Потерянный Город

– У Дагана спрашивала?

– Нет, забыла. Как-то не до этого было.

– Ничего, я думаю, вариантов у нас и так не очень много. Надо использовать этот шанс, что бы не ждало нас у Южных ворот.

Алекс пальцем рисовал на пыльном полу схему Города, довольно далекую, но хоть что-то: лишь пару маршрутов, по которым нас вели и по которым мы сбегали.

– А что там? На юге?
– он поставил вопросительный знак в нижней части условного круга.

– Не знаю, это выяснить я не успела, слишком жарко стало, - я вспомнила ту девушку в белом халате, когда она с опаской спросила: "А ты давно здесь работаешь?". Да, я была близка к провалу, причем не один раз.

– Надеюсь, там заразные не стоят толпами, а то нам придется туговато.

К сожалению, других вариантов у нас не было. Мысль остаться жить в Городе даже не вставала, это не обсуждалось, это табу. Только прочь из Города, туда, где белоснежные нетронутые снега. Противники тоже должны понимать, что на постоянное место жительства мы тут не останемся, и должны ждать нас у северных ворот, значит, туда будут стянуты основные силы полиции.

– Почему ты думаешь, они вообще будут нас искать? Плюнут с высокой колокольни, да и все, - спросила я.
– Мы же не заразные, хоть они и утверждают обратное, значит, не представляем потенциальной угрозы.

– Представляем, только не в биологическом плане, а в политическом. Помнишь, что тебе сказал твой брат? Относительно влияния силы власти на испуганных жителей?

Очень сложно для моих мозгов.

– Прости?

– Если они нас не поймают, - продолжил Алекс, тыкая пальцем туда, где он изобразил Центр ликвидации, - это здорово подорвет их авторитет в глазах людей, докажет их несостоятельность как власти, защищающей свой народ. А в условиях массовых истерий относительно А-2, это очень сильно им навредит. Представь, если они нас поймают и проведут уже двойную казнь на глазах всего Города, это будет для них панацея от бунтов и недовольств на месяц так точно, а потом найдется еще какой-нибудь одиночка, про которого никто не вспомнит. И его вздернут.

Ну да, власть над толпой. Я кивнула.

– Они и тебя-то хотели казнить лишь для этого.

– Я знаю, - коротко согласился Алекс, и я услышала в его голосе отдаленную горечь смирения с бессмысленной смертью.
– Наши поиски превратят в целое мероприятие, поэтому чем дольше мы сидим здесь, тем хуже себе делаем.

С каждой секундой шанс быть обнаруженными возрастал в геометрической прогрессии. Тот факт, что мы все еще живы, может доказывать лишь одно: нас действительно считают заразными и бояться войти в контакт. Либо половина жителей Города, которым не посчастливилось присутствовать на казни, даже не знали нас в лицо. Расклеенные листовки с ориентировками явно исправят и эту погрешность.

Еще немного обсудив детали, мы все-таки решили выдвинуться к южным воротам, несмотря на то, что может нас там ждать. Лучше попытать счастья, чем идти сразу в лапы патрульных с неоновой табличкой: "Мы здесь!"

Эта ночь, проведенная в ожидании того, что нас схватят, длилась мучительно долго, но даже полусон мне был за спасение. Я позволила себе отпустить события прошлых дней, постараться забыться хоть на секунду. Утром Алекс сказал мне, что лишь спустя почти час я перестала трястись у него на коленях. Давали знать о себе пережитые потрясения: от сожженной заживо деревни до смерти Пифа. Когда я покидала опустевший родительский дом целую вечность назад, я совсем не так представляла свое будущее.

Мы покинули дом ближе к обеду. Город встретил нас пугающей тишиной, словно все жители затаились по углам и только ждут удобного момента выскочить и напасть с ножами и дубинами наперевес. Декабрь брал свое: было морозно, но безветренно. Хорошо хоть мы не сильно отличались от жителей окраины Города, которые ходили кто в чем горазд.

Ночь отдыха пошла на пользу, хоть я и чувствовала себя все еще разбитым корытом. Порывистый ветер трепал края куртки, забираясь под одежду ледяными пальцами. Я все чаще заходилась в кашле, видимо, ночное лежание на мерзлой крыше Центра не прошло даром. В сложившейся ситуации это недоразумение в виде кашля казалось мне сущим пустяком.

