Поступай с другими так

— Нихрена! Они всех чистые, все форматированные! Это потрясающие, очень мощные протативные системные блоки, они стоят чертову уйму денег — но они пустые. Ничего, совершенно ничего там нет, ни единого драйвера, ни единой программы, ни обрывка кода. Но — судя по всему, два контейнера кто-то подрезал.

Сью примерно представлял себе, куда занесло один из украденных искинов — с точнойстью до звездной системы. А вот второй — это была загадка!

— Дорого стоят, говоришь? Давай, тащим всё это наружу. И флешки вон те — тоже заберем. Я знаю кому они могут быть дороги как память! Алиса-а-а! Ты где?

— Нечего орать, не в лесу! Я прекрасно слышу тебя через интерком.

— И мы слышим. Чего ты орешь-то?

— Собираемся, ага?

— Да слышали мы. Подходи в комнату отдыха, тут у нас материал как раз по основному профилю нашей экспедиции — о культуре и нравах Нового Привоза…

— Вот как? Хорошее дело. Забирайте всё, на корабле разберемся… Кто-нибудь вызвал капитана?

— Капитан на подходе. Говорит — надвигается песчаная буря, нужно торопиться!

— Это нормально. Торопимся, мужики?

— Торопимся!

* * *

Виньярда не покидало чувство тревоги. Он мог бы просто отключить его усилием воли, но — беспокойство не было беспричинным. Все получилось слишком легко. Не могла лаборатория такого уровня охраняться двумя тухлыми роботами! Она просто не осталась бы в таком первозданном виде — в конце концов на орбите висели люди Кесарева, а этот своей выгоды бы не упустил.

«Кесарево — Кесареву, Богу — Божье!» — этот неформальный девиз рисовали на стенах в трущобах самых разных сектора Рашен, выбивали татуировками на крепких спинах, несли на штандартах и бортах кораблей. Суть этой кальки известной цитаты из величайшей Книги сводилась к тому, что любой доступный материальный ресурс подконтрольных Кесареву миров, на который никто не имел законных и доказуемых прав, объявлялся собственностью Империи Полудня и использовался ее лидером с максимальной пользой для общества и по собственному его разумению. По какому праву? По праву сильного, конечно. Это давало надежду неимущим слоям получить доступ к материальным благам, позволяло ввести в хозяйственный оборот новые земли, залежи полезных ископаемых, небесные тела. Владельцы заводов, газет, пароходов, повозмущавшись и посокрушавшись о несбывшихся мечтаниях по присвоению бесхозного богатства, оценивали плюсы от сотрудничества с маскимально стабильной и консервативной бюрократической и военной машиной слуг Кесарева. Это открывало отличные перспективы для инвестиций, торговли, частно-государственного партнерства.

А еще — Кесарев считал важным и нужным восстановить, вдохнуть жизнь в угасшее и заброшенное наследие колонистов Первой волны, и, конечно считал такие объекты зоной своих исключительных интересов. Пока — в рамках одного сектора.

И потому, наличие вроде как нетронутой лаборатории кибернетики Политеха Нового Привоза было очень странным. Как будто это была наживка. Если этот объект, предоставлявший собой огромную ценность, действительно так плохо охранялся и имел такую посредственную маскировку — то какого хрена кесаревы люди с орбиты не обчистили его? Да тот же душнила-связист из кожы вон вылез бы, имея такой шанс выслужиться!

То есть вывод напрашивался сам собой: кто-то уже побывал здесь, на этой планете, в этих подземельях. И никакие рашены ничего об этом не знали… Или знали?

Сью выполнял обязанности караульного и, положив руки на рукояти револьверов, всматривался в тучи песка на горизонте, которые стремительно приближались. Ветер завывал и бесновался, и трепал полы его плаща, и швырял песчинки и мелкие камешки прямо в лицо парня, защищенное очками и шлемом. Сталкеры передавали из рук в руки хабар, загружая его в открытый трюм «Розочки», которая зависла над поверхностью в полутора метрах и сохраняла стабильность только благодаря непрерывной работе маневровых двигателей. На самой границе зрения Виньярд заметил странное движение, и нервно спросил в интерком:

— Алиса на борту?

