Потерянные в прямом эфире

Он стягивал с меня куртку, а я никак не могла совладать с пуговицами на его пальто. Хотелось вырвать их с мясом, но никак не выходило, хоть я изо всех сил дёргала полы его пальто. От досады стукнула по одной из пуговиц, не учтя, что бью опять по Игорю. Он усмехнулся мне в самые губы и сам стянул такой неугодный предмет гардероба.

Обувь, стянутая и кинутая как попало. Мой свитшот, его брюки… пуговица джинс, шипяший матерок… непростительное число пуговиц на его рубашке и шум падения чего-то тяжелого… кажется, это была тумбочка.

И ничего из этого не имело ровным счётом никакого значения.

Сильные пальцы прошлись по моим рёбрам до края бюстгальтера, который тут же был задран вверх, высвобождая грудь с бесстыже торчащими сосками. Мужская рука с чувством сжала одно из полушарий, сорвав с моих губ ещё один всхлип, правда, совершенно иной тональности, чем в подъезде. Его губы заскользили по моей шее, заставляя кожу покрываться мурашками. Обхватила его торс ногами, желая лишь одного: стать ещё ближе.

Поза была неудобной, но никто из нас этого не замечал. Рот Ключевского сомкнулся на вершинке второй груди, прикусив, лизнув… Я выгнулась дугой, с силой хватаясь за его плечи, шею, спину и оставляя на них синяки и царапины. Мне хотелось его целовать, трогать, пробовать на вкус, но пространство для манёвров было ограничено, поэтому я без устали ёрзала в его руках. В конце концов Игорю это надоело, и, сделав титаническое усилие над собой, он остановил свои ласки и унёс меня в спальню. И уже здесь, путаясь в простынях, я дала полную волю себе и своим рукам.

Ненавистное белье полетело в сторону, и, чуть изловчившись, я оказалась сверху. Глаза Ключевского потемнели, став практически бездонными, на губах заиграла самодовольная улыбка, которая быстро испарилась, стоило мне лизнуть Игоря в кадык. Огладила его грудную клетку, очерчивая пальцами все линии рельефа, мне нравилось ощущать, как учащается сердцебиение и сбивается дыхание.

Раньше наш секс во многом строился на моих попытках сделать ему приятное, но Игорь каждый раз переигрывал меня, завладевая инициативой. Но сегодня мне хотелось… поделиться с ним нерастраченной нежностью, что хранилась во мне все эти годы. Ещё один поцелуй в шею, затем в колючий подбородок, в ответ его рука легла мне на затылок и стянула резинку, после чего волна густых волос разметалась по моим плечам. Я двигалась медленно, оставляя влажную дорожку от поцелуев на его коже. Ключица, солнечное сплетение, грудь, область диафрагмы, живот… мне всё было мало, и я спускалась ниже и ниже, когда резким рывком оказалась опрокинута на спину.

— Потом, — горячее дыхание коснулась моего уха, — всё потом. Моя хорошая.

В эти два слова было вложено столько всего, что у меня защипало глаза, но разреветься я не успела, потому что Игорь подтянул меня чуть выше и поцеловал нежно и неспешно, будто успокаивая. Мои чувства в очередной раз поменяли окрас, сменив острое возбуждение на едва выносимое томление.

Мужская рука прошлась по внутренней стороне бедра, замерев между моих ног. Я вздрогнула, внизу живота всё сразу же заныло и затрепетало… от понимая, что это именно Игорь касается меня там. А ведь я уже и не верила, что однажды мы с Ключевским вновь окажемся в одной плоскости. Он сделал движение рукой, коснувшись особо чувствительного местечка на моём теле и я негромко вскрикнула. Наши тела так тонко реагировали на прикосновения друг друга, будто сонастраиваясь. Моя кожа покрылась испариной только от одних его прикосновений.

Игорь прижался своим лбом к моему, и наши лица оказались непростительно близко, смешивая наше дыхание и сбивчивый шёпот.

— Я…

— … так скучал…

—… по тебе.

