Потерявший имя

– Швеция. Последняя четырехминутка.

– Сколько там?

– Без пяти восемь. Все, Витя. Теперь этот "кусок моря" и - "ключи на старт"!

– А ты знаешь... Передача-то не веселая...

– "Тихая печаль наполняет комнату.

В голове туман и приходит боль.

Осень отшумевшая, золотой листвой." - Тихо продекламировал журналист.

– Ага. "Тупой и гнутый нож,

Пирог, исчезнувший в ночи.

Вокруг тебя обман и ложь,

Поди, хоть что-то разбери..."

Дружный взрыв хохота был прерван внезапно открывшейся дверью:

– А! Сволочи! Кто из Вас догадался устроить меня в а-а-а-апчхи, апчхи, в аппаратной?! Там же дубак!

Громкий хохот потряс стены "монтажки".

Разгневанная подобным обращением, режиссер схватила кофейник и обнаружив, что он пуст, злобно выскочила в коридор.

– Тыбыдын, тыбыдын...
– Грустно, сквозь смех, сказал монтажер, отбивая пальцами такт.

– Тыбыдец!
– Весело закончил журналист и в этот момент, в коридоре раздался грохот.

– Хорошо хоть кофейник железный!
– Плача от смеха и сползая со стула, добавил он.

– Пойди, глянь, цела она там?
– Внезапно обеспокоился Витя.

С "нежной" улыбкой на устах, журналист вышел из студии, и, сделав буквально пять шагов, наткнулся на валяющийся стул. Зашипев от боли, он нащупал выключатель и включил свет: режиссера не было, только в углу, возле решетки, темнела кучка кофейной гущи.

"Ну, хоть не убилась и то ладно..." - Решил он про себя и поспешил вернуться в "монтажку".

– Слушай... А ты где снимал этот берег?

– А я его не снимал. Мне подарил его один человек... Ему очень понравилась идея, и он попросил закончить передачу этими кадрами.

– С душой снято.
– Мечтательно сказал Витя.
– Оператор - редкий "Стервь"!

Прищурившись, журналист внимательно всматривался в вид, на экране:

Пронзительно синее небо, горячий песок и бездонно-зеленое море. Видимо, именно так и выглядела Земля много лет назад.

– ... Человек - как Океан. Хорошее или плохое настроение - Прилив и Отлив. Ревность - Шторм. Любовь - тихий плеск волн у ног. Человек, как Океан, в силе своей не имеет границ...

За спиной раздались тихие хлопки.

– Прекрасные слова. Витя, все готово?

Погасший экран был ответом продюсеру.

Когда он включил свет, то просто потерял дар речи: шунговый экран был украшен черным силуэтом человеческой фигуры.

Виктор так и никому не сказал, что он видел перед тем, как вырубился свет...

Черная фигура журналиста, лежащего на золотом песке...

Глава 3

*****

Мокрая куртка противно липнет к телу и, в тоже время, какое-то непонятное чувство бродит по нервным окончаниям. Непонятное, но не неприятное.

Гроза пронеслась над берегом и умчалась в глубь материка, оставив после себя долгожданную прохладу, мокрый лес, в полукилометре от берега, и, "о, черт возьми, какой аромат!" - запах жареного мяса...

Все, решено - иду на запах!

Лес, омытый дождем, капли воды, падающие с листьев - непередаваемое чувство свободы. Даже небо, освободившееся от облаков - прекрасно, как танцующая дева!

Однако, это уже бред.

Температура явно перевалила за мои критические 37 и 9.

Вот тебе и прекрасная прогулка под дождем!

Подхватить простуду - это привычка моей судьбы.

Дать мне капельку счастья, а затем, хорошенько вытереть об меня же, ноги!

Да... Сейчас уже не до мяса - придется разводить костер, обсыхать...

И, все-таки, это здорово!

Костер получился не большой, дымный, но горячий. Растянув на ветках куртку и рубашку, просто наслаждаюсь его теплом, изредка чихая, от хитрых колечек дыма, попадающих в нос.

Скоротать бы еще часика два, а там и рассвет. И снова, иди, куда хочешь...

Минут через сорок, рубашка и куртка, подсохли и я, с блаженством, натягиваю их, обнаруживая во внутреннем кармане две пачки сигарет - открытую и запечатанную.

"Золотой Pall Mall" - единственные сигареты, которые у нас - пока!
– не подделывают.

Закурив, провожу ревизию в карманах: швейцарский нож - подарок от фирмы-производителя; две зажигалки - китайская и "SubMariner's" - такая в городе только одна, у меня; две пачки "полленого молла"; три ручки, два карандаша; записная книжка; деревянная расческа-гребешок "From Siberia with Love"; фонарик "Varta", под квадратную батарейку; связка ключей; кусочек можжевельника и часы "Слава", с металлическим браслетом.

Если эти часики сжать в кулаке, получается отличный кастет, вы уж мне поверьте, проверено - ни одна челюсть не выдерживает, выпуская зубы наружу!

Сизый дымок сигареты смешивается с дымом костра и тает в вышине, над головой. Небо сереет и очень скоро, над поляной встает солнце.

Тушу костер, тщательно затаптывая все угольки, цепляю на нос очки и с грустью прощаюсь с приютившей меня на недолгую ночь, поляной.

– Что день грядущий мне готовит?
– Спрашиваю у тихо шелестящего листвой дерева и иду, куда глаза глядят.

Солнце уже давно перевалило за полдень, а лесу конца-краю нет.

У маленького ручья утоляю жажду - хорошая вода, холодная и кристально чистая.

На другом берегу - отчетливая тропинка, может быть, даже не звериная...

"Эх ты, стежка-дорожка!"

Глава 4

*****

– ... Да Вы что, с ума посходили?! Как пропал?! Так найдите, мать Вашу! У меня тут пять жирных задов сидит, пять продюсеров! Где хотите!
– Трубка, с громким "бздынь", шмякнулась мимо аппарата.

– Займи иносранцев, минут на двадцать!
– Приказал директор, секретарше.

– А... Как?!
– Растерялась та.

– А - как хочешь! Хоть танец живота показывай, лишь бы они на 20 минут заткнулись!
– Грубо ответил он и вышел из приемной

Глава 5

*****

– ...Ох, нет! Это слишком... Что бы быть правдой!
– Невольно вырывается у меня, когда сквозь ветви деревьев, показываются стены какого-то то ли замка, то ли - крепости.