Окольными путями, постоянно прячась в темных закоулках, скрываясь за мусорными баками и коробками, мы дошли до южной окраины Города. Что же тут такого страшного, что должно нас отпугнуть? Начался мелкий снег, прикрывая землю белым покрывалом. Мы остановились за двумя домами, по разным сторонам того, что когда-то было дорогой. У каждого был свой угол обзора, мне не хотелось отходить и на шаг от Алекса, но он прав, если одного из нас поймают, у второго будет шанс сбежать.

Снова бежать без оглядки, далеко вперед, где, возможно, нас ждет свобода.

– Нам нужно спрятаться в разных точках, осмотреться, прояснить для себя ситуацию, - объяснял мне Алекс, когда я отказалась разделяться.

– Нет, плохая идея.

– Ребекка, если кого-то поймают, второй может сбежать.

– Кого-то это тебя?
– спросила я в лоб.
– Тебя ищет весь Город, я не могу просто так отпустить тебя. На меня могут не обратить внимания, ведь главный враг сейчас - молодой сбежавший парень с черными волосами и серыми глазами.

Алекс замолчал. Меня, беглянку из Центра, должно быть, тоже ищут, но он цель номер один. Правительство должно бросить все силы, чтобы беглеца отыскать, хоть из-под земли достать. Это ставит его под больший удар, нежели меня. И честно, если его опять схватят и утащат куда-нибудь, я не гарантирую, что смогу найти его снова.

– Ребекка, у нас нет другого выхода.

Я это понимала.

– Мне просто страшно, - шепотом призналась я.

Серый склад, стоявший впереди, явно принадлежал правительству, он, конечно, не такой белый и чистый, как Центр по ликвидации, но его старались держать в приличном виде. Большие двустворчатые ворота, два фонарный столба, асфальтовая дорожка до Южных ворот с единственной дозорной вышкой. Вот наше новое испытание. Наше последнее препятствие на пути к свободе.

Пока не понятно, почему та девушка говорила, что мы сюда не сунемся. Ворота как ворота, точно такие же, как и северные. Дозорная вышка - точная копия, только одна, а не две. На ее верху, вальяжно развалившись на стуле, спал патрульный, придерживая висящий на ремне автомат.

Мы договорились сидеть в засаде полчаса, пока не выясним, с чем имеем дело, и чем эти ворота страшнее северных. Так же в наш план входило - проникнуть через них любым способом, хоть на крыльях, хоть ползком, как угодно. Назад дороги нет.

Снег, белыми пушинками падал мне на ресницы. Со стороны может показаться, что я просто бродяжка, которой негде остаться на ночь. К сожалению, здесь полно таких. Это мое прикрытие, наше прикрытие.

Когда мне начало казаться, что ничего с этими воротами вообще не произойдет, они открылись, и въехал небольшой грузовик, который вез в кузове что-то, накрытое черным брезентом. Патрульный, до этого времени спавший на своей вышке, вынужден был спуститься, чтобы открыть, а затем закрыть ворота. Из-за неудачного угла, мне не удалось ничего толком разглядеть. Склад, въехавший грузовик, патрульный - вот вся моя картина происходящего. К сожалению, ни что вез грузовик, ни что там за воротами я не увидела.

Безумное желание бросить пост и побежать к Алексу сдавило мне горло. Только не поддаваться панике, ничего же страшного не случилось. Пока что не случилось.

Грузовик задним ходом подъехал к двустворчатым воротам склада. Через несколько минут они открылись, из склада вышли рабочие в защитных костюмах и масках, можно было подумать, что Правительство хранит тут что-то сверхопасное и важное. Может, поэтому нам не стоило соваться в южные ворота?

Рабочие перебросились парой фраз с водителем, который не потрудился даже выйти из кабины, затем скрылись в темноте склада. Как я ни силилась хоть что-то разобрать, ничего не выходило. Потом они снова вышли, но уже несли что-то в руках с двух концов. Загрузили в грузовик что-то в черном непрозрачном пакете.