Потомки джиннов

— Тебе нужна месть, — кивнул Ахмед. — Око за око, да?

— Око, но, к счастью, не за око, — покачал головой Жинь. — Далила осталась жива, спасибо Амани.

Мятежный принц задумчиво побарабанил пальцами по расстеленной на столе карте.

— Правителю не пристало руководствоваться чувством мести.

У меня в ушах снова зазвучали слова Махди: «Ахмед слишком слаб, чтобы удержать в руках страну».

Жинь выступил вперёд:

— Наша сестра…

— Тебе она не сестра, — оборвал принц, сердито хлопнув ладонью по столу.

Все затихли. Никому ещё не приходилось слышать, чтобы Ахмед так резко разговаривал с братом. Даже Шазад отшатнулась, растерянно переводя взгляд с одного на другого, словно не знала, как их удержать от ссоры. Пускай у Далилы с Жинем и нет общей крови, как с Ахмедом по матери или как у Ахмеда с Жинем по отцу, но все они росли вместе. Жинь всегда звал её сестрой, а она считала обоих своими братьями. Ахмед связывал всех троих воедино.

— Поэтому, — продолжал он сурово, — решать не тебе, а мне!

Жинь сердито сжал челюсти.

— Отлично! Принимай решение, а я пока присмотрю за твоей сестрой. Мне уже приходилось — после смерти моей матери. Если ты забыл, это она спасла тебе жизнь, а потом умерла, пока ты строил из себя спасителя страны, которая её похитила и пыталась убить твою сестру!

— Все остальные свободны! — рявкнул Ахмед, не отрывая глаз от лица брата. — Нам надо поговорить наедине.

— Не о чем нам больше говорить! — Жинь резко откинул полог шатра, впуская прохладный ночной воздух. Свет лампы острым клином упал на песок снаружи. — Всё ясно.

И тут прогремел выстрел.

Казалось, весь мир вокруг застыл, и мы оцепенели, пытаясь понять, что происходит. Пуля засела в дереве посередине стола, едва миновав ладонь Ахмеда, а в крыше шатра, увенчанной золотым солнцем, появилась дыра.

Первой опомнилась Шазад. Дёрнув Ахмеда за рубашку, она опрокинула его на пол и толкнула под стол — буквально за мгновение до второго выстрела, за которым последовал ещё один. Жинь тут же повалил и меня. Удар об пол выбил дыхание из груди, и я вскрикнула от острой боли в плече, но не от попавшей пули, в огнестрельных ранах я разбиралась, просто так сильно придавил Жинь, прикрывая своим телом.

Выстрел за выстрелом продолжали рвать тонкую шёлковую ткань шатра.

«Саида!» Мысль ударила в голову словно пуля.

Таких совпадений не бывает, это ловушка! Девушку нарочно отпустили с Халой — как наживку. Отпустили, а затем проследили за ними до самого лагеря.

Снаружи послышались крики и новая стрельба. Пуля врезалась в пол совсем рядом с нами, подняв в воздух фонтанчик песка. Солдаты стреляли вслепую, но могли случайно и попасть.

Я мысленно потянулась к песку, но он ускользал от моей власти. К бедру прижималось что-то холодное — я изогнула шею, оглядываясь. Подол халата задрался, и железная пряжка ремня лежащего на мне Жиня вдавилась в обнажённую кожу, лишая меня способностей демджи. Услышав над головой новый удар пули в стол, мы оба тревожно зажмурились.

— Жинь… — выдавила я, морщась от боли в плече и всё ещё не в силах отдышаться после падения. — Пряжка!

Он понял сразу и чуть отодвинулся, убирая металл. Клокочущее бешенство, запертое у меня в груди, тут же с рёвом вырвалась наружу, устремляясь в окружающую пустыню и овладевая песком.

Я вызывала бурю.

Песчаные волны вздыбились, закручиваясь вихрями и набирая силу. Хлестали по шатру, разрывая его ткань в клочья, хоть я и старалась направить главный удар в стороны. Пустыня пришла в неистовство. Могучий порыв ветра подхватил шатёр и унёс прочь, как пушинку. Мутная бурлящая пелена застилала взор, стрельба прекратилась.

В лагере царил переполох. Замотав лица куфиями, мятежники суетились, собирая припасы и успокаивая лошадей. План бегства был составлен заранее, и каждый знал, что ему делать, но одно дело знать, и совсем другое — выполнять посреди ночи под огнём неприятеля.

Придя в себя и стараясь отдышаться, я поднялась на колени. Стреляли сверху — значит, солдаты засели на стенах каньона. Я вскинула руки, отправляя туда всю мощь песчаной бури, чтобы создать щит от ружейного обстрела. Тёмная воющая пелена раздалась в стороны, и я увидела первую жертву с развороченной пулей окровавленной грудью. От страшного зрелища магическая власть едва не выскользнула у меня из пальцев.

Шазад уже стояла на ногах, отдавая распоряжения и по мере сил наводя порядок посреди бушующего урагана.

— Амани, бежим! — позвала она, перекрикивая рёв бури.

Я помотала головой:

— Мне надо вас прикрывать! Уводи людей!

— Без тебя не уйду!

Чёрные волосы Шазад выбились из-под куфии, и ветер трепал их, хлеща по лицу. За спиной у неё седлали коней, а кое-кто уже карабкался на спины гигантских руххов, которыми успели обернуться близнецы.

— Не жди меня! — крикнула я сердито. Хотелось заверить, что со мной ничего не случится, но обещания демджи — опасная штука. — Уводи всех! Уводи Ахмеда! Ты нужна им, а я нужна здесь!

Она на миг задумалась. Подруге не хотелось покидать меня, но воительница понимала, что я права. Без прикрытия поляжет пол-лагеря, а кроме моей песчаной завесы других способов у нас нет.

Быстро обернувшись, Шазад глянула на Ахмеда, который тоже метался, стараясь подавить общую панику, затем снова посмотрела на меня.

— Если что, я вернусь за тобой, имей в виду!

Она исчезла в песчаном мареве, а я, собрав все силы, взметнула бушующие волны песка ещё выше, полностью отгораживая уходящих мятежников от взгляда солдат наверху.

Не знаю, как долго мне удавалось поддерживать бурю. Руки уже тряслись и еле повиновались, в глазах темнело. Я лишь смутно осознавала, что происходит вокруг — как грузят припасы на лошадей и ведут их к выходу, как поднимаются в небо на могучих крыльях Изз и Мазз, уходя от выстрелов в воздух. Крики доносились словно издалека.

Зато пески заполняли всё моё сознание, я сама была частью бушующего урагана, готовая рассыпаться в прах и унестись с ветром. Руки уже двигались словно сами по себе, песчаные вихри, оставив врага, устремлялись назад ко мне и хлестали по волосам и лицу. Пора было дать пустыне свободу — или стать ею навсегда.

С невероятным усилием я поднялась на ноги. Колени тут же подломились, но знакомая рука, обхватившая талию, не дала мне упасть.

— Держу тебя! — крикнул Жинь в ухо. — Отпускай бурю, давай!

В другой руке у него был повод коня, который пятился и взбрыкивал, оказавшись в плену бури.

— Откуда… почему ты здесь? — с трудом выдохнула я. — Шазад…

Голова кружилась от напряжения, песок уже едва слушался. Если его отпустить, засыплет и похоронит тех, кто не успел выбраться.