Посох царя Московии

— Понятно…

— Ну тогда Бог нам в помощь…

Все получилось как нельзя лучше. Если не считать впавшую на некоторое время в ступор женщину-гида, которая проводила обалделыми от удивления глазами двух неизвестных ей священников, которые появились, как ей показалось, из ниоткуда. Глеб ощущал ее взгляд на своем затылке до самого выхода, но не оглянулся. Покинув храм, они с Дарьей вышли за калитку, и неторопливо (что удавалось им с большим трудом; и Глебу, и девушке очень хотелось сорваться на бег) пошли по широкой стежке.

Заметив краем глаза двух «быков», которые по-прежнему слонялись по площади, Глеб напрягся. «Я-то убегу, ежели что, — подумал он. — Но вот как Дарья… Лишь бы она ничем себя не выдала!»

Парни тоже увидели двух «батюшек», но лишь скользнули по ним безразличным взглядом. Эка невидаль — два черноризца возле церкви…

Оказавшись в зарослях, девушка без сил упала на землю. А Глеб расхохотался, чувствуя, как огромное напряжение уходит из его организма, как вода в песок.

— Да-а… — сказал он весело. — Отмочили мы номер. Если ведете девичий дневник, запишите этот день в свои анналы… — По привычке Глеб снова начал величать девушку на «вы». — И не забудьте отметить, каким умным оказался ваш партнер. — Глеб хохотнул, но тут серьезным голосом сказал: — А теперь поднялись, скинули свои «маскхалаты» — и ходу. Пока эти бугаи не доперли, что их обвели вокруг пальца, как детей малых…

У машины стоял дедок и костерил неизвестного водителя почем свет стоит. УАЗ загородил калитку, и теперь дед не мог пробраться на собственное (судя по всему) подворье.

— …Придет этот негодник, ужо я ему накостыляю! — закончил свою проникновенную речь старик и присел на скамью у ворот, чтобы отдышаться.

— А вот он и пришел, — сказал Глеб, широко улыбаясь. — Чем будете меня стегать — крапивой али кнутом?

— Вишь, какой красавец… — с осуждением пробурчал дедок и зацепился взглядом за Дарью-Дарину. — Знамо, городские… — Видно было, что он мгновенно оттаял.

— Готов искупить свою вину, — бодро сказал Глеб. — Вы уж нас простите. Я думал, тут никто не живет…

— И правильно думал. А кому тут жить? Моя Афанасьевна померла пятнадцать лет назад, дети, внуки и правнуки давно в город перебрались, и что мне прикажете тут одному делать?

— А вы где живете?

— Вот и искупишь свою вину, будешь мне извозчиком, — ответил дедок, уклонившись от прямого ответа. — Тут… недалече. Или свое слово назад возьмешь?

— Я что, похож на балаболку?

— А кто вас знает, нонешних молодых?

— Все нормально, дедушка, довезу, куда скажете.

— Ну а ежели так, то отгони свою коломбину, чтобы я мог отворить калитку.

Глеб послушно повиновался. Старик в дом даже не зашел. Поковырявшись в сарайчике, он вышел оттуда с почти новым котелком и саперной лопатой.

— Вот… из-за этого пришлось топать столько, — сказал дедок с осуждением. — А что было делать? Мой-то казанок совсем прохудился… хорошая была вещь, добротная, с империалистической служил.

— Кому, вам?! — удивился Глеб.

Дедок рассмеялся дребезжащим смешком. А затем спросил:

— Угадай, сколько мне лет?

— Ну… где-то под восемьдесят, — неуверенно ответил Глеб.

Вообще-то, на вид дедку было не больше семидесяти пяти. Он был коротко острижен, чисто выбрит, одет в куртку-ветровку защитного цвета с капюшоном и имел лихие казацкие усы, закрученные кверху как у командарма Красной рабоче-крестьянской армии Буденного.

Несмотря на годы, старик был подвижный как ртуть. Однако запала надолго ему не хватало, и тогда он на какое-то время сникал, опуская натруженные руки, и сутулился. Моменты бодрости духа и старческого упадка чередовались в нем как в калейдоскопе.

— Не угадал, — снова заулыбался дедок. — А стукнуло мне намедни девяносто четыре.

— Да ну! — дружно воскликнули Глеб с Дарьей.

— Точно. Могу показать пачпорт.

— Нет-нет, не надо, — поторопился Глеб. — Мы вам верим.

— В моем роду все долгожители. Дед, так тот вообще прожил сто пятнадцать годков. Сам царь приезжал, чтобы посмотреть на такую диковинку. До последнего дня дед Матвей ходил без посторонней помощи и водку пил. Немного — по рюмочке в день. Вот так-то. Царь даже дал ему какую-то медаль, да в революцию она потерялась.

— Что ж, вам можно только позавидовать белой завистью, — сказал Глеб. — Нынче сколько не живут.

— Вы меньше в телевизор пяльтесь, сидя на пуховых подушках, а больше работайте на земле, да на свежем воздухе почаще бывайте, — почему-то рассердившись, ответил дедок-патриарх. — Поехали или как?

— Указывайте дорогу…

Старик жил отшельником. Они колесили практически по бездорожью около двух часов, намотав на спидометр двадцать километров, пока не очутились на берегу Нерли в такой глухомани, что, казалось, здесь еще не ступала нога человека. Но старик знал дорогу превосходно, и безотказный неприхотливый «уазик» по каким-то хитрым, петляющим по лесу дорогам и просекам подъехал прямо к его жилищу.

— И вы топали отсюда до самого Боголюбово пешком?! — спросил пораженный Глеб.

— Эх, мил человек… Да разве это расстояние? Вот помню в тридцать третьем году, когда голод был, по сто верст отматывали, чтобы харчей раздобыть. Все — от мала до велика. Сходили, принесли, накормили голодные рты, и опять в путь. Волка ноги кормят, а человека — и подавно.

Сложенная из бревен хатка старика оказалась крохотной, но на удивление чистой и уютной. Она была пропитана невероятно приятными ароматами высушенного разнотравья, и Дарья, которой, судя по всему, еще не доводилось бывать в таких жилищах, с наслаждением задышала полной грудью.

Трава была везде: и на полках, и под потолком — сушилась в связках, прикрепленных к балкам, и в больших аптекарских склянках в самодельном шкафчике. Трава лежала даже на плотно утрамбованном глиняном полу. Это были молодые зеленые листья рогоза, служившие дедку своеобразным «ковровым» покрытием. Они тоже вносили свою лепту в разнообразную гамму запахов.

— Никак вы знахарь? — полюбопытствовал Глеб.

— Нет, милок, нет. Собираю для души. И для здоровья. А на продажу — ни-ни. Ежели кому из знакомых какая травка понадобится, то пожалуйста.

— А на что тогда вы живете?

— Пенсион у меня вполне приличный. Мне хватает. Дети иногда деньжат подбрасывают, внуки… А зачем мне много денег? Ну разве что муку купить (хлеб я сам пеку), сахар, соль, мыло, керосин для лампы и спички. И еще кое-что — по мелочам. У меня тут огород есть, сад небольшой посадил, первые яблоки в прошлом году собрал. Грибы опять-таки, их в лесу полно, ягода разная. Рыбку ловлю… не хотите ли ушицы откушать?

— Да! — вырвалось у Дарьи, совершенно очарованной и дедком, и его жилищем, и окрестной природой.