Посольская школа. Невеста Сокола

— Пока нет, — хмыкнула призрачная ведьма. — Просто хотела предупредить, что наш странный студентик на рабочем месте. Старательно изучает источник. А вы идёте к нему.

Предки сегодня решили поиздеваться надо мной? Ни минуты покоя! Хотела отдохнуть, но придётся снова работать.

— Да, мне нужно с ним поговорить, — раздражённо ответила я.

— Без охраны? — Сирая изогнула призрачную бровь. — Его странные артефакты из тех, что не сочли опасными, сейчас при нём.

Я закатила глаза, молясь всем богам, чтобы не сорваться.

— Ну не съест же он меня. И раз артефакты не опасны, то не о чем волноваться. Разве не так?

Хранительница источника прикусила губу. На её полупрозрачном лице разглядеть мимику было особенно сложно. И эмоций я от мёртвой ведьмы не чувствовала.

— Хорошо, идите. Я буду неподалёку и вмешаюсь, если что.

Я кивнула и обошла призрачную ведьму. Всеобщая паранойя начинала нервировать. Поскорее бы Пруст проверил Марко, чтобы все успокоились.

— Тёмных ночей, лин Ведари, — громко поздоровалась я, чтобы привлечь внимание бессалийца. Он сидел, поджав под себя ноги, и сжимал в кулаке деревяшку. Обычную ветку, недавно сорванную с дерева.

— Лина Амелия, — студент расцвёл улыбкой и тут же заблагоухал мятой. — Какая встреча. Извините, я так глубоко нырнул в источник, что совершенно вас не услышал.

— О, нет-нет, всё в порядке, я ненадолго. Лин Сокол просил передать, что допрос под венцом правды отменяется. Артефакт украли прямо из дворца Верховной.

О, я рассчитывала на эффект неожиданности. Медленно втянула носом воздух и прислушалась к ароматам. Появится ли что-нибудь, кроме мяты? В клане часто говорили “на воре и шапка горит”. Если Марко причастен к исчезновению венца, то что-то в нём обязано щёлкнуть и отразиться в виде запаха. Злорадства, например, торжество. Но студент расстроился.

— И вы пришли сюда только ради этого?

Аромат корицы соперничал с мятой. На мгновение полностью его заглушал, но потом влюблённость побеждала разочарование. Марко заёрзал на холодной земле и поднял на меня пронзительно-голубые глаза.

— Я надеялся, что смог покорить ваше сердце рассуждениями об агностицизме. Нет? Что ж, в академии тоже не получалось. Девушки не очень-то меня привечали. Признайтесь, лина Амелия, я кажусь вам занудой?

— Нет, что вы, я сама часто пропадала в библиотеке и с удовольствием читала научные трактаты. Но до ваших знаний мне, конечно, далеко.

— Не принижайте свою начитанность, — наморщил он лоб и встал на ноги. — Редкая девушка в наши времена вообще за книги берётся. Не хочу никого обидеть, но у большинства в голове каша из желаний вкусно есть, спать на шёлке и никогда не работать. Не трудиться. Развлекаться, развлекаться.

“Только не шёлковое бельё, — вспомнились мне слова Ксанира. — Оно противно липнет к мокрому после близости телу”.

— Не знаю, может быть, вы и правы, — смущённо откашлялась я, — но когда растёшь в семье директора академии, то развлечением кажется тайком прочитанный анатомический атлас с рисунками репродуктивной системы мужчин.

— О, — Марко Ведари густо покраснел. Удивительно, что вспышка его стыдливости усиливала влюблённость. Облако мяты накрыло меня с головой. — Я тоже, можно сказать, познавал жизнь по учебникам. Только интересовался другим разделом. Вы понимаете... Строением женского тела.

Такую откровенность не подделать. Ни одной лишней эмоции или задней мысли, которая наоборот гасила чувства. Разведчики контролировали себя и ничем не пахли, Марко же напоминал пучок свежесрезанной мяты.

— Мне казалось, бессалийские аристократы развлекаются на балах, — насторожилась я, вспомнив рассказ лины Хельды. Студент Марко Ведари, по её словам, не пропустил ни одной пирушки, а учиться его заставил отец, пригрозив лишением наследства. Я бы скорее поверила, что такой человек был дамским угодником, чем украдкой изучал строение женского тела в учебнике. — Да и об академических забавах слухи ходили даже у нас в Клане Смерти.

26(2)

— Так то было уже в академии, — махнул он рукой и на шаг подошёл ближе ко мне. — Отец ворчал, что я будто с цепи сорвался. “Ты пропьёшь своё будущее, сын”. Но как признаться главе рода, что его непутёвый отпрыск всего лишь решил перейти от теории к практике? Ох, сколько я дров наломал. Ах, как часто приходилось краснеть. Представьте себе, на балу у лины Гудрум…

Марко говорил, облако мяты качало меня на волнах и поле роз стало казаться красным морем. Я проваливалась в другую реальность. Звёзды перемешались на небе, луна погасла, холод превратился в жар. И единственным якорем, держащем мой рассудок, стал голос студента.

“Её звали Фелиция. Дивное белокурое создание. Губки бантиком, шея белая, лебединая. Я чуть с ума не сошёл. Стояли мы по разные стороны бального зала, но я на языке ощущал аромат её кожи. Целоваться хотелось, аж зубы сводило. Ну и бессалийское сливовое награждало невиданной ранее храбростью. В общем я расстегнул верхнюю пуговицу ученического камзола, пригладил волосы и пошёл в атаку”.

Я чуть не упала. Земля качалась под ногами и розы манили прилечь на алый ковёр. Голос Марко звучал всё ближе. Мне чудилось, что от его дыхания колышутся пряди моих волос у виска. Голые плечи обожгло прикосновение ладоней. У тщедушного студента была поистине мужская хватка. Крепкая, не дающая даже шанса вырваться.

“Я пригласил её на танец. Играл фривольный вальс, мы кружились, бесстыдно прижимаясь друг к другу. Старый и благочестивые лины, естественно, шипели ядовитыми змеями. “В наше время такого распутства не было”.

Я услышала их голоса. Алый вихрь лепестков роз взмыл в небо и под ногами оказался начищенный до блеска паркет. Играла музыка. Меня слегка подташнивало от выпитого вина. Пятый бокал был лишним. Хорошо, что рядом Марко, и можно повиснуть на нём.

— Ноги заплетаются, — со смехом призналась я.

— Последний припев, и я уведу вас к столу с закусками, — пообещал сын декана.

Я кое-как дотерпела до общего поклона. В глазах уже плясали огоньки, и лица гостей казались размытыми пятнами. Марко взял меня за локоть и потащил за собой.

— Осторожней, дорогая. Не забывайте приподнимать подол платья. Иначе вы полетите, как птичка, и я не успею вас поймать.

Предостережение вышло жутко смешным. Но я за сегодня уже так нахохоталась, что болел живот. Ничего, кроме икоты, из меня не вырвалось.

— Воды, — простонала я. — Воды, очень жарко.

— Вот, — Марко протянул мне очередной бокал вина.

В бездну! Не умирать же от жажды. Я залпом опрокинула его и окончательно поплыла. Ведари прижал меня к стене. Держал, чтобы не упала, но слишком уж горячо дышал в шею.