Потерянные

Пришлось обернуться и лицезреть мясную принцессу в свите корявеньких девиц Грипы и Фени, которых Анфиса таскала за собой ради удачного фона. Червячок зависти коснулся Тисиного сердца. До чего же Анфиса яркая. Платье кизилового цвета, ажурные рюши на голых мягких плечах, в ямочке у основания нежной шеи — коралловый медальончик. Анфиса улыбалась ей, но Тиса знала цену этой улыбке. От пухлых губок Тиса могла дождаться только очередной гадости.

— Как видишь, — Тиса вздернула брови.

— Ты зря так торопилась, — Анфиса сморщила острый носик. — Тонечка все еще прячет от нас Филиппа. Ты могла бы успеть переодеть свое домашнее платье.

Девушки противно захихикали.

Тиса не нашла, что ответить, и так и осталась растерянно стоять посреди зала. Девушка огляделась, боясь, что кто-то стал свидетелем разговора. На ее счастье никто интереса не проявлял. Трихон находился в опасной близости. Но шкалуш, задрав рукав формы, показывал молоденькой курносой служанке голубую кадетскую наколку. Служанка то и дело улыбалась и что-то прощебетала. Нет. Похоже, он не слышал.

— Какая у тебя веселая прическа! — вместо «здрасте» сказала Тисе Марика.

Зоя, Руслан, Ганна встретили ее очень радушно, и Тиса заставила себя не думать о словах Анфисы, чтобы не портить себе вечер. Зоя спросила об обереге с таким отчаянием в глазах, что Тиса не смогла рассказать всю правду. Не вдаваясь в подробности, она еще раз заверила подругу, что достанет оберег к сроку.

По увеличившемуся гвалту голосов и активности женской половины собравшихся, стало ясно, что появился Филипп. Вместо цилиндра на этот раз голову вэйна украшала шляпа цвета слоновой кости, элегантно сдвинутая на бок. Бледно-голубой костюм придавал фигуре колдуна грациозную воздушность.

Ордосия Карповна нынче предпочла черные одежды, и как никогда напоминала длинноносую ворону.

Вечер начался. Спустя некоторое время Тиса почувствовала легкость. Или это молодое вино так ее развеселило? Она смеялась и даже Витер своим присутствием не вызывал обычное неудобство. Старшина поднес второй бокал. Тиса заметила вэйна разговаривающего с отцом и Климычем, и не могла удержаться от любопытства послушать разговор.

Климыч уже порядочно захмелел, и запряг любимого конька. Бедняга вэйн попал под горячую руку:

— Не знаю, палата все время заседает и издает всякие указы. А вэйновий не вмешивается в… — тянул Филипп.

— Э, молодой человек. Хоть мы и в дыре, но тоже кой-чего слышали, — Зарай Климыч, шутя, погрозил пальцем. Усы начальника таможни, похожие на щетку, при улыбке растянулись под носом как гармошка. И на подбородке проступила ямка. — Говорят, император Горий уже не правит. Всю власть держит верхушка вэйновия. Скажи, Лазар?

Отец положил в тарелку недоеденную кисть винограда:

— Я не вижу в этом преступления, — кашлянул капитан. — Вэйновий, палата и император, всегда были единой упряжкой.

Начальник таможни махнул на него рукой:

— Ты всегда держишь нейтралитет, Лазар. Даже если все полетит к чертям, ты будешь стоять и смотреть, пока не поступит приказ сверху. Тебе плевать, что палата давно пляшет под дудку вэйновия, — Зарай поставил на стол бокал, и капли полынной настойки расплескались по скатерти. — А эта идиотская армейская реформа последняя от кого, думаете? От Гория, от палаты? Нет! Вэйновия! Будь моя воля, я бы на этого министра по вэйн-безопасности давно гасители надел и скинул с кресла.

Наконец-то хоть кто-то разделяет ее мнение о вэйновском небожительстве, — подумала Тиса, преисполненная симпатией к начальнику таможни.

Климыч похлопал вэйна по плечу, пошатываясь.

— Да, наверно вы правы, — протянул нерешительно Филипп. Чувствовалось, что вэйну порядком надоел этот диалог, но оборвать его ему не позволяла тактичность.

На помощь дорогому постояльцу поспешила Тонечка:

— Зарай Климыч, Филипп с вами согласен. Но все это так далеко от нас. Вы лучше расскажите, как вы руку поранили? До нас дошли жуткие слухи о волках!

— Вот, — начальник таможни показал всем перебинтованное запястье. — А чего здесь рассказывать? Волки напали, пришлось отбиваться. Вон, Крохов расскажет! Эй! Витер! Иди сюда.

Климыч вытолкнул вперед Витера.

— Этот бравый воин пристрелил зверюгу, когда она уже была готова оттяпать у меня руку.

— Волки!? — ужаснулась Ордосия Карповна. Столичная выдержка изменила женщине. — Здесь?

Она выразительно посмотрела на сына.

Витер поспешил успокоить:

— Сударыня, успокойтесь. Мы видели волков близ Сеевки, это в пятнадцати верстах к востоку от Увега. Притом мы почти всех уложили.

— Почти, — хмыкнула про себя Тиса. Она скосила взгляд на шкалуша, который в этот момент о чем-то беседовал с Марикой. Новобранец почувствовал ее взгляд и поднял глаза. Тиса отвернулась.

— Мы ехали всю ночь и решили заночевать у дороги, — значительно начал Витер, он казался довольным общим вниманием. — Расположились на ночлег. Только угомонились. Вдруг я услышал, как Климыч кричит: «Волки!».

По мере продолжения рассказа, Тиса все сильнее морщила нос.

— И тогда я выстрелил из стреломета в четвертый раз. Дрот раздробил зверю челюсть и вышел через левое ухо, — Витер поднял кулак. Он увлекся рассказом, не замечая, что женщины уже на грани обморока. По крайней мере старушка Ордосия уже закатила глаза.

Тонечка и здесь оказалась на страже. Тиса подумала, что этой женщине надо дать орден за заслуги — спасение увязающих в беседе.

— Это была обычная стая. Хотя будь то оборотни, им бы несдобровать: все мои стрелы имеют серебряные пайки.

— Как вы предусмотрительны, Витер Дронович! — сказала Тонечка, бросая озабоченный взгляд на Ордосию Карповну. — Какой м-м… захватывающий рассказ! Спасибо! А теперь обещанный сюрприз! — она повысила голос. — Давайте попросим Филиппа показать нам что-нибудь волшебное! — захлопала в ладоши Тонечка. — Просим!

— Просим! — подхватили гости.

— Просим, — проворчала Тиса, отпив из бокала глоток вишневого вина.

Рядом с Тисой возникла Ганна:

— Ты не слишком ли увлеклась вином, подруга?

— Ганна, оно такое вкусное, — сказала Тиса, но бокал отставила.

Волшебное действо перенесли на широкую террасу, выходящую в сад. Здесь было уже все приготовлено к танцам, — по кругу расставлены ряды стульев и столиков с десертом. За крайним столиком трое местных музыкантов допивали наливку в ожидании своего музыкального часа. Завидев толпу, домрист спрятал бутылку под стол.