Потомки джиннов

— Махди, — ровно выговорила я, словно успокаивала брыкливую лошадь, — зачем ты мучаешь Далилу? Как это может помочь Саиде?

— Она демджи! — торжествующе выпалил он. — Люди думают, что излечить может волшебная часть тела демджи, но они ошибаются — это всего лишь тёмное суеверие. Клочок алых волос не вернёт мне Саиду…

Махди тяжело дышал, в словах звучало отчаяние. Я никогда так не жалела, что не умею управлять песком без жестов. Потянулась мысленно — песчинки неохотно приподнялись, двинулись ко мне, но тут же бессильно осыпались. «Срочно нужна помощь!»

— Но я читал старинные книги, — возбуждённо продолжал Махди. — «Тот, кто забирает жизнь у демджи, может располагать ею для себя!» — возвысил он голос, будто цитировал Священное писание, хотя я ни разу не слыхала подобного на проповеди.

— В каком смысле располагать? — постаралась я выиграть время. «Что бы такое придумать, чем его отвлечь?»

— Саида выживет, если убьёт Далилу! — объявил он, сверкая глазами. — А за жизнь любимой я не пожалею десятка демджи…

Вот! За спиной у него что-то шевельнулось в лунном свете, метнулось из тени в тень, но в тот момент, когда показалось из-за дерева, я успела разглядеть лицо.

«Жинь!»

Мигом спохватившись, я вновь перевела взгляд на Махди. К счастью, он не успел заметить.

«Выходит, Жинь всё-таки последовал за мной. Теперь появился шанс обойтись без большой крови — надо лишь удержать внимание безумца достаточно долго. Отвлекать буду собой».

— А что потом собираешься делать? — усмехнулась я. — Сам знаешь, Ахмед никогда не простит тебе убийства сестры.

— Плевал я на вашего Ахмеда! — Резкий северный акцент проявлялся в его словах всё резче. — Всё равно этот мятеж скоро накроется медным тазом…

— Так или иначе, кого-то накроет раньше, — вставила я. Жинь в десяти шагах у него за спиной криво усмехнулся моей шутке, не отрывая напряжённого взгляда от сестры.

— Даже тебе должно быть ясно, — Махди продолжал не слушая. Он в отчаянии подался вперёд, словно надеялся меня убедить. Можно подумать, я уступила бы и пропустила его к шатру! — Принц отхватил кусок не по зубам… Сарамотай — только начало. Начнутся и другие беспорядки, а когда султан справится с чужеземцами, то бросит сюда все войска и уничтожит нас! Ахмед слишком слаб, чтобы удержать в руках страну. Мы не сможем спасти всех… но хоть кого-то — вот я и пытаюсь…

Тем временем Жинь подкрался уже совсем близко — слишком близко! Его тень в лунном свете упала на песок перед ногами Махди, и тот, в страхе распахнув глаза, стал разворачиваться, не отпуская свою жертву. От резкого движения нож прорезал её нежную кожу, и кровь полилась сильнее. Далила вскрикнула.

Отвлекать больше не получится. Я широко взмахнула рукой, и струя песка ударила Махди в лицо, ослепив его. В тот же миг Жинь рванулся вперёд и схватил его за руку, отводя лезвие ножа от горла сестры. Продолжая движение, нож устремился нападавшему в грудь, но я была готова, и песок разъехался под ногами безумца. Потеряв равновесие, он пошатнулся, едва задев плечо Жиня, а затем тяжело обрушился наземь. Пальцы хрустнули в сильной хватке, словно пучок соломы, теряя оружие.

Всё было кончено. Далила с рыданием бросилась на грудь к брату, пачкая кровью его белоснежную рубашку. Он глянул на меня поверх её головы.

«Вот мы и встретились. Стоило ли убегать?»

Глава 10

Вышитое солнце тускло сияло над головой в свете масляной лампы. В углах шатра собралась тьма, словно надвигаясь со всех сторон на нас пятерых.

Шазад, Хала, Жинь, Ахмед и я. Прежде было бы больше… будь жив Бахи, не будь Далила ранена — за ней сейчас ухаживала моя новообретённая тётушка — и не стань предателем Махди, запертый под охраной. Имин с общего согласия дали отдохнуть ночку от дел восстания — всё-таки новобрачная.

— Надо было убить его на месте! — пробурчала Хала, глядя в сторону, но я понимала, что это сказано в мой адрес. — Жаль, меня там не было.

— Можно подумать, тебя спросили бы, — хмыкнула я, не в силах забыть ужаса в глазах Махди, когда он прижимал к себе дрожащую Далилу. Пытался меня уговорить спасти Саиду: умолять не позволяла гордость. — Хочешь сказать, тебе самой не пришло бы такое в голову, умирай там в шатре Имин?

— Нет, никогда. — В голосе Халы прорезался угрожающий рык — как всегда, если речь заходила о её сестре. — Хотя Имин запросто могла там оказаться, как и мы с тобой или близнецы. Мы все каждый день рискуем жизнью — ради таких себялюбцев, как он… и вот как они нам отплачивают! Мне это известно лучше, чем кому-либо.

— Любовь делает людей эгоистами, — вздохнул Жинь так тихо, будто не хотел, чтобы я слышала.

Кровь бросилась мне в голову, но, прежде чем я успела отпустить колкость, Хала вновь заговорила:

— Вот это тоже во имя любви? — Она подняла к свету лампы левую руку, на которой не хватало двух пальцев. — Разве что любви к деньгам! С какой это стати мы должны решать, кого казнить, а кого миловать, по одному настроению Амани?

— Хала, перестань, — буркнула Шазад.

Но золотокожая её не слушала:

— Тебе прекрасно удаётся создавать для нас угрозу! Сегодня пощадила подонка Махди, а тогда… С чего ты вдруг решила, что жизнь твоего брата ценнее всех остальных здесь в пустыне? Какой город завтра превратится в груду обугленных развалин? Кто из нас обратится в пепел следом за Бахи? А может, и брата твоего выследят и поймают, и он будет умирать медленно и мучительно, хотя ты могла избавить его…

Вскипев, я кинулась на неё, словно пуля из револьвера, но не успела Хала наводнить моё сознание жуткими иллюзиями, как между нами встала Шазад.

— Хватит, говорю!

Она оттеснила меня, но я всё ещё рвалась вперёд, обмениваясь через её плечо горящими взглядами с Халой, и тут ощутила объятия знакомых рук. Жинь притянул меня к себе, бороться сразу же расхотелось. Тепло его груди разлилось по спине.

— Не надо, — тихонько шепнул он мне на ухо. От его дыхания щекотно зашевелились волоски на затылке, и захотелось обмякнуть, сдаться. — Ты же не хочешь в самом деле с ней драться, Амани.

— Пусти! — Пересилив себя, я оторвалась от желанной неги и стряхнула с себя его на миг ослабевшие руки. Тело горело от прикосновений, но демджи не так-то просто обжечь.

— У каждого из нас есть кто-то, ради кого мы готовы перевернуть мир, — вновь заговорила Шазад. Она глянула на Халу. — Но речь сейчас идёт не о любви или родной крови, а о предательстве. Махди совершил преступление против своих соратников и должен понести наказание!

Все повернулись к Ахмеду, который до сих пор не произнёс ни слова.

— Мой отец приказал бы его казнить, — наконец проговорил он.

— Как и твой брат, — хмыкнул Жинь у меня за спиной, на всякий случай отступая на шаг. Я знала это, даже не оборачиваясь.