Потемкин
Шрифт:
Говорили, что Екатерина приказала своему казначею рассматривать требования Потемкина как ее собственные, но это не совсем так. Нам неизвестно ни одного случая, когда Екатерина отказала бы Потемкину в просьбе о деньгах — и все же он должен был о них просить. Через его руки проходили огромные суммы на строительство городов и флота, на содержание армий, но легенды о растратах им казенных денег не подтверждаются документами, показывающими, как финансовые потоки, с одобрения императрицы, двигались, через генерал-прокурора Вяземского к Потемкину, потом к его помощникам, Фалееву, Попову или Цейтлину, к конкретным полкам и верфям. Некоторые суммы вовсе не доходили до светлейшего, а интересоваться небольшими деньгами он считал ниже своего достоинства, и Вяземский жаловался императрице, что не получает полного отчета. Однако скажем еще раз: не делая большой разницы между собственным и казенным кошельком, он часто тратил собственные средства на государственные надобности — часто в связи с тем, что требуемые деньги поступали из казны с большими задержками.
Потемкин делал колоссальные долги, чем мучил своего банкира Ричарда Сутерланда, который, впрочем, разбогател с его помощью, а потом стал банкиром императрицы и получил баронский титул. Банкиры и купцы вились вокруг светлейшего,
884
РГАДА 11.895.3-5, 7 (Сутерланд Потемкину 10 авг., 13 сен. 1783, 2 мар. 1784); РГВИА 52.22.35.4 и РГАДА 11.895.13 (Сутерланд Потемкину 6 и 22 окт. 1788).
Только смерть светлейшего приоткрыла завесу над его финансовыми делами — но и тогда разобраться в них до конца не удалось. Как и императрица, он был частью государства, и состоянием его была вся империя.
Враги России, взволнованные потемкинскими победами, изо всех сил подстрекали Османов к продолжению войны. России теперь грозила еще война с Пруссией, Польшей, Англией и Швецией. Зиму 1789-го и большую часть следующего года Потемкин провел в переговорах с Портой. Поначалу казалось, что турки искренне желают мира. Султан Селим освободил русского посла из Семибашенного замка и поручил переговоры Газы Хасан-паше, новому великому визирю.
Прусская дипломатия тем временем стремилась привести в исполнение план, названный по имени его создателя, канцлера Герцберга: получить польские города Торн и Данциг при том, чтобы Австрия вернула Польше Галицию, а Россия Турции —«Дунайские княжества. Это требовало создания антироссийской коалиции, в которую, под предлогом возврата Крыма, предложили вступить султану Селиму. Швеции предложили Ригу и всю Ливонию. Австрии, союзнице России, пригрозили вторжением прусских,войск. Россия была вынуждена вывести войска из Польши. Только теперь, когда Речи Посполитой была предложена конституционная реформа и военный союз — в обмен на Торн и Данциг — польская шляхта поняла, что аппетиты Пруссии намного превосходят стремления ненавистной России. Выбора, однако, у поляков,не осталось. Англия поддержала Пруссию в требовании, чтобы Россия и Австрия заключили с Портой мир на условиях возврата завоеванных территорий. Не было и речи о том, чтобы воевать с турками дальше: Потемкину пришлось передислоцировать армию на случай нападения Польши или Пруссии. 24 декабря 1789 года Екатерина сказала своему секретарю: «Теперь мы в кризисе: или мир, или тройная война». [885]
885
Храповицкий. 24 дек. 1789.
Агентом Потемкина на переговорах с великим визирем был Иван Степанович Бароцци, грек, служивший России, Турции, Австрии и Пруссии одновременно. [886]
26 декабря 1789 года Бароцци привез в Шумлу условия Потемкина: новая граница проводится по Днестру; крепости Бендеры и Аккерман (Белгород Днестровский) разрушаются; дунайские княжества — Молдавия и Валахия — получают независимость от султана/ Архивы показывают, что русские предложения были обильно сдобрены подарками оттоманским чиновникам: упоминаются 16 колец, золотые часы, цепочки и табакерки, «кольцо с синим рубином и алмаз для первого секретаря турецкого посла Овни Эсфиру». Сам Бароцци получил «кольцо с большим изумрудом» — то ли для подарка, то ли для того, чтобы надевать во время переговоров с визирем. [887] Потемкин предложил даже построить мечеть в Москве. Однако, несмотря на блеск брильянтов, условия Потемкина «алжирскому пирату» не понравились. Газы Хасан-паша выставил встречные предложения, на что Потемкин отвечал 27 февраля: «Мои предложения коротки и не требуют многих истолкований». Перемирия не будет: «требование перемирия [...] показывает больше желания выиграть время, нежели сделать мир, и притом я очень знаю турецкие ухватки: они любят торговаться и протягивать время по их пословице, что турки за зайцами на фурах ездят. Я же лутче соглашусь быть побитым, нежели обманутым». [888]
886
Kramer, McGrew 1974. В этой работе опубликованы выдержки из дневников Бароцци, хранящихся в австрийском архиве: Haus-, Hof- und Staatsarchiv Russland II Berichte 202A-206B.
887
РГИА 468.1.2.3904 (список драгоценностей, посланных в Яссы для переговоров с турецкими представителями.)
888
ЗООИД. Т. 8. С. 195-196 (Потемкин Бароцци 16/27 фев. 1790).
