Потомок седьмой тысячи

— Как можно! — замахала руками Полина. — Барыня спросют, что кушать изволили. Рассердются…

— Понесла… Давай, что говорят. «Барыня спросют». Спросют, так скажешь: сухарничек, мол, ел, язык проглотил от восторга. — Посмотрел на залитые розовым суслом молотые сухари, нехорошая волна прокатилась по желудку, с отвращением отчикнул тарелку.

После водки стало полегче. Поковырял студень.

— Алексей Флегонтович дома?

— Давно ушедши. И сестрица, и он.

Позавидовал: «Что значит молодость: встал — и снова свеж». Вчера впервые видел Грязнова пьяным. Ожидал: разговорится, покажет себя со всех сторон. Ан ошибся: инженер с каждой стопкой только бледнел да заметно было, что косоротил больше обычного. Что-то у них вышло с Дентом, прямо так и ели глазами друг друга. Уж как пытался отец Павел Успенский помирить — ничего не помогло.

А этот кобель старый — отец Павел — тоже хорош. Пастве своей внушает: «В скромности блюди себя, избегай возлияния, ибо запустение в дому и худение телом приключается от непомерного возлияния. Не упивайся вином, в нем бо блуд есть». Сам попросил чашу поболее и, если наливали не до краев, вытягивал из кармана гвоздь, совал в стакан и рычал: «Долей до шляпки». Недоливался под конец, оглушил: «У нас в Спас-Раменье отец Николай…» Надоел всем.

— Кучер тут? — спросил кухарку.

— Дожидается, батюшка. Больше часу стоит.

Натянул пиджак — черный, с бархатными отворотами, сунул руки в осеннее пальто, услужливо подставленное Полиной, посмотрелся в зеркало. Утешительного мало: щеки дряблые, под глазами мешки. Вздохнул: «В суете, в заботах не видел, как и годы ушли».

Толкнул дверь в крыльцо. Антип сдернул фуражку, поклонился.

— Потише езжай, не гони.

Антипу все равно — тише так тише. Медленно поехал по аллее вдоль прудов. За церковью свернули левее на Широкую улицу, идущую прямиком к фабрике. Одноэтажные домишки, неизменные герань и ванька-мокрый в окнах — все давно приглядевшееся, все надоело. На углу, прямо на траве, расположилась баба с корзиной клюквы. Неплохо бы сейчас горсточку отправить в рот. А удобно ли? Толкнул Антипа в спину. Тот обернулся.

— Купи-ка кулек, покислимся.

Антип с готовностью соскочил с козел, принес стакана два ядреных, сочных ягод. Федоров жевал, прикрывая рот ладошкой, морщился.

Подъехали к площади с часовней посередине. Слева за наспех сколоченным дощатым забором строилось новое фабричное училище. Хорошее будет здание — массивное, красного кирпича, с богатым внешним видом. Но и встанет в копеечку. Вспомнил, что еще неделю назад архитектор Залесский, он же наблюдающий за строительством, просил выдать денег в счет аванса. «Как нехорошо, — подумал, — совсем забыл. Надо сегодня распорядиться».

У конторы мастеровые снимали картузы, кланялись. Федоров неторопливо проходил мимо, кивал тем, кого знал.

Конторщик Лихачев, едва заметив Федорова в дверях, сорвался навстречу.

— Большая почта? — сухо спросил управляющий, вглядываясь в радостно светившиеся глаза, в улыбке раскрытый рот Лихачева. Не очень-то верил он в искренность конторщика, хотя не было ровно никакого повода думать так.

— Изрядная, Семен Андреевич.

— Изрядная. — Усмехнулся про себя: «Вот и пойми — много? Мало?»

В кабинете прежде всего закрыл форточку — боялся сквозняка, потом сел ва массивный стол под портретом Шокросса. Появился Лихачев с зеленой папкой.

