Потерянный осколок

– Вечером.

О как! Значит, ночью поедем. Странно, неужели Широ решил пойти вдоль границы Хрустальных лесов и Дубовой рощи. До столицы можно и по эльфийскому лесу дойти, но это в обход. Если же по пограничью идти, то сэкономим рассветов пять, шесть.

Дубовая роща – территория дриад. Хрустальный лес окружает рощу с двух сторон. Таким образом, граница изгибается почти под прямым углом, уходя на запад. Самая короткая дорога до Tintill Elin, эльфийской столицы, это западная граница. Прямо по ней можно с легкостью преодолеть путь за двадцать рассветов, восемь из которых мы будем идти по территории светлых.

Но не все так просто. Если бы не коренные жительницы рощи, путь был бы идеальным, а так его легкость поверхностная. Пусть дриады не враги эльфам, а соответственно, нам, они все же не терпят вторжения в их владения без предварительного оповещения и официального визита. В противном случае, нас можно будет только пожалеть. Если не застрелят ненароком, то пленят до дальнейшего разбирательства. Тогда мы потеряем гораздо больше времени, чем выиграли бы. А то и головы сложим из-за недоразумения. Дриады, они такие. Сначала стреляют во вторженцев, а потом интересуются их личностью.

– Вислоухий решил рискнуть, - пробормотала я сама себе.

Наше уединение было нарушено стуком в каменную дверь. Разрешения томившийся с другой стороны так и не получил. По неизвестным причинам, я боялась впустить гостя.

Без моего дозволения никто не может войти в покои. Дворец надежно охраняет меня. Как оказалось, живой Galad Isilme может быть весьма полезным. Приняв меня в число своих хозяев (громко сказано, он меня через раз слушается), дворец выделил мне комнаты и свою защиту. Сейчас она мне пригодилась. Не хочу открывать.

Стук повторился. И тишина.

– Похоже, бессовестная баншы боится со мной встретиться, - раздалось за дверью, - трусиха!

От этого насмешливого голоса кровь отхлынула от лица и уши заложило. И что мне делать? Вечером ведь все равно увидимся. Но это вечером, там буду не только я, а сейчас мы будим наедине. Кайа точно ускользнет куда-нибудь, он чуткий не в меру.

И тут меня как молнией поразило. Как он меня назвал? Трусиха?! Ну зараза розовая, я тебя к карателям спасать полезла, а ты так, значит.

– А не обнаглела ли птичка? Неужто перья не все оторвали? – смешок по ту сторону.

Он специально это. Знает, как разозлить. А злиться и бояться одновременно сложно. Поэтому буду злиться - это проще.

– Откройся дверка, я хочу увидеть эти бесстыжие розовые глаза.

Массивная, в локоть шириной дверь медленно двинулась вовнутрь комнаты. Столкновение камня с камнем и рожденный этим соприкосновением скрежет возвестил о завершении пути изолирующей меня от всего мира преграды. Я зажмурилась. В тишине раздавались неторопливые шаги, и они приближались.

Мне сложно было заставить себя открыть, наконец, глаза. Из всей нашей группы только Ласкана я не видела с того самого момента на площади у костра. Та боль и ужас, испытанные мной на злосчастном лугу, не покидали меня. Я смогла заглушить эмоции и похоронить их глубоко, но вина не уходила. Как же я боюсь на него посмотреть. Все столь яро задушенные чувства могут вырваться наружу, как только я увижу розовую гриву феникса. Я не смогу смотреть на него как раньше. Каждая его клеточка будет напоминать мне об испытанном ужасе.

Почему Ласкан так спокойно говорит со мной, зачем пришел? Неужели пережитое не оставило следов? Не верю! Раны слишком глубокие. Пусть он и не держит на меня зла и обиды, ему тяжело было прийти ко мне. Ведь это из-за меня! Но если он смог преодолеть это, то и я смогу!

И я открыла глаза. Такой же худощавый и бледный, с розовой длинной косой. Моя нежная нимфа. Он улыбнулся, как и я ему в ответ. Широко и лучезарно, принося долгожданное облегчение. Он не злится!

– Можно я кое-что тебе скажу? – он мягко опустился на край кровати, где сидела растерянная я.

– Скажи, - хочу слушать его до бесконечности. Успокаивающий, добрый голос.

– Не вини себя, это бессмысленно. Никто не мог предугадать.

– Но… - он выставил вперед руку и мягко коснулся пальцами моих губ, заставляя слова так и остаться всего лишь моими мыслями и тревогами.

– Дана, я был в похожей ситуации. Я знаю, как тяжело видеть чьи-то мучения и винить в них себя. Но поверь мне, - феникс аккуратно взял меня за руки и стал успокаивающе, круговыми движениями поглаживать мои ладошки своими большими пальцами, - умирая много десятков раз, я ни разу не винил тебя.

 От упоминания смертей и их количества закружилась голова, начало тошнить.

– Напротив, я был рад, что именно я стал их жертвой, ведь я практически бессмертен. Впервые от меня была польза. Я смог защитить вас всех, - Ласкан запнулся и опустил взгляд, - почти всех. Поверь, знать, что ты не подверглась пыткам, что, возможно, жива, и я смог, наконец, спасти дорогую мне женщину и не опозорить свое имя - самое главное для меня. Не скажу, что все было просто. На самом деле я был в состоянии умереть сам от одного их вида, но именно ты дала мне сил не сойти с ума. Твоя безопасность грела мне душу, и я задержал бы их на столько, насколько смог.

Он поднял мое лицо за подбородок и немигающе, проникновенно смотрел на меня и в никуда одновременно.

– Не печалься о свершенном, не тревожься о грядущем, живи сейчас.

И меня нежно поцеловали. Губы Ласкана всего лишь коснулись моих, а все тревога испарилась в считанные мгновения. Какая же у тебя сила, о мудрейший из ныне живущих? Ты так молод и так мудр. Ты истинное бессмертное существо, проживающее множество жизней, хранящее бесценный опыт. И только что прекрасная огненная птица поделилась со мной частичкой своих знаний.

Мгновение, и погружение в истоки мирозданья, спрятанные глубоко в душах фениксов, оборвалось, не успев начаться. Но кое-что я успела уловить. Его чувства. Меня обняли, нежно, но крепко.

– Ты до сих пор любишь ее?

Ответа не последовало, он и не требовался. Так мы и сидели, пока в проеме не появился мой болезный. Малыш взял контроль над телом рассвета три назад. Почему маньяк так долго находился в сознании, подавляя Вана, было вопросом рассвета, но я рада, что, наконец, вижу такие привычные, неуклюжие движения моего белобрысика.