Потемкин был прав, не доверяя полностью переговорам, которые вел Бароцци. От австрийцев и своих агентов в турецкой столице он знал, что султан Селим параллельно ведет негоциации с прусским посланником в Константинополе Генрихом Дицем. Если бы турки получили помощь от Пруссии и Польши, они смогли бы продолжать войну. К тому времени, когда Потемкин прислал свой ответ, султан уже подписал — 20 января 1790 года — соглашение о наступательном союзе с Пруссией. Фридрих Вильгельм обязался помочь Порте отвоевать Крым и объявить войну Екатерине.
В
эти дни стремительно ухудшалось состояние здоровья австрийского императора. Туберкулез подорвал его силы. Когда окружающим стало казаться, что он выздоравливает, вдруг последовал абсцесс прямой кишки, потребовавший операции. Последние минуты Иосифа II были трагичны. «Кто-нибудь заплачет обо мне?» — спросил он. Ему отвечали, что принц де Линь не перестает рыдать. «Я не думал, что заслуживаю такой привязанности»,— ответил император. На своей могиле он предложил написать: «Здесь покоится государь, чьи намерения были чисты, но замыслы потерпели крах». Екатерина «много жалела о союзнике» своем, который «умирал, ненавидим всеми». Говорили, что, когда Иосиф испустил последний вздох — 9 (20) февраля 1790 года — Кауниц прошептал: «Это очень любезно с его стороны». [889]889
Переписка. № 1031 (Екатерина II Потемкину 6 фев. 1790); Blanning 1970. Vol. 1. Р. 189,198. Неопубликованная переписка Иосифа II с Потемкиным хранится в РГВИА.
Для России смерть Иосифа был тяжелым ударом. 18 (29) марта Пруссия подписала договор о военном альянсе с Польшей. Фридрих Вильгельм двинул 40 тысяч солдат на север, к Ливонии, и столько же— в сторону Силезии. Помимо этих армий у него имелось под ружьем еще 100 тысяч солдат. Новый глава габсбургского дома, брат Иосифа — Леопольд, немедленно написал Потемкину: «В лице моего брата вы потеряли друга, но в моем лице обрели нового, высоко почитающего ваш талант и благородство». Потемкин и Леопольд согласовали планы защиты Галиции от поляков — однако Леопольд больше всего опасался вторжения Пруссии, поддержанной Польшей. Он умолял Потемкина заключить мир. [890]
890
РГВИА 52.2.46.9 (Леопольд Потемкину 30 мар. 1790 и Потемкин Леопольду б/даты); 52.2.46.6 (Потемкин Леопольду б/даты).
Тем временем в Варшаве возобладали так называемые «патриоты», поверившие в возможность создать новую, сильную конституцию, изгнать из страны русские войска и отобрать у Австрии Галицию. Опасность утратить контроль над Польшей угнетающе действовала и на Екатерину, и на Потемкина. Потемкин сообщил Леопольду, что, если начнется война с Пруссией и Польшей, он возглавит армию лично. [891]
У Потемкина был свой план усмирения Речи Посполитой. Он собирался возглавить казачье войско и поднять православное население Брацлавского, Киевского и Подольского воеводств (где находились его имения) против католического центра, как некогда сделал Богдан Хмельницкий. Поэтому, взяв Бендеры, он предложил Екатерине дать ему новый титул, наполненный особым историческим смыслом, — титул великого гетмана казацких войск. [892]
891
РГВИА 52.2.46.4 (Потемкин Леопольду 25 мая 1790 года).
892
Переписка. №. 893 (Потемкин Екатерине II, ноябрь-декабрь 1789)
«План твой весьма хорош [...] — отвечала императрица. — Но от подписания меня удерживает только то одно, чего тебе самому отдаю на разрешение: не возбудит ли употребление сего названия в Польше безвремянного внимания Сейма и тревоги во вред делу?» [893] И все же в январе 1790 года она жаловала ему звание великого гетмана императорских Екатеринославских и Черноморских казачьих войск. Потемкин был в восторге и немедленно велел сшить себе щегольский гетманский мундир, в котором разъезжал по Яссам; впрочем, одновременно он «приказал сделать себе и мундир из солдатского сукна, дабы своим примером подать недостаточным офицерам не издерживать из малого своего жалованья на покупку тонкого сукна»; «в угождение его, все генералы сделали таковые мундиры, и так,, хотя приказа и не было, но почти все штаб- и обер-офицеры с удовольствием во всю войну одевались в куртки толстого сукна, как солдаты». [894] Он не забывал, что должен делить славу с императрицей. Она называла его «мой Великий Гетман», а он отвечал: «Конечно, твой. Могу похвалиться, что ничем, кроме тебя, никому не должен». [895]
893
Переписка. № 1019 (Екатерина II Потемкину 2 дек. 1789).
894
Энгельгардт 1997. С. 82-83.
895
Переписка. № 1034 (Потемкин Екатерине II 25 фев. 1790).
Затем он потребовал заменить русского посла в Варшаве, Штакельберга, и предложил на этот пост Булгакова — совет, которому Екатерина последовала. [896] Она помнила, что в Польше у Потемкина собственные интересы и что его занимает идея создания независимого княжества. Он заверял ее: «Я тут себе ничего не хочу», — а что касается гетманского титула, то, «ежели б не польза Ваша требовала, принял ли бы в моем степени фантом, более смешной, нежели отличающий». [897] Всю весну он занимался формированием казачьего войска.
896
Переписка. № 1021 (Потемкин Екатерине II 5 дек. 1789); № 1045,1047 (Екатерина II Потемкину 30 мар., 8 апр. 1790).
897
Переписка. № 1030 (Потемкин Екатерине II 23 янв. 1790).