Потерянный берег. Рухнувшие надежды. Архипелаг. Бремя выбора (сборник)

Заплатили за охрану и заодно поинтересовались, есть ли на пристанях «торговый представитель» Аслана. На что нам ответили, чтобы обращались в ломбард, мол, это и есть люди Аслана. Ну что ж, направились в ломбард, поздоровались со старым чеченом и его «тенью».

– Солярку привезли, есть спрос?

– Да, брат, на топливо всэгда ест спрос.

– И по какой цене шесть тонн заберешь?

– Сейчас, – старик что-то проговорил Умару на своем, тот ответил, потом по рации еще перекинулся с кем-то парой фраз. Старик, вероятно, услышал, что ответили по рации, и сказал:

– Триста за тона, сейчас бочка приедет.

Мы с Иванычем переглянулись.

– Нэкто здэсь дороже нэ купит, – сказал старик, видя нашу реакцию, – тэм более так много сразу.

– Понятно, а сколько, так сказать, в розницу здесь топливо стоит?

– Разный цена, восемьсот самый дорогой.

– Ну… опт так опт, – согласился я, – вон баржа, к ней пусть бочка подъезжает.

– Зачем подъезжать… шланги тут, помпа, перекачаем.

– Наше присутствие нужно?

– Если вэриш мнэ… не нужна.

– Ну, пока верим, – сказал Иваныч и закурил.

– Вот хорошо тогда, – кивнул чечен и протянул мне половину тетрадного листа и ручку, – на, пиши сколка привез, сколка дэнег палучил… Имя напиши, и откуда.

– Это что?

– Договор… Сумма болшой… панимаеш?

– Ясно.

Чиркнув несколько фраз, мол, привез 6 тонн, деньги в сумме 1800 золотом получил, и, подписавшись «Сергей, о. Сахарный», передал листок старику. Он его прочитал и передал Умару. Умар тоже прочитал, взял ручку и написал пару строк в своей части и вернул старику.

– Читай, став день и подпис.

Я прочитал часть, написанную Умаром, – «принято 6 тонн, выдано 1800 рублей золотом. Семья Чекоевых, Умар, пос. Лесной». Ну вроде все верно, поставил дату «День 90-й после волны» и расписался. После чего старик нагнулся к небольшому железному ящику, погромыхал замком и начал выкладывать на стол увесистые мешочки – 18 штук, по 100 золотых в каждом.

– Пачти шестнадцат килограмм… носить с собой будэш? Остав тут, расписку дам тебе, будешь уходить, забэрешь. За такую торговлю процент за хранение брать нэ буду.

– Договорились, – сказал я, забрал со стола четыре мешочка, а на остальные указал, чтоб убирали.

Взамен получил еще одну расписку, в которой говорилось, что семья Чекоевых приняла на хранение 1400 рублей золотом.

– Да уж… Развернулось тут семейство Аслана, – сказал Иваныч, когда мы вернулись на бот, чтобы собрать вещи и прогуляться, сначала на рынок, потом к Лидии Васильевне.

– Насколько я знаю, они и до волны тут неплохо жили, и уважали их, несмотря на то, что чечены. У Аслана правда братец был младший, вот тот да, «жук» еще тот… рассказывал мне Вася про него, да и встречаться мельком приходилось.

– Понятно. А вообще я думаю, у Лесного неплохая перспектива из таежного поселка превратиться в эдакий купеческий городок-порт.

– Вполне, – согласился я, – народу-то прилично тут прибавилось, даже за последние несколько дней, на пристани вон скоро не приткнуться будет.

– Я заметил. Ну что, готовы? Идем?

– Я тут останусь, можно? – спросил Саша.

– А чего так?

– Не хочется мне встречаться тут с «некоторыми».

– Вот те раз! У нас с Серегой поводов не встречаться с этими «некоторыми» гораздо больше, так что нечего!

– И что, опять в драку лезть, если что?

– Ну уж задницу-то я теперь точно никому под пули не подставлю.

– У меня дети, понимаете?

– Понимаю, – ответил я, – и у нас дети, плюс твои дети и, возможно, еще кто-то. И ты пойми, от подлости никто не застрахован… Мало ли что вообще может случиться с любым из нас, но мы теперь одна семья. Будешь бояться каждого урода, тебя твои же дети уважать и перестанут.

– На, держи, – вручил Иваныч МРку и жменю патронов Александру и подмигнул, – пользоваться умеешь?

– Умею, – вздохнул тот и весьма умело затолкал четыре патрона в трубчатый магазин.

– Ну вот и нечего, – хлопнул его по плечу Иваныч.

Когда мы втроем вышли на площадку складов пристаней, нам навстречу попался Кам АЗ-топливозапращик.

– Ну вот, оперативно, – кивнул в сторону машины Иваныч.

Федора Михайловича на привычном месте не обнаружили.

– Надо бы наведаться, не случилось бы чего.

– Встретим Фиму, его и пошлем разузнать. Кстати, что нам от Фимы на этот раз надо?

– Вопрос по емкостям опять поднять, – ответил я, поправляя кусок белой хб ткани под бейсболкой, расправив ткань по шее и плечам, чтобы не сожгло солнцем, – и вообще у меня на Фиму планы.

– О как, а он про это знает? – усмехнулся Иваныч. – И что за планы?

– Есть мысль его на работу взять и сделать представителем Сахарного. Слыхал? Солярка самая дорогая по восемьсот, мы оптом продали за триста. Дальше рассказывать?

– Хочешь здесь его торговать соляркой посадить?

– А почему нет, ну если он захочет, конечно.

– Этот-то? Захочет! Лучше, чем задницу на велосипеде по кочкам набивать.

– Ну вот, – заметил я, разведя руками.

Мы топали вверх, выбивая пыль из дороги. Навстречу нам и в обратную сторону попадались люди, группы людей, гужевой транспорт и изредка проносились, пыля, грузовики.

– А что, только соляркой? – поинтересовался до этого молчавший Саша.

– Ну почему же, можно взять выше… ну вроде как представительство «общины о. Сахарный».

– Звучит, – сказал Иваныч, сморщившись, – давайте перекурим, мужики, постоим, а то задница отваливается.

– Давай.

Мы отошли в сторону и присели на одно из бревен, которых вдоль недавно расширенной и прорубленной просеки лежало в избытке… Иваныч остался стоять..

– Тю… чего, робятки, запыхалися? Ну сигайте, довезу за спасибо, все равно домой еду. Жарко уже… надоть обождать в тени.

– Федор Михалыч! А мы даже разволновались, когда тебя у пристаней не нашли, думали, не случилось ли чего, – ответил я, обрадовавшись.

– Так чего со мной сделается акромя трипперу, – усмехнулся дед в усы и взглядом указал на телегу.