Потерянная реликвия
Шрифт:
Нок торопливо пригладил усы и бороду.
– Милости просим. Не заперто, - сказал Эзельгер и в ту же секунду по-эльфийски проворно застегнул ворот сорочки и надел куртку.
Евглен, возлежавший на диване без куртки и с развязанным кушаком, такой быстротой и ловкостью не обладал, поэтому успел лишь судорожно завернуться в пурпурный плащ, украшенный крылатыми львами. Едва молодой воин сел на диване, неестественно выпрямившись, дверь открылась, и на пороге возникла Северная Колдунья Итэри. Она была уже без теплого плаща, волосы, не накрытые беретом, струились черными волнами по малиновому бархату платья, спадая на плечи и спину. Юная чародейка приветливо улыбалась.
– Прошу прощения за то,
– Что вы, что вы! Вы вовсе не отнимаете у нас времени. Нам его просто некуда девать, - замахал руками Юн и осекся под насмешливым взглядом эльфа, - Сейчас поищем книгу.
– Она на столе, - сказал Эзельгер, избегая смотреть на чародейку, опять устремившую на него встревоженный взгляд.
Нок проворно взял со стола раскрытый томик, которым не так давно обмахивался, как веером, и подал его Северной Колдунье.
– Возьмите, госпожа.
– Спасибо, - поблагодарила Итэри и с сочувствием взглянула на Евглена, который по-прежнему сидел неподвижно, завернувшись в плащ, - Вы заболели, сударь? Вас знобит?
– М-м-м, - неопределенно промычал Евглен, не зная, куда деваться от смущения.
– Горло болит?
– с жалостью промолвила Итэри.
– Нет, голова, - усмехнулся Восточный Колдун.
Эльф прикусил губу, пряча улыбку, гном тоже усмехнулся в бороду, но чародейка не заметила ни веселья друзей, ни румянца стыда, покрывшего щеки Евглена. Она достала из широкого рукава своего бархатного малинового платья скляночку зеленого цвета и поставила ее на стол.
– Добавьте в питье, и вашу голову снимет, как рукой. Ой! То есть головную боль я хотела сказать.
От ее заботливого голоса и ласкового взгляда Евглен расцвел на глазах и поспешно потянулся за склянкой, как две капли воды похожей на ту, что предлагал ему Юн.
– Вы так добры. Спасибо, госпожа!
– Не стоит благодарности. Спасибо за книгу, желаю вам доброй ночи.
Чародейка взяла томик заклинаний и снова улыбнулась на прощание. Ее взгляд скользнул по корзиночке с фруктами, стоявшей на столе. Эзельгер со все той же эльфийской прытью взял со стола корзинку и с поклоном предложил ее Итэри. Она ответила поклоном на поклон, подумала немного, выбрала большое яблоко того же цвета, что и ее платье, взяла его и удалилась. Воин, чародей и гном долго смотрели на закрывшуюся за Итэри дверь.
– Ваши головы сняло, как рукой, - прокомментировал Эзельгер.
Он налил в кубок воды, добавил содержимое зеленого флакона и подал кубок Евглену. Сам же опять расстегнул воротник и с задумчивым видом уселся в кресло. Колдун вооружился письменными принадлежностями, листом пергамента и уселся за маленький столик у окна писать гневное письмо Элиа и Кадо. Нок потянулся к фруктовой корзинке, достал еще одно большое спелое яблоко и начал грызть его, держа обеими руками.
– Так что за сказку рассказывал Гвендаль о девушке с отравленным яблоком?
– прочавкал он, обращаясь к эльфу, - Почему злая колдунья завидовала ей?
– Потому что у колдуньи было волшебное зеркало. Оно говорило колдунье, что она самая прекрасная женщина на земле, до тех пор, пока ее маленькая падчерица не подросла, - не отрывая задумчивого взгляда от окна, поведал эльф, - Тогда колдунья задумала ее убить. Девушка убежала и спряталась в лесу у семи гномов.
– Надо же!
– обрадовался Нок, - А дальше?
