Посмотри и вернись

Я кивнул. Рассказ Алексея был откровенным. Несколько лет он работал над философско-религиозной книгой, ради которой оставил работу и терпел ощутимую материальную нужду. Когда книга была готова, он попробовал ее опубликовать. Но везде, куда бы он ни обращался, встречал отказ. Постепенно ему стало понятно, что его книга не вызывает сочувствия практически ни у кого. А ведь идеи этого труда Алексей сделал главным содержанием своей жизни и жил практически только ими. Он понял, что непризнание книги ставит его на грань сильного нервного срыва. И он, в общем-то, не знает, как избежать этого срыва.

Дело было серьезно, и я решил не спешить. Попросил дать почитать рукопись. Алексей тут же достал из портфеля объемистую папку и передал ее мне. Мы договорились через неделю обстоятельно все обсудить.

– И о чем же говорилось в рукописи? – не смог сдержать любопытства Петя.

– Рукопись я прочитал уже на следующий день. Не скрою, чувства она во мне вызвала противоречивые. Называлось произведение, насколько помню, «О промысле Божием, созидающем исторические формы жизнеустройства людей». Главная задача исследования, как написал автор в предисловии, заключалась в том, чтобы найти в огромном многообразии проявлений общественной жизни систему форм, положенных Богом. Эти формы человечество ищет и отчасти находит через многие неудачи. Но коль скоро система выявлена, открывается величественная возможность гармоничного и справедливого развития общества.

Далее в исследовании давалось описание этой системы. Разработана система была подробно и охватывала самые разные сферы: политическое и экономическое устройство, культуру, религиозную жизнь и т. д. Язык автора был не лишен гладкости, а доводы казались порой убедительными. И все же сразу бросалась в глаза одна особенность. Автор сообщал множество подробностей так, как будто знал волю Божию в точности. И как-то выходило при этом, что человек окутан подробными предписаниями свыше и ничего самостоятельно предпринять не вправе. Это впечатление нарастало по мере прочтения труда и вызывало все более сильный протест.

Прочитав последнюю страницу, я все понял. Без богословского образования, прилежного изучения положений Священного Писания и Священного Предания, на которые Алексей ссылался, в плену своих очень несовершенных идей он достиг приличного внешнего мастерства, но был в большинстве случаев неправ по сути. Более того, он взялся за работу, непосильную и для более одаренного и сведущего человека. Может быть, вообще непосильную для одного человека. Поэтому исход его затеи не мог быть иным.

– Угораздило же его… Должно быть, досталось ему от вас, – сочувственно заметил Туманов и подумал: «Случай банальный. По несмирению молодой человек поставил завышенные цели и отдал им лучшие годы своей жизни. Потом обнаружил, что результат почти нулевой. А то и вовсе негативный. Вот и стал метаться. Священник наверняка нелицеприятно вразумил его». Перед мысленным взором Пети возникла картина: стоит понурый Алексей, и о. Сергий строго наставляет его нормам христианской жизни. «Верно, история эта подтверждает слова о. Сергия о том, что и верующие могут совершать изрядные промахи, – размышлял аспирант. – Значит, ясность сознания не достигается так уж легко. Интересно, что же ведет к ней?»

Священник молчал. За окном вагона проносились столбы с фонарями, и полутемное купе ненадолго освещалось желтоватым светом. Было слышно, как служащая вагона-ресторана везет тележку по проходу и громко предлагает пассажирам воду и сладости. Петя купил пластиковую бутылку воды «Святой источник» и поставил ее на столик. В этот момент о. Сергий снова заговорил:

– Спору нет, ошибка Алексея была слишком очевидна. Сложность же заключалась в том, как ее исправить. Для человека его склада подобные неудачи слишком тяжелы и грозят отчаянием. Тогда я уже немного начал понимать устроение его души. Он из тех, кто вежливо выслушает любое обличение и согласится с ним. Потом придет домой, сожжет все свои рукописи и разуверится во всем. Прав он или не прав, будет уже не так важно. Теряется человек – вот действительная проблема.

