Постижение
Шрифт:
С Николаем Васильевичем работалось без принуждения… и весело. Даже редкие конфликты были хоть и шумные, но с большой долей иронии… и всё решалось не так, как кто-то хотел, а так как надо.
Под Арнольдом всё изменилось: конфликт перерастал в конфликт и между ними конфликтное напряжение… в бригадах появились группировки, работающие до мордобоя… бестолковость работы увеличивалась, сказывалась застывшая техническая эрудиция Арнольда, а мастера и бригадиры не могли ослушаться «хозяина»… Главное, на работу шли, как на повинность.
Очень ярко высветила Арнольда история с повышением разряда слесарей, которая стала анекдотом….
Из
Арнольд занимался не столько своим визави, сколько мною… Вопросы сыпались из высшей механики – от них заикались даже экзаменаторы, а мои извилины вскипали в черепной коробке… поддерживало и вдохновляло затаённое дыхание всех следивших за поединком… Ответил на все вопросы, но Арнольд выкричал для меня «четвёрку»… Члены комиссии виновато согласились, не имея убедительных аргументов против крика, хотя глубокого смысла в уровне оценки не имелось.
Продолжение следует…
Устами мастера Арнольд предложил нам четверым без сдачи практической работы повысить разряд… если мы перейдём в дежурные слесаря.
Шура Колесников согласился, не задумываясь: «В смене поспать можно, да днём пивка без очереди «дернуть»… и «Пузыря» не видеть…»
Сергеев размышлял сутки… и согласился. Позже оправдывался: « Только одно – не иметь дело с «Пузырём»… Мужики меня предателем считают… А я что?.. Прикажет – делаю… червей копать или блёсны отливать… хозяин!».
Юрий Петухов отказался: трое детей, мать прибаливает – неудобна сменная работа. Отказался он и от борьбы за разряд: «Замордует Арнольд, всё равно в дураках будешь». Перейди в дежурные слесаря Юрию всё же пришлось – Арнольд зашёл из-за угла… Придавил Юрия на его слабости – семейные неурядицы отглаживались «горькой» – был подловлен и поставлен перед выбором: «или уволю, или дуй в дежурные слесаря!»
Мне по закону не допускается смена как студенту вечернего факультета (Арнольд об этом ещё не знает)… не предъявляя свои права, вступаю в борьбу… Задание получил немыслимое: детали без названия, только размеры и материал… На второй день опытные мужики определили: подставка для лодочного мотора, а две поменьше – хомуты для крепления мотора…
Когда одиноко противостоишь кому-то, чувствуешь зависимость от людей, наблюдающих противоборство – люди становятся судьями и требуют не словесных оправданий, а реальных поступков.
Выполнил к указанному времени и в соответствии с допусками в чертежах… и отдал мастеру – «Арнольдову голубку»… но ответа не получил… На следующий день спрашиваю во время развода: «Что насчёт оценки?».
– Арнольд Алексеевич забраковал твою работу, – дружный смех в слесарке… Пришлось идти к Арнольду… Кабинет был заперт… пошёл через полчаса… Арнольд сидел, склонившись над бумагами… На меня поднялись глаза, но голова была в прежней позиции… Явно минуту назад «заложил».
– Что тебе?
– Насчёт оценки по работе…
– Плохо…
– А конкретно?
– Проверял микрометром – детали не соответствуют заданным параметрам, – умно, но согнулся ещё круче.
– Работа велась с помощью штангеля, а не… – вижу в окно, как «Степан», переодетый в цивильное, несёт подставку (значит, была нужна и браком не пахла) в сторону проходной… Куда
и зачем – было понятно.Арнольд удивлённо посмотрел в ту же сторону: «Паразит!» – сказано о «Степане», а мне была навязана дискуссия о целях и задачах трудовой деятельности слесарей, ему подчинённых… слушать было противно, прервал его монолог вопросом:
– Арнольд Алексеевич, эти детали вам не нужны?.. Тогда забираю… на память… – произошло то, по какой причине его прозвище «Пузырь»…
Подошло время действия алкогольных градусов… и кто-то сомневается, что он не хозяин всего, что находится в этом кабинете… и прервали недосказанную мысль… в одну секунду покраснел от залысины до кадыка… от перехватившего дыхания надулся индюком… глаза бегали в поисках опоры – наткнулись на телефон:
–Не дам!.. позвоню в охрану… Тебя арестуют… – неинтересна его истерика, забрал хомуты… извинился за неудачные детали… – Арнольд мог только шипеть, – пошёл в слесарку и бросил свой труд в груду металлолома.
Мужики, кто был в слесарке, поняли всё… радостно смеялись… Именно тогда я понял, как противна мне всякая борьба, тем более с мерзавцами… Пару лет Арнольд со мной даже не здоровался – во мне видел пустоту… а через пару недель его «сместили» от нас – главным механиком завода, но это другая история, а в тот день я познакомился с Рафаилом.
– Интересного паренька нам прислали, – сказал мне Николай Иванович, увидев мой интерес к незнакомой личности, которая заразительно смеялась в нашей слесарке… Опыту Николая Иваныча доверял, но от гнусного настроения по-гнусному и подумал: «Посмотрим, каким «пареньком» выкатится из-под Пузыря…»
Думалось о своём… понимал: Арнольд ждал от меня челобитную с примирением… и подчинением… Желание обладать превращено в страсть… другого ощущения, как он считает, не должно быть – дисциплина, воспитанная на страхе и принуждении, рождает раба… и восставать раб имеет право за пределами компетенции хозяина.
Отдать должное, Арнольд презирал согнутых людей… но до чего же они были удобны!.. А друзья?.. не знаю его с этой стороны и делать выводы не имею права.
*
Принципиальность воспитана во мне вопреки сущности характера… каким образом – не знаю, но объяснять или убеждать свои принципы – не вижу трудностей. Стоит коснуться убеждений, исходящих из сущностей характера, души и сердца- встречаешь непреодолимые препятствия.
Изменить убеждения – сломать себя и тщательно оберегаемое прошлое.
В прошлом другое всё: от радостных минут до горьких ошибок… и вдруг узнаёшь – прожитое, продуманное и сделанное – не то!.. Первое, что накрывает волной, страх – пристрастие к прошлому не позволяет выкинуть из себя свою собственность…
Неоднократно убеждался, что глубокий душевный кризис, приводящий в отчаяние, дает выход на новую дорогу жизни, к новым убеждениям… и вырывать, ломать прошлое не требуется.
Главное, познанием пережить отчаяние, не впасть в прямолинейную принципиальность и безысходность.
Ещё в юности обратил внимание, что есть люди – назвал их «сосунками», которые сосут всё, что преподносит им жизнь… нечего сосать – не возмущаются, а лоснящийся взгляд застынет в ожидании своего часа.
У меня были приятели такого рода… они вызывали уважение – не довлели надо мной превосходством чувств или мыслей… и от меня ничего не требовали.