Послушная одноклассница

Чувствую, как приближаюсь к точке взрыва, хронометр отсчитывает последние секунды.

— Это так вот у тебя по-человечески?

— А что? Какую тебе коробку подарил. Дорогую, ценнее теслы. От сердца оторвал. Может, она мне душу грела. Особенно твои рано созревшие прелести! — И опять потянулся ко мне.

На этот раз не отступила, а ударила по загребущей руке. Одернул, да ещё и удивился. На руку свою посмотрел, как на чужую.

Конечно, как это так посмела! Кто я такая.

— А хочешь верну?! — Предлагаю с вызовом, показывая, что мне не страшно. На, бери.

— Что? Утраченную молодость? — Оскалился напыщенным индюком.

— Коробку твою драгоценную. А ты расклеивай, вешай, хоть платный показ устраивай.

— А что ты её ещё не сожгла? — Ехидство плещет через край и смывает последние капли жалости к этому болвану.

О, нет. Болван — это мягко. Изверг.

Мы давно остановились посередине дороги, мешая прохожим. Но только один сделал нам замечание. И я отмерла, перестала сверлить Тузова взглядом.

Вдох, выдох.

— Нет, не сожгла. Завтра принесу, мне чужого не надо. — Разворачиваюсь и иду к Кольцу.

Меня догоняют почти сразу.

— Ладно, Мийка, побузила и хватит. Пошли поговорим, ты же не для этого ждала меня, как Хатико.

Про раскаяние я даже мечтать уже не смею, про извинение — тоже. Но вот это, вот так — это что вообще такое?

Вспоминаю пейнтбол, свой удачный выстрел, победу. Он помнит и припоминает, я тоже буду. Так вот из клуба вышла другая Мия. Как бы пафосно и громко это не звучало. Тогда я не просто «замазала харю» извергу, я умудрилась надломить его влияние. Пагубное, болезненное.

Нет того авторитета у тебя, Тузов, нет и не будет больше.

Пока витала в своих мыслях, не заметила, как взгляд давно уже следит за хрупкой фигуркой девушки, которая идет впереди.

Изверг ещё что-то говорил, распинался, пушился павлином, но я слышала его, как фон. Не громче шума города, не ярче своих мыслей.

Девушка шла как-то по-особенному, словно в шашки играла или в классики: только не прыгала. Просто рисовала зигзаги. Вдруг её повело в сторону, она подвернула ногу и упала на дорогу.

Внутри всё сжалось, будто это я сама упала. И я ринулась к ней. Помогла подняться, она оказалась такой легкой, как пушинка. Даже для меня, гнома с двумя кепками до нормального роста.

— Вы как? С Вами всё хорошо? — Искала ответ в её глазах, но они казались помутненными, она словно не видела меня, не могла взглядом поймать.

— Что ты возишься со всякими… — Рядом возник Тузов, руки в брюки и надменное высокомерие избранного.

Не слушая его, не обращая внимание на окружающих, я повела женщину к ближайшей скамейке. Да, это оказалась не девушка, хоть в хрупкости посоревновалась бы со многими моими ровесницами.

Посадила на скамейку, потому что сама она выглядела какой-то поломанной куклой, ни руки, ни ноги её не слушались. Выглядела женщина не просто опрятной, аккуратной, а роскошной, ухоженной. Одежда на ней по последнему писку моды.

И сама она была такой красивой, как фея! Безумно красивой. Но внезапно мне показалось, что я её уже где-то видела. Или она кого-то мне отдаленно напомнила…

А взгляд… Взгляд расфокусирован и блуждает по толпе, как маятник, которому задали движение, и он вынужден повиноваться.

— Как Вас зовут? — Попыталась установить контакт, привлечь внимание.

Молчание.

— Что ты с ней возишься, давай сдадим ппсникам, пусть найдут, откуда такое вылезло. — Тузов потянул меня за снуд, который больно натянулся на шее. — Ещё и букет свой бросила из-за неё!

Я дернулась, высвобождаясь из захвата. Но ничего не ответила, лишь взяла из его руки букет и положила его на скамейку.

С Тузовым решено. Навсегда. Ни одного шага навстречу с моей стороны. Хватит, свои десять уже сделала, пусть с другими выкаблучивается. Пусть уже что угодно делает.

— Посмотрите, пожалуйста, на меня. Я здесь. — Провела рукой перед глазами незнакомки и заметила маленький отклик.

Она проследила за пальцами и встретилась с моим взглядом. Я видела, как к ней возвращается осознанность, узнавание. Пусть не знакомого, но чего-то человеческого, а не потустороннего. Какой бы не была эта сторона.

— Мия… — Легкий мелодичный и очень приятный голос.

Меня пробрало до самых пят. Законы ома теперь знакомы не понаслышке. Если бы не сидела на корточках, так бы и шмякнулась наземь, ноги бы просто не устояли.

— Вы… Вы меня знаете? — В глубочайшем потрясении спрашиваю я, боясь из-за шума в ушах не расслышать ответ.

— А ты Мия? — Женщина спрашивает неверяще, будто сама удивляясь такому неожиданному узнаванию совершенно не знакомой меня.

— Да, я Мия. А Вы?

— Меня зовут Рубина. Рубина Соломонова.

Догадка пронзает насквозь.

— Как? — Рычит рядом Тузов, почти приседая рядом со мной.

Но женщина, как и я, не обращает на него внимание. Она смотрит мне прямо в глаза, пытаясь прочитать всю меня, рассмотреть поближе. Не знаю, что именно, но смотрит очень проникновенно и по-доброму.

— А Вы знаете Дениса Соломонова? — Шепотом спрашиваю я.

— Денис… — Рубина улыбается и будто снова проваливается в небытие. Взгляд рассеивается и соскальзывает с моих глаз, как переспелое яблоко с дерева.

Значит хотя бы знает.

— Нужно, наверное, ему позвонить… — Вслух рассуждаю я, но мне тут же прилетает гневно-раздраженное.

— Конечно, куда ж без гвардейца. В наш вечер! — И так выделяет слово «наш», будто в этом мире действительно что-то есть на нас двоих.

Нет. Уже нет.

А я должна позвонить Эндшпилю. Это сейчас важнее.

34

Позвонить. Легко загадать, трудно воплотить. Номера Эндшпиля у меня никогда не было, поэтому сначала я решила проверить вк, в сети или нет и когда вообще заходил.

Страница закрыта, фотографии нет. Не онлайн.

Написала Маше, может, она знает, как мне помочь. Подруга была в сети, но почему-то даже не читала сообщение. На звонок тоже не ответила.

Взглянув на печально сидящую незнакомку, подумала, что надо бы как-то ускорить поиски. Написала Виктору, хорошо, что доступ на личные сообщения он не ограничил.