупречно ровной стене пирамиды.

– Что это? – заинтересовался парень. – Углубление? Покрытое таким же изразцом? Это действительно – Вау!

– Вот здесь и есть тот вход, который твой друг археолог ищет в подвале, – Шура посмотрела в глаза приятелю, и он понял – девушка говорит правду.

Во всяком случае, какая-то закавыка в находке девушки точно имелась, потому что углубление в ровной стене пирамиды было проложено такой же узорной керамической плиткой, как и все остальные и в углублении явно виднелся какой-то выпуклый рисунок. Археологическая команда Здановича случайно или не совсем случайно, но пропустила важную деталь в строении пирамиды. А Шура, руководствуясь каким-то своим женским чутьём или ещё чем, откопала пропущенное. И, судя по всему, знала даже, зачем и кто сделал эту замочную скважину в ту далёкую историческую эпоху.

– Я тебе раньше не говорила, да и незачем было, – глаза девушки искрились. – Но это тогда было неважно, а вот сейчас…

Саша достала из своего крохотного заплечного рюкзачка большое хрустальное яйцо и протянула Тришке. Тот, не решаясь прикоснуться к яйцу, рассматривал его со всех сторон, и глаза парня принимали наиболее осмысленное выражение. Во всяком случае, он уже стал понимать, что к чему, а Шуре только того и надо было.

– Слушай, – парень по-старчески пожевал губами от волнения. – Слушай, а ведь этот хрусталик можно вставить в…

Тришка ткнул пальцем в изразцовое углубление. Потом перевёл взгляд на Сашу. Его глаза тоже заиграли весёлыми огоньками:

– Сашка! Ведь это фантастика! Ты ещё не пробовала?! Хотя, что я говорю?.. – зачастил он. – Надо Здановичу сообщить!

– Тихо, не гони волну! – скомандовала Шура. – Если сообщить твоему главному археологу, то нас вообще близко не подпустят к пирамиде. Смекаешь? Я предлагаю другое. Мы вернёмся сюда вечером и попробуем этим ключом открыть керамический замочек, а пока пошли знакомиться с Аркаимом.