Посвященный

Его по морде били чайником

Его по морде били чайником

И научили обнимать

У крокодила морда плоская

У крокодила морда плоская

У крокодила морда плоская

Он не умеет целовать

Его по морде били чайником

Его по морде били чайником

Его по морде били чайником

И научили целовать.

Император не стал дальше слушать песню, он ногой вышиб дверь и, бросив загадочную фразу - убью мерзавца - ринулся внутрь.

Десятка воинов во главе с капитаном затопала по лестнице следом, бряцая шпорами. Когда они зашли в трапезную монастыря, то увидели живописную картину - за длинным столом сидели святые отцы, впрочем не все (некоторые лежали под ним). Меж ними пировали ярко одетые женщины с размазанным макияжем. В торце стола находилось трое мужчин - причем двое явно русичи, третий худющий монах в черной сутане и круглой шапочке. Он спал, уткнув морду в тарелку, остальные пытались подпеть солистам, стуча в такт глиняными кружками по столу.

А на нем чего только не было - и жаренные поросята, и каплуны в зелени, и всякая-всякая рыба с овощами.

Вина хоть залейся - служки таскали кувшин за кувшином, наливая его из трех огромных бочек, лежащих на боку.

В исполнителях веселых куплетов Владимир сразу узнал Карчи и его второго секретаря Возницкого - оба пьяные в хлам, но тем не менее, решившие допеть песню до конца.

У бегемота нету талии

У крокодила морда плоская

А у жирафа шея длинная

И их не надо обижать

Не надо бить по морде чайником

А надо просто всех любить.

Взревев на последней строчке куплета, дуэт ненадолго успокоился. Коллектив святых отцов с бляжьими жонками зааплодировал русичам, заблажив гугняво по-французски. Эти два обормота ничего не нашли лучше как встать и поклониться пьяной публике. И только сейчас дипмиссия с ужасом увидела сурового Императора в окружении гвардейцев.

В трапезной наступила жуткая тишина, до монахов дошло что что-то не так.

– Значит говоришь у бегемота нету талии?
– Мы там анус рвем - наши дипломаты в застенках инквизиции, а они тут винище хлещут и песни орут.
– Отвечай, засранец.

Карчи, протрезвевший на глазах, печатая шал подошел вплотную к Императору и прошелестел тому на ухо несколько фраз. Тот хмыкнул:

– Почему Илюху своего сразу не известил?

– Извини, Государь, но наши съехали домой на следующий день.
– Рация оказалась с ними.

– Значит небольшой сеанс гипноза и инквизиторы твои лучшие друзья.
– Хм..., но наказать я их обязан, обнаглели сволочи.
– Все без исключения отведают гвардейской плетки.
– Кто у них за главного?

– Да вон спит, секретарь Святой Инквизиции, отец Жозеф.

– Капитан, взять этого господина и под замок, в подвале наверняка есть камеры.
– Карчи, пойдешь с гвардейцами, выпустишь невинных людей.
– Лагерь разобьем возле замка, здесь ночевать не будем, но караулы расставить везде.

Утром, после допроса отца Жозефа и, выяснив у него структуру и адреса всех крупных организаций Святой Инквизиции, Романов велел вздернуть его на воротах замка. Остальных монахов перепороть и вытурить в три шеи, объявив им о прекращении деятельности Инквизиции во Франции, да и во всей Европе тоже.

После обеда через большой грузовой портал начала переправляться армия князя Благовещенского. Войска в конном строю перли широким потоком четверо суток, с небольшими перерывами. На пятый день Император провел короткое совещание.

– Инквизицию стереть с лица земли - во Франции, Испании и Италии.
– Римского папу со всем кагалом епископов и кардиналов арестовать.
– Князь Иван, постоянно будь на связи, информируй о своих делах.

– Слушаюсь, Государь.

– Да, если здешний монарх начнет вякать и заявлять протест, влепите пару снарядов во дворец, в котором он находится.

– Тоже самое и в других государствах.
– Думаю, это охладит их пыл, ну а если они отважатся на боевые действия, не стесняйтесь, раскатайте войска противника в блин.
– И последнее, князь, захватив испанский флот после Ватикана, отправишься в Англию.
– Ну ты знаешь, что там.
– Флот англичан на дно, переправитесь обратно через Ла-Манш, испанский флот туда же.
– И сразу радируй, отправлю твою армию через портал домой, в Россию.
– Ну все, давай обнимемся, не провожай меня.
– Карчи, забирай своего паренька и вперед.

Дверь за ушедшими захлопнулась, князь Иван обратился к присутствующим офицерам:

– Ну-с, господа, продолжим наше совещание.
– Итак....

.....

В штабе 2-го гвардейского полка из показаний пленного турка знали, что в Аргеше находится 6 тысячный гарнизон. Из дивизии пришел приказ - взять городок в течение суток. Полковник Устин Ветров немедля приступил к его исполнению.

Ранним утром силами полка, Аргеш окружили, артиллерийские дивизионы встали на позиции. Последовала команда, рявкнули пушки - ба-бах, ба-бах. После трех залпов тридцати орудий огонь прекратился. Орудия били почти прямой наводкой, метров с семисот. Трое ворот взрывами разметало в щепки, крепостная стена зияла проломами шириной в 3-4 метра. Минометчики добавили свои пять копеек. После четырех залпов, городок заволокло дымом. Гвардия пошла на штурм, в вышибленные ворота вливались одна рота за другой. Турки подняли вой, затрещали выстрелы карабинов, взревели крупнокалиберные КПВ - в городке пошла страшная рубка.

Рота Одоевского первой ворвалась в Восточные ворота. Продвинувшись метров на двести, гвардейцы, прячась за строениями от турецких лучников, принялись отстреливать неприятеля. На помощь подоспели две повозки с КПВ и началось веселье.

Турки охренели - пулеметы доставали любую цель в радиусе километра и пробивали насквозь аккуратные белые домишки горожан.

Сбив с позиции неприятеля, Алеша скомандовал в атаку - рота поэскадронно, ручейками потянулась узкими улочками к центру города. Выскочив на огромную площадь гвардейцы обнаружили - их ждут.

Конница турок, сверкая обнаженными ятаганами, плотными рядам, перекрывала всю площадь. Вот турецкий офицер, подняв саблю, обернулся к янычарам и что-то заорал. Наверное, отдавал приказ в атаку.

Ряды гвардейцев расступились, вперед вырвались четыре повозки с КПВ. Они лихо развернулись на месте и начался ад.

Пулеметы ревели во всю мощь, только гильзы сыпались на брусчатку. Длинные очереди кромсали конницу на куски и людей, и лошадей. Площадь залило кровью.

Одоевский махнул саблей, наступила звенящая тишина. Алеша гаркнул:

– В атаку!

– Ура!
– раздалось в воздухе.

Гвардия рысью ломанулась на турок, скорости набрать не удалось, оно и к лучшему. Приблизившись к первым рядам неприятеля, кони стали скользить - вся брусчатка в кровище, всюду мешанина из раздавленных тел. Тяжелое зрелище, особо для новичков, некоторых гвардейцев выворачивало на ходу.

Алеша крепился, унимая тошноту - наконец контакт с противником. Янычары, хоть и несколько ошарашенные бойней, однако оказали ожесточенное сопротивление. Одоевский быстро расстрелял магазины в обоих пистолетах, сунув их в кобуры, схватился за саблю. Удар, еще удар, турки валятся с коней, слева навис противник, Алеша подставил свою саблю. Турок развалил ее пополам и скорее инстинктивно Алеша выбросил кулак в сторону неприятеля, чувствуя прилив большого количество энергии.