Потому, обдумав все как следует, я решил не спешить с обличениями. В конце концов, человек – всегда цель, а не средство для доказательства чьей-либо правоты. Что толку от такой правды, которая не ведет к исцелению. И много ли проку от врача, который умеет ставить верный диагноз, а болезнь излечить не может?

Короче говоря, нужно было найти целительную силу в самом Алексее, и я молился, чтобы Господь даровал найти эту силу. Вскоре мне пришло на ум, что надо бы Алексея познакомить с Надеждой Андреевой. Почему именно с ней? Судьба этой женщины была в некотором отношении поучительна. И я втайне надеялся, что для Алексея она послужит уроком. Но расскажу все по порядку.

Как-то раз пришел ко мне наш сторож и говорит, что из храма отказывается выходить женщина. Время же было позднее, и храм пора было закрывать. Иду в храм и вижу: стоит перед иконой женщина и плачет. Одета в легкую блузку, ноги вообще босые (это осенью-то…). Подхожу, спрашиваю: «В чем дело?» Молчит. Пригласил тогда ее пойти в трапезную, там было тепло и можно было напоить ее горячим чаем. В трапезной женщина успокоилась и рассказала о себе.

Как я уже сказал, звали ее Надеждой. Она был прихожанкой другого храма, что стоит в нескольких кварталах от нашего. По молодости лет она сошлась с одним мужчиной и жила с ним – без регистрации брака, без венчания. Охарактеризовать их отношения трудно, но серьезными они явно не были, поэтому на очередной исповеди Надежда решила покаяться в этом грехе. На ее беду, священник М., служивший в том храме, был неопытен и к своему делу имел ревность не по разуму.

Выслушал он Надежду, пристыдил и стал требовать, чтобы она «блуд заменила непорочным браком», то есть вышла замуж за своего сожителя. Женщина сначала возражала, говорила, что сожительствует по слабости и бытовым обстоятельствам (негде было жить) и что без любви брак будет большим грехом, чем то, что у них сейчас. Да и сожитель ее неверующий и к Церкви относится с предубеждением. Но священник этим доводам не внял. Он гнул свою линию, ссылался на Библию, дескать, муж женой оправдается. И все говорил о кресте, который надо понести во имя любви.

Надо сказать, что Надежда была воспитана в доверии к слову священника. После нескольких «просветительных» бесед она пришла к выводу, что ей надо исправляться. Нехотя, словно предчувствуя что-то недоброе, уступила давлению священника и поговорила о браке со своим сожителем. Тот махнул рукой – какая разница… Так они поженились и венчались. Через год у них родилась дочь. А дальше… Муж увлекся какой-то красоткой и сбежал с ней неведомо куда. Надежда осталась с ребенком на руках, без жилья, без средств существования. Ютилась в полуразрушенном бараке, голодала, пыталась как-то выжить.

И однажды она не выдержала. Бросила ребенка в бараке, пошла в храм. Там дождалась, когда выйдет М., подошла к нему и со смехом стала показывать пальцем на его крест и спрашивать, легко ли ему его нести. М. попробовал отстраниться от нее, в этом миг Надежда, словно в беспамятстве, закричала:

– Крест, который ты мне навязал, раздавил меня! Кто ответит за это? Ты покаешься, и Бог тебя простит, а моя жизнь так и останется загубленной. Где любовь, про которую ты говорил, и знаешь ли ты ее сам?

Эти слова отчаяния, которые Надежда пересказала в трапезной, больно вонзились мне в сердце. Трудно передать то чувство стыда и горечи, когда узнаешь о таком вот «окормлении» людей иными священниками. Я спросил Надежду, как она пришла в наш храм. Она ответила:

– Видно, Бог вывел. Ибо не знала я, куда шла сегодня, но пришла в ваш храм.

К счастью, нам нужна была работница в трапезную, поэтому помочь Надежде оказалось возможным. Она устроилась к нам и стала сводить концы с концами. Нашли через прихожан и недорогую чистую комнатку, в которую она вскоре поселилась с дочкой. Вот к ней-то в гости я и хотел пойти с Алексеем.