Потомки Каррингтонов

Когда нежные руки легли на мои плечи, я даже не вздрогнул, полностью погружённый в свои горестные мысли.

– Раен?
– Осторожно шепнула Фиби.
– Что случилось?

Сквозь ком в горле я не решился отвечать ей, потому что тогда она бы точно услышала мой полный печали голос. Покачав головой, я не стал убирать руки от лица, но тогда Фиби встав с кровати и, судя по звукам, обойдя меня, встала прямо передо мной.

Она ласково прикоснулась к моим рукам и медленно отвела их в сторону. Когда её мягкие руки оказались на моём лице, я прильнул к ним, не открывая глаз. Я начал целовать её руки, но мне стало этого мало и я открыл глаза, чтобы притянуть её к себе и поцеловать в губы, но меня остановило открывшееся передо мной зрелище: полностью обнажённая Фиби (когда мы с ней были вдвоём в постели, то не терпели никакой одежды, разделяющей нас) сидела на коленях на полу в проёме между моими ногами; её руки всё ещё покоились на моём лице, но теперь они начали медленно скользить вниз к моей шее, к торсу, к животу, к…

– Ф, - судорожный вздох вырвался из моей груди, когда она обхватила рукой мой член у самого основания.
– Фиби, не надо! Нет!

Взяв её руки за запястья, я отвёл их в сторону от своего важного органа. Опустив взгляд, Фиби отвернулась, обхватив себя руками.

– Прости, не надо было мне этого делать. Я такая идиотка.

Я оскорбил и ранил её чувства, это явственно читалось на её лице.

– Дело не в этом, любимая, - потянувшись к её подбородку, я нежно приподнял его так, что бы её великолепные серые глаза смотрели прямо в мои.
– Не подумай, что я не хочу этого. Я хочу. Безумно хочу! Но ты ангел для меня, а ангелы не опускаются на колени. Они летают высоко в облаках, - взяв Фиби за талию, я легко усадил её на кровать рядом с собой, - пока простые грешные ползают у них в ногах.

Я опустился на колени перед Фиби, положив руки по обе стороны от её бёдер, пока она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. Честно говоря, я и сам был немного шокирован своим поступком.

– Фиби, я не хочу, чтобы ты горевала из-за меня и из-за того, что произошло, - она опустила глаза, и я хотел было продолжить, но Фиби опередила меня.

– Я в порядке, - вскинув голову, она слабо улыбнулась мне.
– Вот если бы тебя не было рядом, тогда бы я не знаю, что делала… ты сейчас, - она сделала паузу и, вздохнув, добавила, - мой смысл жизни.

Ты всегда была моим смыслом жизни.

Она затихла, но глаза не опускала, так что я мог видеть плескающуюся в её серых глазах надежду на лучшее для нас будущее.

– Ты готова быть со мной до последней минуты?

Фиби, обвив мою шею руками, потянула меня на себя, и мы вместе завалились на кровать. Я потянулся к её губам, но она, положив руки мне на грудь, немного приостановила меня. Мы находились так близко, что между нами не существовало никаких преград. Фиби лежала подо мной, обхватив мои ноги своими, и сладко шепча мне в самые губы:

– До последнего вздоха.

***

Запах оладий, готовящихся на сковороде, витал по всей квартире. Стоя у плиты, я наблюдал за сидящей за нашим кухонным столом Фиби, пьющей чай с ромашками и задумчиво смотрящей в окно. Сидя на стуле в моей светлой рубашке в полосочку, которая топорщилась на ней в некоторых местах, поставив одну ногу на свой же стул, а другой - болтая в воздухе, она всё равно была для меня самой красивой и нежной девушкой во всём мире. Её умиротворённая поза отнюдь не выдавала того, что несколько минут назад мы вытворяли на нашей кровати. Лишь едва заметно кровоточащие и пухлые губы, раскрывали её с головой.

К сожалению, врач, обследующий Фиби, посоветовал ей воздержаться от занятий любовью с кем-либо в течение пары дней. В итоге нам пришлось довольствоваться горящими от желания поцелуями и попытками Фиби пресечь мои шаловливые руки.

Сковорода с оладьями зашипела на плите и я, спохватившись, принялся переворачивать их на другую сторону, чтобы они хорошенько поджарились. Внезапно в моей голове пролетела мысль о том, что ромашки, пусть в даже чае, могут вызвать аллергию у ребёнка. Слова уже были готовы слететь с языка, но я вовремя прикусил его. Ребёнка уже нет. И беспокоится об его аллергии, уже не имеет смысла.

Уныло смотря на шипящие оладьи, я осознал, что мы с Фиби даже не думали над именем малыша, вот только если бы у нас родился мальчик, я бы точно настоял на имени Мэтью для него, а вот если девочка… тогда бы основное право выбора принадлежало бы Фиби.

Когда наш завтрак был готов, я разложил оладьи по двум тарелкам и, достав из холодильника вишнёвый сироп, сел напротив Фиби. Мы начали молча жевать и даже Флеур, прогуливающаяся где-то по квартире не нарушала повисшего горестного молчания.

– Как дела в колледже? Ты уже все документы подготовила?
– Будничным тоном спросил я.

Завтра понедельник, а это означало, что Фиби нужно будет съездить в Сан-Диего и забрать документы для перевода в колледж Лос-Анджелеса.

– Да, осталось только у одной преподавательницы взять бумагу, удостоверяющую, что я сдала сессию и дело с концом.

Полив оладик сиропом, я безжалостно наколол его на вилку и отправил в рот.

– Значит, тебе хоть не придётся тратить чертову бездну времени на дорогу туда и обратно, - констатировал я.

– Ага.

Наш разговор зашёл в тупик, и я с неудовольствием отметил, что Фиби не ест оладьи, а лишь ковыряет их вилкой. Отлично, у неё пропал аппетит.

– Фиби, всё в порядке. Не надо мрачно сидеть и ничего не есть. Подумай о себе! Если ты раньше думала о ребёнке, то сейчас лучше начать жизнь с чистого листа и…

Вилка, до этого сжимаемая между пальцами Фиби, вдруг была с силой брошена на стол.

– Неужели ты не понимаешь насколько мне больно осознавать, что часть меня мертва?
– Зашипела сквозь зубы она.
– Ты даже не представляешь, какого это понимать, что твой ребёнок умирает и быть не в силах ничего с этим поделать!

На её глаза набежали слёзы, и мне захотелось обнять и утешить моего ангела, но я прекрасно понимал, что сейчас это лишь усугубит её скверное настроение.

– Не забывай, что я тоже в тот момент чувствовал свою беспомощность, и мне было очень и очень неприятно стоять за дверьми реанимации, в которой лежала ты и в которую меня не пускали, - ответил я, сжимая руки в кулаки поверх стола.
– Но всё же на этом не стоит зацикливаться. Фиби, у нас ещё будут дети. Кого ты хочешь, мальчика или девочку?

Я пытался заглянуть в её глаза, но она упорно смотрела в свою тарелку, на которой лежали расковырянные оладьи.

– А какое это имеет значение?
– Шепотом, лишённым каких-либо эмоций, ответила она.
– Ведь откуда мне знать, не бросишь ли ты меня опять в самый неподходящий момент?

Всё это начинало здорово выводить меня из шаткого равновесия, в котором я сейчас находился и на грани которого балансировал.

– Ты теперь всю жизнь будешь указывать мне на мои ошибки? Я, кажется, уже чётко тебе всё объяснил и ты прекрасно знаешь, что если бы я тогда не уехал, то Бия бы точно заставила меня убить тебя!