Поступь Смерти

И когда Хранительница Жизни уже начала подумывать о том, не отправить ли одного из своих стражников на помощь осажденному поселению, пренебрегнув собственной безопасностью, на разворачивающейся внутри хрустального шара картине появилось новое действующее лицо… А точнее лица.

Поначалу Королева Красной Стаи приняла вышедшего к поселению мужчину за одного из человеческих паладинов. И к собственному стыду, Алекстраза была вынуждена признать, что она так решила по-большей части из-за огромной, покрытой рунами колотушки в руках незнакомца.

Из-за того, что драконы редко вступали в прямой контакт с молодыми расами Азерота, древняя приспешница Титанов не слишком хорошо разбиралась в иерархической лестнице аристократии Лордерона и не видела большой разницы между крестьянином и лордом. Во всяком случае в деталях внешности. Ну разве что последний зачастую являлся рыцарем и носил доспехи.

И дальнейшие события только подтвердили догадки Хранительницы Жизни: когда облаченный в латы воин оглядел осадившую поселение толпу нежити, то вместо того, чтобы отступить, пока его не заметили (Как при виде нескольких сотен восставших мертвецов сделал бы любой нормальный человек), он устало вздохнул и жестом к себе кого-то подозвал.

Когда из ближайших кустов вышла исхудавшая женщина с ребенком, Королева Красной Стаи сперва пришла в натуральную ярость, поскольку она решительно не понимала, как можно было притащить этих двух на поле боя! (Длительное общение с одним флегматичным некромантом все же оставило свой отпечаток на Хранительнице Жизни и постепенно при виде непонятных ей действий она стала сразу предполагать худшее)

Но когда Алекстраза подостыла, то она вспомнила, что после нашествия армии восставших мертвецов большая часть Лордерона превратилась в одно сплошное поле боя и скорее всего увиденные в хрустальном шаре люди пытались наоборот — сбежать от рыскающих по округе голодных тварей.

В осажденном поселении тоже заметили появление новых лиц и на вершине частокола оперативно появились бородатые стрелки с мушкетами в руках, которые оценили ситуацию и не стали как-то показывать, что они заметили новоприбывших, дабы не спровоцировать нежить на атаку и вместо этого стали внимательно следить за разворачивающейся за стенами картиной.

А темноволосый воин с огромным молотом, что-то разъяснял своей спутнице. И когда похожий на паладина латник получил от неё в ответ утвердительный кивок, то он перехватил свое оружие двумя руками и медленным шагом направился в сторону окруженного мертвецами поселения, а исхудала женщина взяла испуганного ребенка на руки и медленно двинулась следом за ним.

Странного вида троица подбиралась все ближе и ближе к поселению, и само-собой, окружившие деревню твари вскоре их почуяли. Радостно взревев при виде новой жертвы, вурдалаки ринулись на оказавшихся за стенами живых, припадая на все четыре конечности и обгоняя куда более медлительных зомби со скелетами.

Но воин с молотом и не пытался избежать сражения с плотоядной нежитью — этими «безрассудными» действиями он просто выигрывал фору своим подопечным.

С каждым шагом руны на молоте темноволосого латника светились все ярче и как только дохлые трупоеды заметили присутствие живых, он взмахнул своим оружием, после чего в толпу нежити ударила концентрированная телекинетическая волна, которая пробила в кольце восставших покойников коридор шириной в добрый десяток метров, открывая людям путь к осажденному поселению.

Как только это случилось, спутница темноволосого воителя крепче прижала к себе со всех ног побежала к частоколу, а облаченный в латы боец бросился следом, на ходу махая своим громоздким оружием и посылая во врага ветвящиеся молнии, что били из его двуручного молота и прореживали поток рвущихся к ним трупоедов.

Видя, что только появившаяся добыча уходит из их когтей, вурдалаки забыли про окруженное ими поселение и сосредоточились исключительно на новоприбывшей троице, но защитники деревни тоже не дремали — увидев, что к ним прорываются извне, командир дварфийских стрелков громко проревел какой-то приказ и длинноствольные мушкеты дали залп, скашивая подбирающихся к бегущей троице мертвецов.

Нежити было так много (Для этого конкретного поселения), что ни выстрелы дварфийского оружия, ни прорезающие воздух ослепительно-белые разряды не могли остановить всех трупоедов и то одна, то другая тварь прорывалась к беглецам, но облаченный в латы воин был настороже и перехватывал их всех еще на подходе, не давая клацающим челюстям вцепиться в мягкую, сочную плоть.

Редкие, но очень сильные взмахи покрытого рунами молота были настолько сокрушительными, что сносили сразу по несколько восставших покойников за раз, а когда прыткие твари напрыгивали на темноволосого защитника с противоположной стороны, пытаясь воспользоваться тяжестью и медлительностью его колотушки, он без каких-либо проблем проламывал им черепа своей латной перчаткой.

Когда троица беглецов добралась до подножия частокола, сидящие на его вершине защитники скинули сверху веревку, которая спутница латника споро обвязала вокруг пояса исхудалого мальчишки и того стали быстро поднимать наверх.

Следующей на очереди была сама женщина, а пока коренастые дварфы споро затаскивали к себе эту парочку, вооруженный молотом мужчина с непоколебимой стойкостью отражал все атаки восставших мертвецов, махая своим молотом на зависть любому кузнецу и не давая нежити приблизиться даже на расстояние пары шагов.

Но вскоре среди вурдалаков нашелся «гений мысли», который смог сложить у себя в голове спущенную сверху веревку с пропажей двух будущих жертв и простершись в длинном прыжке, перекусил своими челюстями путь к спасению.

Само-собой, долго после этого трупоед не прожил и покрытый разрядами боек боевого молота снес верхнюю часть его тела, но дело было сделано — похожий на паладина воитель не смог вовремя отступить и восставшие мертвецы обступили его плотным полукругом.

Спускать со стены еще одну веревку было уже бессмысленно: нежить стояла совсем вплотную и если бы он хотя бы на мгновение прекратил махать своим огромным молотом и показал голодным тварям спину — те набросились бы на него всей сворой и разорвали бы мужчину на части, несмотря на его тяжелую броню.

Но к удивлению Королевы Красной Стаи, темноволосого воина ничуть не испугала орава тварей. Устало вздохнув и перехватив поудобнее свою двуручную колотушку он громко что-то прокричал, а затем бросился прямо в гущу врагов и стал крушить их направо и налево.

При виде такого зрелища защитники деревни на пару мгновений впали в ступор, а затем главный дворф проорал что-то матерное на тему ордена паладинов и пинками приведя в чувство своих подчиненных, заставил их прикрывать перешедшего в атаку воина огнем из мушкетов.

Но хотя выстрелы длинноствольных творений подгорных мастеров уничтожали часть нежити еще до того, как она добиралась до машущего молотом воителя, они были слишком редкими, чтобы остановить хотя бы половину рвущихся в атаку тварей.

Вскоре темноволосого воина захлестнула волна их гниющей плоти, скрепленных темной магией костей и хищно клацающих челюстей восставших покойников.

Вурдалаки, со скелетами самозабвенно бросались на могучего воителя, который с не меньшей свирепостью отбивался от них своим массивным оружием. Вихрь из когтей и ржавых клинков раз за разом обрушивался на сурового латника, проминая его доспехи и оставляя на их поверхности глубокие царапины.