Потерявшая сердце

— Боже правый! — обрел наконец голос изумленный князь Павел. — Что же она сделала старухе?!

— Точно не могу знать-с, — заискивающе склонился перед ним Анисим, — а только похоже-с, наша графиня приняла ее за мошенницу или, хуже, за воровку…

— Рассуждай еще! — оборвал его разгневанный Шувалов.

— Рассуждать-с мы не можем, известно, — моментально согласился лакей. — Вот и ваша графиня, когда услышала такое от нашей, обиделась. Ручка у ней маленькая, как у дитяти, а видно, тяжелая! Такую трепку задала горничной Фекле, что та до сих пор еле ползает. А сколько старухе фарфору перебили, страсть! — Анисим злорадно зажмурился.

— Ну а ты что же, братец, стоял в стороне и смотрел, как фарфор бьют? — спросил Головин.

— Да это Фекла натворила, а мне не больно нужно ввязываться! — хмыкнул Анисим. — Я сделал вид, что за барышней в погоню пустился.

— Сделал вид? — возмутился Вилимка. — Ты же сказал, что знаешь адрес!

— Ну, знаю, — подтвердил лакей, дружелюбно подергав за волосы мальчугана.

— Что же? — изнывал от нетерпения граф Евгений. — Где она остановилась?

Но Анисим молчал, будто не слыхал вопроса.

— Что же, Эжен, он старался и должен быть вознагражден. — Князь отлично понял укоризненный взгляд лакея. — Полтинник тебя устроит? — обратился он к Анисиму и полез за кошельком.

— Обижаете, барин, — вздохнул парень. — Это будет стоить никак не меньше пяти рублев…

— Пять, братец! Да это целое состояние! — шутливо воскликнул Головин. — Хватит и двух.

— Никак нет-с! — страстно возражал Анисим. Он даже повысил голос, забыв о конспирации. — За два рубля я не подверг бы свою жизнь опасности!

Слепая фрейлина иногда брала Анисима с собой в театр, лакей прислуживал ей в ложе бенуара и рассказывал, что происходит на сцене, чем занимаются актеры. В тех редких случаях, когда давали русскую пьесу, Анисим запоминал самые красивые, на его взгляд, выражения и при случае пускал их в оборот.

— Возьми свои пять рублей! — не выдержал Евгений и сунул парню ассигнацию.

— Эжен, ты его развращаешь! — обратился к другу по-французски князь Павел. — Он сказал бы и за два рубля.

Но Шувалов уже не слушал князя. Анисим, удовлетворенный сделкой, все так же озираясь по сторонам, сообщил ему адрес, по которому поселилась графиня Мещерская, прибавив, что в этом доме, в первом этаже, находится табачная лавка.

Не медля ни секунды, друзья отправились на Васильевский остров. Карета подъезжала к указанному дому на Седьмой линии, когда князь Павел вдруг припомнил:

— Здесь, кажется, раньше была скобяная лавка. Торговал в ней этакий колоритный, вздорный старик.

— Ты захаживаешь в скобяные лавки? — удивился Евгений.

— Почему бы нет? — пожал плечами тот.

— По-моему, в них не продают английскую поэзию, — подпустил шпильку молодой граф.

— Я ездил сюда поглядеть на дикаря, о котором ходили слухи по всему городу. Он дрался с покупателями, можешь себе представить?!

— С каких это пор ты стал проявлять интерес к подобным вещам? — поморщился Евгений. — Или подражаешь английским лордам, которые, скуки ради, спускаются в трущобы, переодевшись в отрепья?

— Я, ты знаешь, коллекционирую яркие впечатления, пусть даже низменного порядка. А на лавочника стоило посмотреть, — невозмутимо ответил Головин. — Дремучий, крепкий старик, этакий разбойник из былины. Кажется, старовер…

— По-видимому, твой дикарь-старовер продал лавку немцу, — предположил Евгений, заметив кружевные занавески и цветы на окнах.

Они обнаружили в лавке молодую красивую женщину, довольно щегольски одетую. Она обучала юную тщедушную помощницу насыпать табак в холщовые мешочки.

Зинаида тут же бросила свое занятие, повернулась к посетителям и одарила их лучезарной улыбкой. Девочка же, напротив, испугалась чего-то и смущенно потупилась.

— Нет, Машенька, так не годится, — назидательно проговорила лавочница, — ты всегда должна улыбаться клиентам. Ну-ка, подними глазки и улыбнись, иначе ничего не продашь.

Она двумя пальцами подцепила подбородок девочки и показала посетителям ее изможденное бледное личико. Та медленно раскрыла глаза, кроткие и печальные, и послала мужчинам вымученную улыбку. Однако взгляд девочки сохранял горькое выражение.

— Простите, господа, что задерживаю вас, — обратилась к посетителям Зинаида, — но я только недавно взяла себе помощницу, и она еще совсем ничего не умеет!

Она держалась просто, говорила искренне, улыбаясь открыто, как старым друзьям. Зинаида выработала такой стиль общения с аристократическими посетителями бессознательно и очень бы удивилась, если бы ей сказали, что она копирует парижских продавщиц, непринужденно очаровательных и бесконечно любезных. Князь Павел был покорен ею с первого взгляда. Особенное впечатление произвели на него лучистые зеленые глаза Зинаиды и родинка на ее щеке в виде слезы.

Евгений, увидев, что троюродный братец пребывает в некоем приятном оцепенении, взял на себя инициативу и шутливо обратился к лавочнице:

— Вот так-так! А мне говорили, что здесь заправляет торговлей некий дремучий старик…

— Это был мой покойный супруг, — невозмутимо отвечала та, — а нынче я здесь хозяйка.

— А кому, позвольте узнать, принадлежат помещения над лавкой? — продолжал расспрашивать Шувалов.

— Мне, — несколько растерялась Зинаида. — А в чем, собственно, дело, господа?

— Нам стало известно, что в вашем доме временно проживает некая знатная особа, приехавшая из Москвы… Мне необходимо с нею увидеться как можно скорее!

Теперь Зинаида с особым вниманием разглядывала посетителей. На жандармов они не были похожи. Внешности у обоих приятные, обхождение любезное — очевидно, дворяне. Может быть, они разыскивают Елену по просьбе ее дядюшки, чтобы вернуть беглянку в Москву?

— Кому такое могло прийти в голову! — всплеснула руками Зинаида. — У меня в доме, и вдруг знатная особа!

Она звонко и беззаботно рассмеялась. В окнах лавки задребезжали стекла. Этот смех привел в чувства князя Головина, он вновь обрел дар речи.

— Голубушка, — ласково обратился он к Зинаиде, — вообще-то мы зашли купить у вас табак.

Делая своему спутнику знаки, чтобы тот помалкивал, князь Павел выбрал самую дорогую марку, а для Евгения приобрел новинку — коробку американских сигар.

— Хватит крутить пахитоски, братец, — сказал он ему покровительственно. — Ты не приказный, пора приобщиться к прекрасному…