– Мачеха отыскала ее с помощью волшебного зеркала, оделась старухой, пришла в домик к семи гномам и угостила девушку яблоком, в котором был яд, - глядя в окно, за которым сгущалась ночная темнота, и думая о чем-то
своем, рассказал Эзельгер, - Девушка съела яблоко, умерла, и гномы похоронили ее в стеклянном гробу.– И все?
– ахнул Нок, перестав жевать.
– А потом мы с Гвендалем были вынуждены распрощаться, и он не успел рассказать сказку до конца, - пожал плечами Эзельгер.
– Мог бы дать ему закончить, - укоризненно вздохнул гном.
Восточный Колдун за своим столиком предостерегающе кашлянул.
– Как пишется "неблагодарные мерзавцы"?
– спросил он, - С большой буквы или с маленькой?
– Если это имя и фамилия, то с большой, а если нет, то с маленькой, - съязвил Эзельгер.
– Ладно, напишу "Плахие Друзья", - вздохнул Юн.
– И кто у вас тут преподавал правописание?
– покачал головой Эзельгер, - У меня есть, что ему сказать.
– А голова-то больше не болит!
– обрадовано объявил Евглен, допив кубок с лекарством до дна, - Слушай-ка, господин Эзельгер, а почему Гвендаль рассказывал тебе сказки о волшебных зеркалах? Видать, он хорошо в них разбирался. Уж не был ли он зеркальным демоном?
Нок поперхнулся яблоком и закашлялся. Восточный Колдун откусил кончик пера, которое сосредоточенно грыз, выдумывая слова пообиднее. Эльф вздрогнул, оторвал взгляд от окна и медленно повернулся к Евглену. Его глаза были до того холодны, что Евглена взяла дрожь.
– Никогда больше не пей, неразумный человек, - сказал эльф.
Ночь накануне Сбора выдалась тихой. Небо над горами было ясно, в морозном воздухе мерцали звезды. Луна серебрила своими прозрачными лучами снега, окутавшие Пангорские хребты и глубокие ущелья. Перевал Троллья тропа был залит ее светом. Свет оранжевых огоньков поблескивал и в окошках общей комнаты постоялого двора "Упрямый мул". Там еще сидела веселая компания гномов, прохлаждаясь перед тем, как с утра тронуться в дальнейший путь. Стены и оконные стекла подрагивали от звуков веселой шахтерской песни, которую распевали горные жители. Наверху же в самой дальней комнате было темно и пусто. Горела только масляная лампа на каминной полке, освещая два эбеновых кресла, стоявшие друг против друга, и двух незнакомцев, сидевших в них. Оба они кутались в длинные черные плащи и прятали лица под капюшонами. Видны были только их руки, лежавшие на подлокотниках. На одном из незнакомцев были черные перчатки без пальцев, открывавшие бледную, как у мертвеца, кожу и острые ногти с синевато-черными лунками. Руки второго защищали теплые пуховые рукавицы. Было видно, что он очень заботится о своих руках и бережет их от холода.
– Я еле выбрался сюда и очень рисковал, - сказал незнакомец в пуховых рукавицах, - Если хоть одна душа узнает, что я здесь с тобой...
– Ты получишь свои деньги. Успокойся, - насмешливо перебил его незнакомец в перчатках без пальцев, и его острые ногти легонько постучали по подлокотникам кресла, - Но величина награды будет зависеть от того, что ты можешь рассказать. Что там со Сбором? Колдуны прибыли?
– В полном составе, с наставниками, - доложил неизвестный в пуховых рукавицах, - Нет только Чародея. Восточный Колдун прибыл один. Совет назначен на завтра. К ужину в Мраморной трапезной я, конечно, не был допущен. Там были только Колдуны, их наставники и Арла Кан. Но я наблюдал за ними какое-то время. Между ними нет мира и согласия. Север и Юг настроены дружелюбно, но Восток и Запад готовы передраться. Арника из Гантагора достойная дочь Запада. Она желает ссоры со всеми своими собратьями по ордену. Как госпожа Арла с ней ни билась, она не смогла обуздать характер своей ученицы. Девушка горда, заносчива, полна чувства превосходства. Она хочет возвыситься любой ценой. Не удивлюсь, если она в тайне почитывает трактаты о темной магии.