Постучись в мою дверь

Донельзя компрометирующая и неловкая ситуация, но я, как мне кажется, выдерживаю ее с достоинством, хотя и жду какого-нибудь пошлого намека от моего полуголого пациента.

— Все, — наконец выдыхаю, любуясь на плоды своих трудов, — Готово!

— Спасибо, Соня, — тихо произносит Игнат, тянется к своей одежде и, покачнувшись, едва не падает.

— Осторожней! — вскрикиваю я и, подхватив его под мышку, с великим трудом усиживаю на стол, — У вас сильная потеря крови и слабость.

— А, — тяжело дыша, отмахивается мужчина, — Пройдет. У тебя есть антибиотики?

— Не знаю, — отвечаю и с беспокойством поглядываю в коридор, — Сейчас посмотрю, а вы оденьтесь, пожалуйста.

Игнат не спорит, медленно натягивает на себя свитер и буквально в следующую минуту на кухню ураганом залетает Руслан.

— Это еще что тут происходит?! — с претензией начинает он.

О, боже дай мне сил, но Рус уже достал со своим юношеским максимализмом!

Быстренько, пока он тут не раздул скандал, который будут слушать все соседи, подхватываю братца под локоток и почти силком выталкиваю его в коридор, закрыв за собой дверь кухни.

— Рус, ты обалдел так орать? — тихо шиплю я.

— А какого фига это чувак у нас на кухне опять тусуется.

— Чай пьет! — рычу в ответ и прячу за спиной окровавленные руки, — Не видишь?

— Ты же говорила, что он просто тебе помог?

— А теперь не просто. Ясно!

Глаза брата шокировано округляются и он, горестно изобразив жест «рука-лицо» едва шепчет:

— Только не говори, что он и есть твой загадочный кавалер?

Молчу, потому, что не знаю, как реагировать на такую тупую догадку, и Рус восприняв это по своему тихо бурча гадости, разворачивается и уходит.

— Я спать! — рявкает он и демонстративно, высказывая мне свое «фе» хлопает дверью.

Вот ведь паршивец!

Значит, когда я ему высказывала про Стаса — его дружка-стукача и предателя, он просил не вмешиваться в его жизнь. Типа — дружу, с кем хочу.

Ему, значит, можно, а мне нельзя.

Вот так из милых мальчиков вырастают противные мужики с двойными стандартами. У них это на клеточном уровне, что ли закладывается?

Возвращаюсь на кухню, раздумывая о том, как бы мне выпроводить Игната восвояси, но бросив взгляд на его сгорбившуюся от боли и слабости фигуру, понимаю, что просто не смогу бросить его на произвол судьбы.

Выходит, теперь моя очередь его спасать.

— Как вы? — зачем-то спрашиваю я, хотя и сама вижу, что плохо ему.

Он вскидывает голову и смотрит чуть затуманенными глазами.

— Колбасит, — даже пытается выдавить из себя скупую улыбку, но вместо этого выходит искаженный болью оскал.

— Понятно.

Пытаться уговорить его на больницу, разумеется, совершенно бесполезное занятие. Игнат — очень упертый человек. И никакие лекции на тему заражения крови ему не страшны.

Сожрав лошадиную дозу антибиотиков, которые каком-то чудом завалялись в моей аптечке, он запивает все это дело оставшимся спиртов и, глядя прямо в лицо обалдевшей мне спокойно говорит:

— Не бойся, кнопка, на мне все, как на собаке заживает.

И сказано это так, что становится ясно — подобное с ним далеко не впервые.

Господи, с кем я связалась?

Кто он вообще такой?

Всеми силами стараясь, запихнуть все эти вопросы в глубь своего подсознания, отправляюсь в свою комнату стелить постель….Игнату. Положу его на диване, а себе разложу кресло. Оно старое, жутко скрипучее. Я тысячу раз грозилась его выкинуть и как же хорошо, что в итоге не сделала этого. Вот, пригодилось.

Постелив постель, отправила пошатывающегося, непонятно как еще держащегося на ногах мужчину, сначала в туалет, а затем в ванную смывать с рук засохшую кровь.

— Ложитесь и спите, — командую, едва он появляется в дверях моей комнаты, — И одежду свою снимайте!

— Воу-воу, боюсь, крошка, я сегодня не в форме, — пытается шутить он, — Тебе придется мне помочь.

— Еще поговорите мне! Вот, — кидаю на постель Руслановы трико, — Переодевайтесь, и спать. Вашу одежду закину в стирку, а то мне все в кровище извозите.

* * *

На этот раз Игнат не спорит. Покорно пристраивает свой бандитский зад на край дивана и принимается разоблачаться. Получается у него плохо, поэтому мне приходится, стиснув зубы покрепче помочь ему и со свитером, и с брюками, и даже с носками.

Я хоть и не трепетная барышня, но все же в процессе этого крайне интимного действа покрываюсь нервной испариной, а затем жгучим румянцем. Благо мужчина тактично молчит и безропотно выполняет все указания, а затем и вовсе с мученическим стоном заваливается на диван и прикрывает глаза.

Собрав в кучу его шмотки, не могу не поглазеть на раскинувшееся мужское тело в одних трусах.

Обычно люди без одежды кажутся уязвимыми.

И это точно не про Игната!

Глядя на рельефное тело, состоящее из одних бугрящихся мышц, испытываешь одновременно страх и легкий трепет.

Сколько же силы в нем?

— Нравлюсь? — неожиданно доносится с дивана.

Тушуюсь, под пронизывающим взглядом, чуть мутных от боли, но от этого не менее наглых глаз.

— Не люблю качков, — мгновенно вспыхиваю я и пулей вылетаю из комнаты.

В ванной со злостью запихнув вещи в стиральную машинку, опираюсь ладонями о раковину и, выдохнув, гляжу на себя в зеркало.

Ну, что греха таить?

Нравится…

Будоражит и рождает странные чувства этот опасный человек.

Несмотря на довольно отталкивающую внешность, его окружает какая-то незримая аура силы и непоколебимого спокойствия. И слабая женщина во мне невольно восхищается этой затаенной мощью, тянется к ней.

Тьфу ты ж!

Это все гормоны…

Не могу вспомнить, когда у меня в последний раз вообще был секс. Кажется в прошлой жизни.

Нетвердой рукой открываю кран с холодной водой, умываюсь и тру кожу лица так, чтобы не только смыть макияж, но и выкинуть всякие дурацкие мысли из головы.

Когда возвращаюсь в комнату, Игнат, кажется, спит.

Спрятавшись за дверцей шкафа, быстренько переодеваюсь в мягкую и теплую пижаму и укладываюсь на скрипучее кресло.

Казалось бы, после такого насыщенного событиями вечера, сон должен прийти мгновенно, но не тут-то было: широко раскрытыми глазами таращусь в потолок, где тонкими тенями отражаются чуть покачивающиеся ветки деревьев за окном, и никак не могу уснуть.