Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

Несколько сотен легкой кавалерии с завываниями и дикими визгами оторвались от неторопливого демарша общего строя, кони бросились наперерез зарвавшимся гяурам. Степняки не учли одного обстоятельства: они сами стали отличными мишенями для ручной артиллерии. Прежде чем они смогли вклиниться в ряды витязей, перед конскими мордами начали взрываться картечные снаряды. Звезд с неба мортирщики не хватают, но работать в парах обучены на ура. Пускай неточно, но зато кучно снаряды ложатся рядом друг с другом, убивая и калеча низкорослых степных лошадок.

Сами воины Аллаха в большинстве случаев отделывались царапинами или ссадинами, но лишались четвероногих друзей. Неблагородно действовать подобным образом, скотинку неповинную жалко, но это война – кто смотрит на благородство? Идиоты, да романтики, да шизофреники какие-нибудь.

Сто двадцать мортирок буквально перепахали пятачок земли перед конскими мордами, а иногда и вместе с ними…

– Полк, повзводно на позицию стройся!

Прохор на гнедом жеребце проскакал вдоль замерших шеренг витязей.

Роты разбились на взводы, и витязи без понуканий командиров заняли место в строю, в заранее выбранной формации – в шахматном порядке глубиной в три шеренги. Причем каждый витязь стоит друг от друга на расстоянии не меньше пяти шагов. Получается, что в трехшереножном строю полк вместо сотни саженей в длину занял все триста. В первой шеренге оказались все мортирщики.

Около минуты заняли приготовления, турецкая армия приближалась будто огромный айсберг – несокрушимый и многогранный. Видны лица египетских мамлюков, почерневшие от круглогодичного солнца, а вон там идут африканские дикари, нацепившие разноцветную парчу, но где-то в центре войска спокойно и величаво шествуют янычары – гордость Османской империи.

– Первый выстрел по команде, остальные – по готовности!

Прохор замер в центре построения, вынул саблю из ножен, поправил револьвер, замер, подняв клинок вверх.

Пыль, поднимаемая турецким войском, оседала далеко позади, небольшие лошадки степняков взбрыкивали и негодующе ржали, глядели красными глазами по сторонам, не понимая, куда они бредут. Так продолжалось недолго – до той поры, пока командиры не разглядели отблески гяурских кирас и шлемов.

По рядам пронесся приказ всем конным отрядам следовать по маршруту, не отвлекаться на кучку безумцев. Никаких других приказов насчет замершего полка командующий турецкой армией не дал, решив опрокинуть его силами первых линий. Как бы хороши ни были русские солдаты, но в чистом поле противопоставить что-либо десятикратному превосходству турок они не смогут.

Одновременно с тем, как начали отделяться от войска два крыла степняков, заходящих во фланг русским позициям, Прохор крикнул:

– Огонь!

Дымные следы разрезали голубой небосвод, пороховой заряд иссяк, продолговатые снаряды в жестяной оболочке упали под ноги первым шеренгам разномастного воинства.

Грлум! Жестянка выпускает десятки граненых картечин, словно рассерженные осы они разлетаются в стороны, жаля противных двуногих единственным жалом, остающимся в теле несчастных.

Хлопки взрывов смолкли, для того чтобы через несколько секунд вновь огорошить выживших солдат.

После третьего выстрела мортирок со стороны османов раздался яростный рев, тысячи солдат бегом кинулись к витязям. С фланга их прикрывали несколько сотен конников, отделившихся от общей массы. Но расстояние слишком велико для результативного рывка, мусульмане не пробежали и четверти, как начали выдыхаться.

– По степнякам – беглый огонь! Пли! – сразу отреагировал Прохор, гарцуя впереди строя.

От кирасы полковника пару раз отскакивали стрелы, но он по-прежнему стоял впереди братьев, внимательно следя за атакой.

Четыре дюжины мортирщиков развернули орудия, выпустив по коннице малые «кубышки». Новые хлопки взрывов на правом фланге зазвучали чаще. Помимо артиллерии заговорили фузеи стрелков. Разбившись повзводно, роты стали вести перекрестный огонь по атакующему противнику. Пара минут интенсивного артиллерийского огня – и остатки конницы врага повернули обратно. Но как бы замечательно ни стреляли витязи, османов слишком много, толпа турецкого войска накатывает огромным валом, и сдержать ее трем батальонам витязей нереально. В неприступной крепости куда ни шло, а вот так, в чистом поле…

– Горнист, играй отступление! – скомандовал Прохор, когда до пехоты врага оставалась сотня саженей.

Заиграли горны, быстро собрались в роты витязи, побежали к русским позициям первые шеренги. Через несколько десятков саженей витязи третьей шеренги разом остановились, развернулись навстречу врагу, пропустив остальных бегущих собратьев. Выждав, когда просочится последний брат, они по команде командиров подняли к плечам фузеи.

– Готовсь!

В плечо упирается приклад.

– Целься!

На мушке фиксируется бегущая фигурка врага.

– Пли!

Палец плавно скользит по курку, посылая стальную иглу в днище патрона, разрывая капсюль…

Атака турецкой кавалерии провалилась, толком не начавшись. Витязи, не будь дураками, отошли к русским позициям.

– Князь, витязей надо поставить в резерв в третью линию, на центральный холм, скоро они нам понадобятся, – говорю я, глядя в подзорную трубу.

– Не лучше ли на правый фланг их перебросить? Кажется, турки туда силенок-то побольше нашего кинули, у нас там только семь полков стоят поблизости. Выдержат ли? – засомневался Шереметев.

– А редуты на что? Продержатся, никуда не денутся. К тому же резервы неподалеку, успеют подойти в случае прорыва. Ставить всех в одну линию нет смысла, только мешаться друг другу будут.

– Это правильно, но артиллерия должна неприятеля проредить, иначе прорвут шеренги и взберутся по склонам…

Фельдмаршал замолчал на полуслове, глядя перед собой. Турецкая конница, обходившая фланг, внезапно поменяла цель и, нахлестывая коней, бросилась в стыки между боковыми редутами. Завывания толпы полубезумных фанатиков стали громче, разномастная масса бросилась вперед, оставив далеко позади мерно шагающих янычар. Полотнища с полумесяцем яростно развеваются на ветру, хлопая, словно крылья птицы. Кажется, солнце светит ярче, играя бликами на оружии обеих армий.

Барабанный бой на трех холмах достиг апогея, заиграли литавры и полковые трубы, захлопали «колпаки», посылая далеко вперед смертоносные снаряды, пара полуторапудовых гаубиц выплюнула куда-то вдаль бомбы. Минута – и белесый дымок от выстрелов пушистыми облаками устремляется ввысь.

«Кубышки» падают вниз, глухо ухают смертоносные конусообразные «игрушки» Истьинского завода. Часть их перелетела заданные квадраты, вхолостую разорвавшись на пустынных просторах равнины.

– Ахмед, прими влево, гляди, куда воинов ведешь, на штыки же! – яростно кричал седовласый мужчина в зеленой чалме, тяжелым ятаганом указывая молодому собрату на замерший строй русских солдат.