Потерянный рай

С трудом оторвав взгляд от зажатой фермами технического обслуживания машины, Джон перешагнул окаймленный пневмоуплотнителем порог и оказался в тесной рубке управления.

Центральную часть эллипсоидного помещения занимал сложный пилот-ложемент, вокруг которого расположились скошенные приборные панели. Выше, окольцовывая периметр рубки, шел экран кругового обзора, состоящий из отдельных сегментов, напрямую связанных с расположенными на внешней части брони видеодатчиками. В случае их выхода из строя конструкторы предусмотрели тот самый, похожий на раскосые глаза, смотровой триплекс, в который были вставлены герметично пригнанные сегменты толстого бронестекла. Сейчас их закрывали секции передних экранов, автоматически убирающиеся в стороны, если видеосигнал будет потерян.

…Джон осторожно опустил драгоценный цилиндр в глубокое сиденье пилот-ложемента и повернулся к панели ручной настройки. Конструкция противоперегрузочного кресла серв-машины была продумана и отработана на практике до мельчайших деталей, и потому у него не возникло трудностей с креплением нестандартного агрегата: легкие прикосновения к соответствующим сенсорами привели в движение спинку и подлокотники кресла, сдвигая их до тех пор, пока мягкий материал не продавился, плотно соприкоснувшись с цилиндрическим корпусом.

Зафиксировав капсулу страховочными ремнями, Джон подключил к ее полусферическому навершию толстый жгут, состоящий из трубок и кабелей бортовой системы жизнеобеспечения, что автоматически активировало часть приборных панелей. Несколько секунд на них хаотично менялся узор контрольных огней, затем их танец прекратился, — это бортовой компьютер произвел тестирование вверенного ему организма и, определив его жизненные потребности, принял эстафету жизнеобеспечения у узкоспециализированных приборов капсулы.

Джон мысленно усмехнулся. Равнодушная исполнительность машин очень часто облегчала решение сложных задач. В отличие от людей, они не задавали вопросов, а лишь принимали предложенную им данность. Для систем «Ворона» не было никакой разницы, занял ли место в пилот-ложементе человек, облаченный в боевой скафандр, или туда поместили только мозг в оболочке спецкапсулы.

Впрочем, крепление цилиндра и подключение к нему стационарных систем поддержания жизни являлось самыми легкими из задач. Гораздо сложнее будет протекать первый момент нейросенсорного контакта между главной кибернетической составляющей «Ворона» и предложенным ей «пилотом».

Коснувшись сенсора на центральной панели пульта управления, Джон подождал, пока с нежным присвистом откроется механический бутон, внутри которого располагалось гнездо с закрепленной в нем кристаллосферой «Одиночки». Глядя на толстый жгут оптико-волоконного кабеля с контактным разъемом на конце, он на минуту задумался, затем решительно взял соединительный шунт и одним движением подключил его к цилиндру.

Гнездо кристаллосферы тут же закрылось, высветив на панели изумрудную искру полной готовности к включению в работу.

Чтобы избежать самопроизвольного возникновения связи между кибернетической системой «Ворона» и разумом Инвара, Джон перевел часть переключателей в положение «дистанционная команда», затем в последний раз окинул критическим взглядом рубку управления и, не заметив никаких отклонений в работе включившихся вспомогательных систем, вышел на решетчатый балкон.

Люк за его спиной плавно затворился, издав характерное шипение сработавшего пневмоуплотнителя.

Теперь оставалось произвести самое сложное, непредсказуемое в плане последствий действие — при помощи дистанционной команды активировать «Ворона», что автоматически приведет к возникновению полноценного нейросенсорного контакта между разумом Инвара и серв-машиной. Джону были хорошо знакомы ощущения, которые испытывает разум при таком контакте, — ты словно теряешь чувство собственного тела, начиная воспринимать машину как продолжение самого себя. Нужно сказать, что не каждый может пережить этот миг полного перерождения, стопроцентной трансформации чувств, которое является единственным и обязательным условием для эффективного управления любой машиной подобного класса.

Джон не мог знать наверняка, был ли у Инвара опыт вождения боевых серв-машин, но в данной ситуации Зори-Магир имел одно неоспоримое преимущество перед пилотами-новичками: у него больше не было собственного тела, до сих пор его мозг находился в состоянии информационной комы, не получая никаких сигналов извне, и потому возвращение к жизни должно ассоциироваться в его рассудке как благо… по крайней мере Джон втайне надеялся именно на такую реакцию.

* * *

Вне зависимости от своих чаяний и предчувствий, Джон, заняв кресло пилота в рубке второго «Ворона», не стал пренебрегать мерами безопасности на случай внезапных осложнений. Активировав свою машину, он вышел на связь с исполнительными системами механической лаборатории, отдав приказ на загрузку полного боекомплекта, оставив «Ворон» Инвара разряженным.

Жизнь научила его предусмотрительности: он знал, как часто человеческая психика проявляет себя неадекватными эмоциональными реакциями, и не хотел пострадать из-за собственной беспечности. В конечном итоге он надеялся на благополучный исход, но у Инвара не должно оставаться ни единого шанса реализовать свои эмоции, пока в работу не включится рассудок, подавляя иррациональные, стрессовые позывы.

С такими мыслями Джон сидел, ожидая окончания всех технических процедур, связанных с полной активацией его машины.

Наконец невнятный гул, издаваемый боевыми эскалаторами, стих, свет в рубке на секунду погас, затем включился вновь, и тотчас ажурные фермы обслуживания с ощутимым толчком отошли в стороны, освобождая корпус серв-машины.

— Доброе утро, пилот, — раздался в тишине приятный женский голос. — Все системы активированы. Тестирование окончено. Прошу разрешения на контакт.

Джон откинулся в кресле, позволив своему затылку утонуть в мягком подголовнике.

— Контакт разрешаю, — сухо произнес он.

В следующий миг пришли в движение механизмы пилот-ложемента. Кресло чуть изменило угол наклона, из-за подголовника поднялся шлем с дымчатым поляризованным забралом, на запястьях защелкнулись специальные захваты, позволяющие пальцам работать с вмонтированными в подлокотники сенсорными манипуляторами, но предохраняющие руки от соскальзывания в момент крена или перегрузки.

Последними защелкнулись магнитные замки страховочных ремней, и тут же специальный манипулятор поднял на уровень височного импланта толстый соединительный кабель с разъемом на конце. Одно точное движение — и длинные игольчатые контакты прошли сквозь отверстия в шлеме, соединившись с ответным гнездом, вживленным в височную область Джона.

Ошеломляющие ощущения нейросенсорного контакта с механизмами многотонной машины на миг помутили разум, затем секундная дурнота прошла, и Джон вновь начал воспринимать окружающий мир, но теперь его видение окружающего стало иным, — проходящие через височный имплант импульсы превышали обычный порог возбудимости нервных клеток, и мозг невольно переориентировался на обработку иных данных, не связанных с нервными окончаниями его собственного тела.

Он явственно ощущал каждый сервопривод огромной машины, чувствовал, как с глухим воем набирает обороты расположенный прямо под креслом гироскоп пространственной стабилизации, осознавал вес и мощь механических приводов, но и эти хлынувшие в разум импульсы обратной связи с исполнительными узлами «Ворона» быстро притупились — это модуль «Одиночки» постепенно понижал порог их напряженности, пока Джон вновь не ощутил свое собственное тело, не потеряв при этом восприятия систем серв-машины, которая теперь, после завершения синхронизации, стала органичным продолжением его внутреннего «я»…