Потапыч

— [Селект ган, дестрой ган, нах!]

Короткие руки, только что державшие ствол, схватили воздух. Парень принялся растерянно озираться по сторонам.

— Что ты делаешь? — спросил Энтон.

— Погоди, я развлекаюсь! И я, кажется, нашёл их вожака. [Зум, давай!]

Теперь я видел его как в бинокль. Их предводитель находился чуть подальше, в метрах двадцати. На рослом гнедом скакуне восседал особо крупный гмонни, почти с меня ростом. С густейшей бородой, в красивой и весьма современной броне. В позолоченное седло был воткнул странного вида флажок, а в свободной руке командир сжимал саблю и что-то открывисто рявкал, явно отдавая приказы. И у меня созрел план.

— [Селект обжект, дестрой олл лайфлесс, нах!]

В момент всё, что не было живым в выделенном «кубике» превратилось в воздух. Абсолютно голый волосатый гмонни хлопнулся задом на спину не менее голого мурланга. Следом офицер потерял равновесие и повалился вниз, сползая по мохнатой спине и отчаянно хватаясь за шерсть. Из-за исчезнувших стремян и уздечки муравьед тоже испугался и встал на дыбы, раскинув лапы. Офицер, прикрывая причинное место, уже пешим продолжил махать свободной рукой и отдавать приказы. Я посмотрел на солдат — на их лицах отразился испуг вперемешку с еле сдерживаемым смехом — ситуация, конечно, выходила комичная.

Мы тем временем уже почти вышли из просеки на опушку леса. Я продолжал перемещать взгляд от одного солдата до другого, кастуя уничтожение пушки. В общем, устраивал сущую деморализацию противника, один за другим солдаты разворачивались и уходили краем леса куда-то за пустырь. Когда утреннее солнце показалось из-за растущих у края сосен, Энтон снова подал голос:

— Ну и где они? Ничего не вижу.

— Отступают! Я у них пушки удалил.

— А, ты молодец, конечно. Но продохнуть дай! Я уже прямо чувствую.

— Постой… Что-то не так.

Я вгляделся в поле. Судя по «входящим» выстрелам орудий и тому, что я видел через трансляцию, они уже должны были быть в зоне видимости. Но никаких признаков не было заметно.

— Маскировка… Они хорошо запрятали пушки.

— Ну так проверь своими штуками!

— Ага.

Я запустил сканирующий алгоритм, нацеленный на поиск всего металлического на поле. Обнаружилась и подсветилась пара железных гильз, основательно утоптанных в землю, обломки ракеты ближнего радиуса — видимо, той самой, что повредила руку Иоганну. Но это были следы давних битв, ничего из свежего не обнаружилось.

— Уехали, что ли? — пробормотал я.

Мне подумалось прогнать поиск по мурлангам, чтобы определить местоположение всадников-рейдеров, но в следующий миг я зажмурился от очередной яркой вспышки. Прямо в паре метров от меня материализовалась и врезалась в невидимый куб моей брони снаряд. Дым, пламя, осколки — всё это закрыло мне обзор.

— Стоять! — рявкнул я.

— Вот черти! Как это произошло? — рявкнул Энтон.

Внизу что-то загудело, и крепость остановилась. Следом влетел ещё один снаряд — в противоположный угол. Надо было срочно переделывать барьер, понял я.

— [Селект обжект… блокейт олл обжектс эксклюд гэйзес молекул, ну-кася!]

Я создал ещё один барьер, виртуозно выделив кубик на пару сантиметров больше предыдущего и заблокировав всё, кроме прохождения молекул газов. А затем удалил предыдущую броню:

— [Алгоритм стоп блокейт, нафиг!]

Тут же послышались звуки — шум деревьев, скрежет сучьев, а лицо сразу подул свежий ветерок — почти безо всякого запаха, потому что все частицы дыма по-прежнему блокировались.

Картина была практически идиллическая — красивое поле, всё в цветах, далёкие крыши хутора на горизонте. Но у меня засосало под ложечкой. Что-то в этом всём было не чистое.

— О, спасибо, вижу, в форточку подуло. Ну и что теперь? Нашёл что-то.

— Нихрена не вижу. И у меня есть одна гипотеза, по которой они нас видят, а мы их — нет. И вам она не понравится.

В динамике послышался голос Йеркута.

— Это же очевидно. На той стороне тоже С-сеяный. И, воз-зможно, не один. Снаряды заговорённые. Невидимые. И пушки — невидимые.

— Ты это имел в виду, Стас? — спросил Энтон.

Я промолчал. А в следующий миг с поля донёсся очередной грохот орудий. Первое, что пришло в голову — тоже скастовать невидимость.

— [Селект обжект… Мейк тотал инвизибл лукинг, а?]

А затем я ослеп. Вокруг осталось сплошное белое Ничего, в котором я услышал крики сослуживцев, смешавшиеся с грохотом прилетевших и взрывающихся снарядов.

— А… чёрт… мои глаза!

Друзья, надеюсь, всем понравился ознакомительный фрагмент — дальше начинаются платные главы. Работа над романом требует достаточных ресурсов и связанных с этим затрат, поэтому минимальную цену я всё же установил. В качестве компенсации — обещаю регулярные скидки. (А также конкурсы с промокодами!)

Глава 9

Ренегат

По счастью, взрывная волна была не та, что могла бы получиться без барьера — подул сильный ветер из очищенных горячих газов, но никакой гари и огня до меня не долетело. Я зажмурился, и ко мне на миг вернулось то самое «астральное» зрение, которое включалось в боевом режиме. Подо мной была всё та же шагающая крепость, этажами ниже просвечивали силуэты моих однополчан.

Деревья за спиной, луг, последствия взрыва — всё, казалось, на месте, и до меня дошло, что с нами ничего не случилось, а в слепоте виноват я сам — видимо, что-то произошло с поглощением световых волн сетчаткой глаза.

— [Алгоритм стоп тотал инвизибл лукинг, нафиг!]

Я открыл глаза — зрение вернулось. Снизу, на лестнице из оружейного этажа послышались шаги, вгляделся в темноту и обнаружил у себя под ногами Йеркута.

— С-станислав, разреши посторониться. Хочу пос-смотреть.

Отодвинулся в сторону, и он втиснулся в открытый люк. Пахнул он странно — не то чем-то хвойным, не то рыбным.

— Как ты посмотришь? Если иллюзия.

Хиотт зыркнул на меня вертикальными зрачками. Движения его глаз были резкие, а затем взгляд тут же стекленел, как это бывает у слепых.

— У меня совс-сем другое зрение. Другой диапазон спектра. Я хорошо реагирую на движение, в том числе газов и жидкостей. Это что-то вроде нюха на рас-стоянии. Думаешь, как я з-заметил их приближение?

— Очень круто, я не знал. Я, знаешь ли, всё ещё новичок.

— З-знаю, и это плохо. Но с-союзников не выбирают, мне ос-стаётся лишь надеяться, что ты нас не угробишь.

Я до сих пор не мог определить — то ли это его своеобразное рептилье чувство юмора, или же он реально настолько негативист и ворчун.