Потерявшие крылья

— О, дорогая! — смеется она, и зеркала словно вторят ей. — Знать всё невозможно даже нам. Помнишь меня?

— Рамиса, — неуверенно отвечаю я. Начинаю чувствовать себя ребенком рядом с ней.

Она подходит ближе, смотрит мне прямо в глаза.

— По крайней мере, ты перестала винить в своих бедах других. Это уже хорошо.

Взмах руки — перед нами появляются два мягких белоснежных диванчика, стоящих друг напротив друга. Мы опускаемся на них, взгляд Рамисы все так же прикован ко мне.

— Что со мной случилось? — мысли разбегаются рядом с ней, она несравнимо выше меня во всем, и это немного пугает, но я пытаюсь взять себя в руки.

— Кое-кто из старейшин увидел в тебе угрозу и решил убрать со своего пути.

— Разве у них есть такие возможности?

— Как видишь.

— Я мертва?

— Нет.

— Где же я?

Женщина молчит. Аккуратно разглаживает складки своего платья, на длинных пальцах блестят кольца с прозрачными как слезы камнями. Отличается только одно — с кроваво-красным минералом, и я не могу отвести от него глаз.

— Экспериментаторы натворили много страшных вещей, — наконец, говорит Рамиса. — Их равнодушие и легкомыслие почти погубили целую расу. И отголоски этого вмешательства носятся по многим мирам до сих пор. Конечно, ни у Эри, ни у других фирхаши нет таких сил, чтобы одолеть тебя и жрецов. Но у них оставался магический предмет, наследие Экспериментаторов. Старейшины фирхаши называют его Даром, и ты сейчас находишься под его воздействием. В плену, внутри него. Выбраться самостоятельно ты не сможешь.

Теперь молчу я. Слухи о магическом предмете неведомой силы бродили по нашему миру всегда. Но никто не знал, что это и где находится. Теперь становится понятно, как Эри смогла пробить все наши защиты. Экспериментаторы обладали почти неограниченной мощью. Зачем же пришла Рамиса? Вряд ли ради того, чтобы вытащить меня отсюда.

— Я помогу, — мгновенно откликается она. — Но чего хочешь ты сама?

Я удивленно смотрю на нее. О чем она?

— Ты чуть не погибла много лет назад, потеряла любимого мужчину, получила вторую жизнь, снова потеряла любимого, да еще и ваших детей…

Она мягко улыбается, заметив мое нетерпеливое движение.

— Вот видишь, ты даже слушать не хочешь. Но ведь это твой путь, и большей частью — твой выбор. Ты не принимаешь события своей жизни, а значит — не принимаешь саму себя. Даже от детей своих отгородилась.

— У меня не было выбора, — хрипло говорю я, но Рамиса качает головой.

— Выбор есть всегда.

— Так это вы сейчас показывали мне мое прошлое?

— Нет. Но тебе нужно было это увидеть.

— Зачем?

— Потому что сама ты боишься вернуться мыслями назад. Ты не отпускаешь мужа, рвешь себя на части собственными мыслями и просто бродишь по кругу. Рядом с тобой мужчина, который готов сделать тебя счастливой, но ты отталкиваешь его. Твои девочки тоже рядом, но ты боишься показывать им свои чувства. Жить в вечном страхе потери — все равно что не жить вовсе.

— Вы сами боялись потерять Виталия. Хотя этот путь ему явно был предназначен.

Рамиса вздыхает и снова отвечает не сразу.

— Я и не говорила, что не имею чувств. Он стал очень дорог мне, поскольку своих детей и внуков не случилось. И — да, я тоже могу ошибаться. Хотя до сих пор не жалею о том, что делала. Смысл жалеть?

— А я жалею, — шепчу я. — Все могло сложиться совсем иначе, и девочки были бы со мной.

— Что изменится от этих твоих чувств? — жестко интересуется Рамиса. — Жизнь станет лучше? Прошлое внезапно окажется другим? Нет. Эти чувства только разрушают тебя. Пока ты не примешь то, что случилось в твоей жизни, так и будешь бродить в яме своих сожалений. Ты словно упиваешься страданиями, пока жизнь просто проходит мимо.

— Что же вы предлагаете? — накатывает неожиданный всплеск злости. Наверное, потому, что Рамиса права. — Влюбиться в Дэсмиша? Рассказать девочкам правду? Что и кому это даст?

— Дэсмиша ты уже любишь, но боишься признаться даже самой себе, — спокойно отвечает она. — Ты не даешь покоя ни себе, ни ему, ни своему мужу. А девочки… Они уже взрослые. Почему не хочешь им рассказать, кто ты?

— Зачем? У них есть родители, которые их любят и которых любят они. Какое я имею право все это разрушать?

— Но и у них есть право знать правду о своей жизни. Боишься встретиться с их осуждением? С тем, что они тебя не примут?

Сердце словно сжимается ледяной рукой, и у меня перехватывает дыхание. Самый страшный кошмар, который преследовал ночами — дочери отворачиваются от меня и уходят.

— Вижу, что боишься. Что ж, может, и оттолкнут. Но ведь и сейчас ты не даешь им любви матери и не получаешь ответной? Так многое ли изменится? Но ты будешь знать, что сделала для них все возможное. И сможешь пойти дальше. Ведь сумела открыть свое сердце для Лу!

Я тут же вспоминаю информацию о рождении Лу и Эри.

— Зачем вы показали мне… — я не успеваю закончить фразу, потому что Рамиса перебивает:

— Я ничего тебе не показывала. Сначала Дар считал твои воспоминания, страхи и желания. Потом начал делиться той информацией, которая может принести тебе пользу. Нур не знает и не понимает всей его силы. Я научу тебя понимать Дар и договариваться с ним.

— Почему нельзя просто освободить меня?

— Нур считает, что запер и ликвидировал тебя. А на самом деле — помог. Потому что здесь ты сможешь узнать необходимую информацию. Потом Дар выпустит тебя. Я помогу.

— Почему вы сами не можете поделиться нужной информацией?

— Я тоже знаю не всё, — голос Рамисы звучит печально. — И до многого вам нужно дойти самостоятельно, иначе моя информация принесет вам вред.

— Какую роль должны сыграть мои дочери, девочки-фирхаши и Виталий?

— Вот это как раз то, что я не имею права говорить. Вы должны принимать собственные решения, не полагаясь на зыбкие предположения. Сама знаешь, что любое предсказание — всего лишь линия будущего, которая является основной на данный момент. Завтра основной может стать совсем другая.

Между нами снова повисает тишина. Я обдумываю то, что услышала. Принять, смириться… Все во мне восстает только при мысли об этом. Да, все прошедшие годы я прятала свои чувства от всех, даже от себя. Прятала воспоминания, всю прежнюю жизнь в том мире. Прятала саму себя. Рамиса права — это было просто существование. Много лет одна, в постоянном ожидании враждебного вмешательства. Мне кажется, только вернувшись в свой мир, я начала оживать. Может потому, что перестала быть одна?

Передо мной мягким светом засияли карие глаза. Дэсмиш. Тот, кто принес в жертву собственные чувства только ради моего спасения. Тот, кого я, оказывается, любила много лет назад, кто должен был стать отцом моего первого ребенка. Дэсмиш знал, что я забуду его, полюблю другого мужчину, рожу от него детей. Но все равно был рядом со мной, спасал, берег, любил. А я ничего этого не замечала.