Лёгкий поцелуй в губы и он сжал моё бедро, заводя его себе за спину, чтобы уже в следующее мгновение войти меня. Медленно, нежно, настойчиво… Он пытался двигаться медленно, но очень скоро мы оба сорвались, с каждым движением делая наш темп всё быстрее и будто бы острее. Тела сплелись так тесно, что под самый финал я уже перестала различать, где начинался он и заканчивалась я.

Чувство наполненности и безграничного счастья расцветало в нас медленно и неспешно, словно пронизывая насквозь каждую клеточку, пока оба не сорвались в нирвану на двоих.

***

В себя приходили долго. Или же просто я не могла поверить в случившееся. Но меня всё время не покидала смутная тревога, как если бы наша близость была всего лишь сном, а в скором времени должен был зазвонить будильник, чтобы вернуть меня к холодной и одинокой реальности.

Я устроилась на плече Игоря и водила пальцем по его колючему подбородку, сам же Ключевский лежал с прикрытыми глазами и блаженно улыбался, выглядя при этом лет на десять моложе.

— Игорь, — осторожно позвала его, боясь разрушить волшебство момента.

— М-м-м-м, — потянул он. — Ты же сейчас не будешь задавать глупых вопросов?

— Смотря что понимать под глупыми.

Он резко распахнул глаза и с полной серьёзностью глянул на меня:

— Про прошлое — глупость, про обиды, про то, чего не случилось, про…

— Поняла, — усмехнулась я. — Прошлое нельзя, значит, будем про настоящее. Где все?

— Вот это да, хороший вопрос. Сеня у друга решил переночевать, а Славка к жене отправился.

— Так они же разводятся.

— Они ещё туеву кучу лет разводиться будут и в итоге сойдутся обратно. Неужели ты думаешь, что Слава бы просто так уступил Юльке квартиру, не рассчитывая её вернуть в скором времени? Да и Юля слишком долго его откармливала, чтобы просто так отдать это счастье в чужие руки.

— Тогда к чему это всё было?

— Иногда всем, даже самым крепким парам, нужна перезагрузка. А в их случае тем более.

— Почему?

Ключевский чуть помедлил, решая, насколько вправе рассказывать о делах приятеля.

— С детьми у них никак не получается. Причём проблема у обоих, и принять это пока что сложно.

Услышанное меня расстроило. Вот почему так оно в жизни бывает? Кто-то беременеет в самый неподходящий для этого период жизни (и как бы я ни любила Арсения, будем честны, случись со мной беременность чуть позже, толку от меня как от матери было бы куда больше), а кто-то очень хочет, но не может.

— Они справятся с этим, — уверенно заявил Игорь, будто прочитав мои мысли.

Остро захотелось, чтобы у Макаровых действительно всё было хорошо. Нужно будет отправить Славке что-нибудь оптимистичное, а то последний отправленный реквием отдавал излишним пессимизмом.

— То есть мы сегодня с тобой одни?

— Знаешь, — ухмыльнулся Игорь Валерьевич, — а мне нравится ход твоих мыслей.

И прежде чем я успела пискнуть, он уже повернулся на бок, нависая надо мной.

Второй раз получился до исступления неспешным. И даже после этого, мокрые и уставшие, мы никак не могли расстаться, сплетясь в тесных объятиях.

— Оставайся, — попросил Игорь, когда я зашевелилась в попытке выбраться из постели.

— Я бы с радостью, но дома Жужалица. Одинокая и голодная.

— Давай съездим за ней?

— Ага, а утром придёт Арсений и…

Что там «и», я так и не придумала, но меня до ужаса пугала реакция сына на то, что мы с его отцом… решили быть вместе. Но разве мы хоть что-то решили? Пока мы просто натворили безумств, и как объяснить это ребёнку, я не представляла.

— И он будет счастлив, когда мы ему расскажем.

— Что снова спим вместе? — колкость вылетела прежде, чем я успела подумать. К тому времени я уже успела сесть на кровати и теперь вновь была поймана Ключевским.