Посох. Тетралогия

— Эта Тень Силы Темных Богов — опасная штука, — задумчиво сказал он. — Не хотел бы я столкнуться с ней нос к носу.

— Но нам ведь не обязательно бросать вызов Архимагу, — возразил один из Великих Магистров.

— Не знаю, — ответил Зикер. — Раньше я бы так и сказал: не обязательно, нежелательно и более того — совершенно недопустимо. А теперь… кто знает?

— Что-то изменилось? — спросил Арилой.

— Что-то изменилось, — подтвердил Зикер. — Но я еще не совсем понимаю, что.

— Но ведь мы… справимся с этим? — выдохнула Богиня.

— Я не знаю ничего, с чем мы не могли бы справиться. При соответствующей подготовке, — усмехнулся Зикер.

— Во-во, хозяин! — подал голос Фарин. — Главное — подготовка! А в подготовке главное — что? Побольше топталовки! Так что снимайте сапоги, господа Великие Магистры — а то где ж я на всех-то сырья наберу? Сапоги — это вам не чары какие, на елках не растут! А Архимага потом пустыми бутылками закидаем. Один раз закидали — и другой раз закидаем. Против топталовки ни один Архимаг не устоит.

Тенгере хихикнул и одним движением убрал магический шар в колдовскую пустоту.

— Хорошо, что нам удалось уследить этого Темного Бога, — сказал Зикер. — И как это он проведал, где мы находились?

— У него, видать, свои способы есть, — промолвил Тенгере. — Надо бы за ним смотреть повнимательней, а то он, чего доброго, опять про нас пронюхает. А кроме того, теперь и за Курта можно приняться.

— Можно, — кивнул Зикер. — Вот Фарин своей топталовки нагонит, и двинемся.

— А если серьезно? — понизив голос спросил Тенгере.

— А если серьезно — сначала я хочу знать, куда направится Его Милость, — ответил Зикер. — У меня нет желания сталкиваться с магией, против которой я совсем ничего не могу применить. И я не хочу терять людей. Я не «господин Архимаг». Я не могу себе этого позволить. Раз уж я принял их и возглавил — я за них отвечаю.

Наемники собирались убивать.

Гнусный городишко не пожелал открыть ворота. Смешно. Словно его хлипкие, трепещущие от любого ветерка, ворота и полуразваленная стена могли кого-то защитить. Вообще-то, строго говоря, городок лежал в стороне от того пути, куда было приказано двигаться наемникам, но раз уж они сюда заехали…

Иногда сбиться с пути бывает очень полезно. Сразу же выясняется, что есть еще люди, которым очень хочется, чтобы их убили. И ограбили. Не то, чтобы этот несчастный забытый Богами городок был особенно богат — скорей уж наоборот — но несколько красивых домов наемники все же углядели сквозь щели в воротах.

Потом кто-то из горожан додумался ткнуть в щель пикой. Один из наемников лишился глаза. Теперь судьба жителей города была решена окончательно. Таких нехороших людей просто нельзя было оставлять в живых. Ну, то есть, конечно, кто-то все равно останется — люди, они ведь такие живучие, гады, что все равно остаются — но много их сегодня ляжет, ой, много!

А вот нечего было супротивничать!

Ворота выбили бревном. Перепуганные обыватели только-только начали растапливать костры под котлами с водой, которые они надеялись вылить на головы нападающих со своей смехотворной стены. Кипятильщики воды так и брызнули во все стороны, вопя и завывая от ужаса.

Лишь небольшая горстка людей мужественно встретила ворвавшихся наемников. Десяток престарелых стражников во главе с бургомистром, с посеревшими от ужаса отчаянными лицами, сжимая в руках ржавые секиры, казалось, пытались заслонить собой весь город от безжалостного врага.

Наемники хохотали.

Они, конечно, собирались убивать, но куда с этим спешить? Это и погодить может. Не каждый же раз выпадает случай эдак похохотать. Не каждый раз достается такой забавный противник.

Умора. Просто умора.

А потом, все еще продолжая хохотать, наемники начали умирать. Они еще не поняли, что время их жизни под этим небом истекло, а противник сменился, причем самым неприятным образом. Они все еще пытались что-то предпринять — если не защититься, если не выжить, то хоть досмеяться.

Поздно.

Шенген напала внезапно.

Напала сзади, всей силой своей дружины. Со спины, без предупреждения, не соблюдая никаких рыцарских правил. Потому как — а разве применимы рыцарские правила к людям собравшимся вырезать беззащитный город? Разве возможен для них хоть какой-то суд, кроме Божественного? Вот пусть и отправляются к Богам.

Насмерть. Без пощады.

Анмелеры вскинули луки — и ни одна стрела не пропала напрасно. Анмелеры взмахнули мечами — и наемники перезрелыми грушами посыпались на землю. А впереди всех анмелеров была их королева. Привстав в стременах, она молча и страшно взмахивала своим древним, от прадедов завещанным топором, и то что попадало под ее топор… в общем, на это было лучше не смотреть. Приятнее всего выглядели те, кого она просто разрубила напополам.

Говорят, именно в таком виде они и предстали перед своими Богами.

Вопя от ужаса, наемники попытались удрать в город, перелезть дурацкую городскую стену и бежать, бежать, бежать — к черту, куда угодно, лишь бы подальше от этих неведомых и страшных воинов, предводительствуемых чудовищной богиней с тяжелой смертью в руке.

Наемники смели бургомистра с его горсткой храбрецов и устремились в город. Туда… там… спасение… бегство… там люди… заложников взять… заложников… там…

Анмелеры уже успели перебраться через городскую стену, и на всех улицах стояли спокойные хмурые люди с большими луками в руках.

Наемники заметались. Рассыпались, кружа, тесня и сбивая друг друга…

А Шенген не заставила себя долго ждать. Пришла — и заветный грозовой топор вновь взметнулся в беспощадном и жутком танце. Взлетели мечи подскакавшей дружины.

Вскоре все было кончено.

Сойдя с коня, Шенген цепко огляделась по сторонам, что-то приметила и кивнула.

— Бургомистра ко мне! — приказала она.

Слегка помятый, но вполне живой господин бургомистр, кланяясь, подошел к ней.

— Вот тот дом, — указала королева, — раскатать на бревна!

— Госпожа… — ошеломленно пробормотал бургомистр, пытаясь устоять на трясучих ногах, — это… это городская управа… госпожа…

— Значит, не будет у вас управы, — пожала плечами Шенген. — Зато ворота будут. Нам здесь недосуг долго торчать, стенами сами займетесь — а ворота мы вам сладим, если шевелиться будете!

По лицу бургомистра потекли слезы.

— Я… не могу поклониться… — прошептал он. — Упаду…

— А ты не кланяйся, ты шевелись! — усмехнулась Шенген. — Прикажи там, кому надо — а потом можешь отправляться домой и падать. С тебя на сегодня хватит. Ты очень мужественный человек. Это я должна тебе поклониться.