Посох. Тетралогия

– Дразнишься, да? – через силу улыбнулся Йоштре Туйен.

– Дразнюсь? – еще шире ухмыльнулся Зикер. – Я серьезен, как неофит, заказывающий свою первую девственницу! Устанешь быть белым – приходи ко мне. Будешь моим заместителем. Орден Беглых Магов будет просто счастлив.

– Как неофит, закалывающий свою первую девственницу… – пробормотал Йоштре Туйен. – Зикер, скажи, а что, неужто и ты – как все… как прочие черные маги…

– Нездоровый интерес, не находишь? – ехидно откликнулся Зикер.

– Мне трудно назвать себя здоровым, – отмахнулся Йоштре. – Я даже на вменяемость не замахнусь. Мне просто интересно… ты никогда не выглядел злодеем… неужели ты ничего не почувствовал, когда… ни капли жалости, ни капли сострадания… или ты вообще ничего не почувствовал? Вас как-нибудь заколдовывали, чтобы… в первый раз. А потом вы привыкали. Так?

– Не так, – язвительно отозвался Зикер. – Совершая свой первый кровавый ритуал, маг должен быть в полном сознании. Как же иначе? В противном случае Темные Боги не примут его жертву. Она не будет иметь никакой ценности.

– Так значит ты… сам по себе ничего не почувствовал? – глухим голосом осведомился Йоштре Туйен.

– Отчего же, почувствовал… – нехорошо усмехнулся Зикер.

Его глаза вдруг сделались большими, страшными. Они приблизились, навалились, заполнили собой мироздание. Ближе… еще ближе…

– Хочешь знать, что я почувствовал? – прошептал Зикер. – Изволь… Искрометное, пьянящее веселье… вожделение… трепет… благоговение… ярость… радость… и такую могучую волну желания, что она чуть не затопила мир!

Зикер замолк. Йоштре отодвинулся от него, тяжело дыша, глядя на своего приятеля с откровенным ужасом.

– Я всегда был оригиналом, коллега, – мягким голосом добавил Зикер. – На алтаре я заколол моего тогдашнего наставника, мага не из последних… а девственница… девственница перестала быть таковой, едва я спихнул труп этого мерзавца с алтаря. Она мне, видишь ли, понравилась. В отличие от него. Так что, можно считать, что она тоже пролила свою кровь… на тот же алтарь…

Зикер с наслаждением оглядел перекошенную от потрясения физиономию Йоштре и расхохотался.

– Нельзя возглавлять такой департамент, как у тебя, коллега, и при этом быть таким чистоплюем! – все еще смеясь, сказал Зикер.

– Нельзя, но я пытаюсь, – вздохнул Йоштре. – Теперь я понимаю, почему король Йоррелл без ума от тебя и всех твоих фортелей! Он просто нашел родственную душу! Кстати, а как же Темные Боги? Они не посчитали такой исход дела кощунством?

– Да что ты! – отмахнулся Зикер. – Они хохотали! Уж с чем, с чем, а с извращенным чувством юмора у Темных Богов все в порядке, можешь мне поверить.

– А что случилась с бывшей девственницей? – спросил Йоштре.

– Она стала моей наложницей, – ответил Зикер.

– И? – поощрил его Йоштре.

– И была ею долгие годы, – усмехнулся Зикер. – А потом попросила подарить ей вторую молодость и отпустить. Ей захотелось завести нормальную семью, выйти замуж, родить детей… к тому времени у меня уже было достаточно силы и власти, чтоб устроить для нее все это.

– И ты устроил? – спросил Йоштре.

– Конечно, – ответил Зикер. – Ведь я любил ее. Давно это было, – добавил он. – Слишком давно.

Дорога пошла под уклон, и сразу стало больнее. Боль скрутила так, что разговоры смолкли сами собой. Какие тут разговоры, когда дышать больно? Когда жить больно.

– Хочешь, сказку расскажу? – вдруг спросил Зикер.

– Сума сошел! – пропыхтел Йоштре. – Какие сказки? Когда… так больно?

– Вот именно, когда так больно, и нужно рассказывать сказки, – ответил Зикер. – Это я тебе как черный маг говорю.

– Да ты и не вспомнишь сейчас никакой сказки, – превозмогая боль, промолвил Йоштре Туйен.

– Это в обычном состоянии я бы ее навряд ли вспомнил, – ответил Зикер. – Это специальная такая сказка, чтобы унять боль.

– Эту боль можно чем-то унять? – Йоштре привалился плечом к скале и посмотрел на Зикера с робкой надеждой.

– Можно, – сказал Зикер и начал рассказывать: – Давным-давно, так давно, что уже никто и не упомнит, когда это было, когда некоторые боги были людьми, а некоторые люди богами, жил на земле…

Йоштре не заметил, как вновь сделал шаг и пошел Ридом с Зикером. Йоштре не заметил, когда и как ушла боль. Она ушла тихо, не прощаясь, неслышно затворив за собой дверь. Йоштре не запомнил, о чем сказка, ни слова не запомнил, хотя слушал с неослабевающим интересом. Сказка была потрясающая, а боль… кто ее знает, куда делась?

– Это такиесказки рассказывают детям в Черных Орденах? – с любопытством спросил Йоштре Туйен.

– Это такие сказки рассказывают своим детям охотники приграничий, – ответил Зикер. – То есть – рассказывали. Давно. Когда я был еще маленький. То есть почти вечность назад. Я ведь не родился в Ордене, Йоштре…

– Мне всегда казалось, что ты должен происходить из какого-нибудь древнего магического рода, – заметил Йоштре. – Потомки потомков иногда оказываются изрядными раздолбаями.

– Я – самородок, – довольно усмехнулся Зикер. – Впрочем, я и есть хорошего рода. Только – не магического. Все мои предки были охотниками и воинами. А я уродился магом. Выродком. И меня попросили уйти. Вот и унес я сказку… как наследство. Помогает?

– Я почти совсем не ощущаю боли, – ответил Йоштре. – Удивительно. Это когда никакие обезболивающие заклятья не действуют, никакие чары переключения внимания не срабатывают, обычная сказка…

– А она и была для этого придумана, – ответил Зикер. – Если кого на охоте ранят, или заболеет кто тяжело… А насчет того, что она простая… это как сказать… магии в ней нет, это любой скажет, и все же… ты ведь ни слова не запомнил, верно?

– Верно, – согласно кивнул Йоштре Туйен.

– И не смог бы запомнить, какой бы силой ни обладал. Это уже проверено, – сказал Зикер. – Я ведь не тебе первому ее рассказываю.

– И никто не запомнил? – заинтригованно спросил Йоштре. – Ни один маг?