— Никуда не пропала наша Лиса, смотрит на тебя через корабельные «глазки» и кино свое снимает. Мы заканчиваем, Виньярд, кэп ругается, говорит — ветер крепчает, пора убираться отсюда!

— Погоди, погоди, тут, кажется… — Сью рассмотрел нечто явно искусственного происхождения, движущееся на самой кромке песчаной бури…

— Давай, не дури! — Эрна запрыгнул на аппарель следом за последним контейнером для ИИ и протянул руку Виньярду.

Тот качнулся в сторону корабля, собираясь запрыгнуть внутрь, как вдруг — ГДАНХ! — почувствовал страшной силы удар в грудь. Воздух выбило из легких, секунду в глазах помутилось, он потерял ориентацию в пространстве. Когда его уникальная нервная система взяла ситуацию под контроль, осознать себя летящим вниз, в темную бездну, было неприятной неожиданностью.

— Фа-а-а-а-ак! — заорал Сью и извернулся в воздухе.

Его попытка увенчалась успехом — оттолкнувшись ногами от одной из стенок, он отлетел к противоположной стороне колодца, ударившись о пласталевую панель закованной в шлем башкой, подкорректировал траекторию руками и через любимое сальто вышел на довольно удачное приземление на ноги.

— Нормально, — выдохнул он. — Что здесь нахрен происходит?

— Смерть твоя приходит, Виньярд, вот что происходит… — задумчиво произнес знакомый мерзкий голос.

Глава 25 В которой охота продолжается

Шитый золотом камзол, высокие сапоги, плащ с пелериной, идеальный зачес черных как смоль волос, сверкающая самоцветами рукоять кинжала, аристократично-мертвенная бледность кожи, хищная улыбка и презрительный взгляд. Они всё-таки добрались до него!

Норадреналин пробежался по жилам яростной волной. Сью скинул шлем к чертовой матери: если этот франт дышит тут свободно, то и у него — получится!

— My name is Sew! How do you do? — проорал он в лицо самому настоящему носферату свой боевой клич. — Who are you? А впрочем — какая нахер разница?

Удар кинжала был грациозным, как па балерины, быстрым, как укус змеи, и точным, как формулировки профессора Зборовски. Он даже достиг цели, оставив глубокую борозду на грудной пластине сталкерского доспеха — и канул втуне, встреченный мощным сквозным хуком в скулу, от которого носферату с голосом и манерами душнилы пошатнулся, явно отправленный в нокдаун. Апперкот левой поддых, который Сью провел, одновременно распрямляясь подобно пружине, отправил аристо с Ракоци в долгий полет.

— Now you gonna die!!! — Виньярд встал в боевую стойку, испытывая наплыв волны липкого страха, сдобренного порцией первобытной ярости.

Этот носферату был страшным противником: после двух хлестких ударов он умудрился встать на ноги и ринуться в атаку. Лезвие кинжала взблескивало со всех сторон, выплетая смертельное кружево. Даже в состоянии «щелчка» Виньярд только максимально концентрируясь мог блокировать выпады врага. Бритвенно-острое лезвие удивительного клинка мелькало у самого лица парня, в какой-то момент он увидел прядь своих волос, которые спланировали вниз, отсеченные ударом, едва не стоившим Сью жизни.

— А ты хорош! — сказал аристо. — Одно обвинение с тебя снимается — имени нашего ты не опозорил. Но присвоение себе достоинства носферату всё равно карается смертью…

— Поцелуй меня в сраку, — сказал Виньярд тяжело дыша и достал револьверы. — Я с тобой тут танцы танцевать не намерен.

Сью понятия не имел о том, что такое «качать маятник» по-настоящему. Чаще всего он, находясь в огневом контакте с противником, старался как можно быстрее двигаться по максимально непредсказуемой траектории. Можно ли это назвать тем самым легендарным «маятником» — Виньярд пока ни у кого не спрашивал. Но то, что вытворял носферату, в прямом смысле уклоняясь от пуль — это было невероятно! При этом он умудрялся приближаться к парню — шаг за шагом!