— Оформлена купчая крепость на землю, — начал конторщик, угодливо склоняя напомаженную голову. — Посмотрите сопроводительное письмо…

Федоров, щурясь, пробежал листок:

«С подрядчиком на руках посылаем Вам купчую крепость на приобретенную у общества крестьян Бутырской слободы землю под названием урочища Забелины…»

Не дочитав, размашисто подписался.

— Отсылайте.

— Много заказов…

Лихачев выложил письма с близлежащих фабрик с просьбой прислать разных сортов пряжи, квитанции пароходного общества «Кавказ и Меркурий» за доставку хлопка на волжскую пристань.

Все это Федоров просмотрел, дал нужные указания. С облегчением глянул в папку — кажется, все.

— Господин Залесский напоминает об авансе…

— Знаю. Передайте в бухгалтерию, пусть выдают…

— Вот еще список зачинщиков драки на Ивановском лугу. Все взяты на месте побоища.

Список был большой — до сорока человек. Ясно, что хватали без разбору.

— И крепко намяли бока нашим молодцам-служителям? — полюбопытствовал Федоров.

— Пришлось вызывать фанагорийцев…

— Скажите Цыбакину, я не возражаю против списка. Пусть только быстрей разберется и выпустит невиновных. Не принимать же новых людей на место этих…

Лихачев почтительно склонил голову.

— А сейчас позовите ко мне инженера Грязнова.

Конторщик собрал бумаги и бесшумно вышел. Ожидая молодого инженера, управляющий пытался изобразить на лице суровость. Ему казалось, что с первой встречи он слишком либеральничал с инженером, сквозь пальцы смотрел на все, что тот делает. «Пока не поздно… А что может произойти, когда будет поздно? Чушь какая-то лезет в голову. Разве я имею что-либо против него? Ровно ничего. Способный инженер, милый человек. Немножко скрытный, но кто нынче не скрытничает?.. И все-таки он тревожит меня, — сознался Федоров. — Оттого, может, что неясно, с какой целью прислан на фабрику… — И опять задумчиво покачал головой. — А есть ли цель? Не сам ли придумал страсти-напасти? Перепугало указание хозяина, чтобы молодой инженер ни в чем не получал отказа? Так в этом указании нет ничего удивительного, хороший специалист, полезен производству, и хозяин был заинтересован, чтобы он прижился на фабрике».

Но все-таки решил, что нелишне быть с ним построже. «При случае обрезать, показать, кто я и кто он. Воображаю, как скосоротится при том».

За раздумьями и застал его Грязнов, стремительно ворвавшийся в кабинет. Управляющий не мог не отметить, что выглядит он здоровым, свежим, полон энергии. Поморщился, когда инженер, здороваясь, цепко сжал руку.

— Вот что, батенька мой, — с укоризной начал управляющий, — дела требуют аккуратности…

Грязнов обхватил рукой подбородок, еле заметно пожал плечами: «Папаша что-то не в духе».

— Две недели назад вы получили для просмотра заказы на оборудование. Изволите беспричинно задерживать…

— Простите, Семен Андреевич. — Глаза у молодого инженера невинные, как у незаслуженно обиженного ребенка. — Бумаги требовали изучения. Тем более… Сперва я подумал: вы решили подурачить меня…. Но, как ни печально, это действительно заказы.

— С чего бы, сударь мой, вас дурачить? — управляющий был сбит с толку: «Неужели ему передали не то, что нужно?» — Что вы там увидели невероятного?

— Цены, — Грязнов простодушно усмехнулся: тут, мол, что-то не так. — Невероятные цены!

— Из года в год по таким расценкам выписываем машины, — помедлив, сказал управляющий. — Если есть какие-то соображения, извольте доложить…

— Ничего особенного у меня нет… кроме удивления. Видимо, надо сообщить хозяину, что будем обходиться без посредников. Заказы пойдут прямо на заводы…

— Заманчиво.

Управляющий нервно забарабанил пальцами по столу. Мельком глянул в проницательные глаза инженера и почувствовал, что теряется. «Не так-то он прост: повел разговор, что приходится как бы оправдываться».